Prayer

      Посреди полутемной комнаты на столе лежит на боку открытая бутылка с почти закончившимся виски. Начинаясь от горла, лужица темной жидкости окутывает стакан. Сопровождая человека во всех деяниях его на протяжении всей истории, сей пьянящий и отгоняющий тяжкие думы напиток на этот раз слабо действует на разум Дина, лишь немного помутняя сознание и притупляя боль. Напряженная складка на переносице, сжимающийся и разжимающийся кулак, беззвучно шепчущие губы. Ну же, отзовись! Уже кажется, что это все было невзаправду, и магические слова не слышны никому, кроме пыли, и это только в детских сказках они могут призвать волшебное магическое существо, способное уберечь сверхъестественной силой.       — Дин.       Этот едва различимый звук, вслед за шорохом крыльев, как гром поразил Дина, заставив его вздрогнуть и выпрямить спину.       — Кас! Какого черта? Я звал тебя уже, наверное, тысячу раз, а ты изволил явиться лишь сейчас?       — Я прилетел не на твой зов, у меня есть дело…       — Кас! — Дин перебил его. — Неужели я нужен тебе только для твоих глупых дел, и наши отношения для тебе ничего не значат? По-твоему, мы не более, чем деловые партнеры? Я всегда считал нас друзьями, даже больше, чем просто друзьями.       Легкая тень сосредоточенности мелькнула на лице Кастиэля.       — Больше, чем просто друзьями? Это как? Что ты имеешь в виду?       В следующий миг Дин порывисто обвил шею ангела руками и горячо поцеловал в губы. Поцелуй длился несколько секунд, Кас не сопротивлялся, из-за чего Дин испытал неземное блаженство, и тем не менее, отстранясь немного, но находясь все так же близко, вдыхая один и тот же воздух, Дин обратился к Касу, но уже с ноткой горечи и отчаяния: — Кас, неужели ты ничего не чувствуешь? Неужели ты не чувствуешь того же, что чувствую я? Кас…       Дин дотронулся кончиками пальцев кисти Каса, но Кас, взглянув на Дина многозначительно и глубоко, как будто стараясь увидеть насквозь его душу, исчез.       Сидя на краю утеса, Кас смотрел в каменистую пропасть и размышлял. Шелест невидимых расправляемых и складываемых крыльев сливался с шелестом листьев на деревьях, трепетавших от ветра. Нет, Дин не прав. Ангелам эмоции испытывать запрещено, но Анна рассказала ему, что это возможно, да он и сам это знал, потому что чувствовал.       Как удивительно все сложилось, что их миры пересеклись так тесно. Дин, этот, так сказать, простой (нет, он вовсе не простой! – думал Кас) человек, отлично ориентировавшийся как в человеческом мире, так и в мире сверхъестественного, клал на лопатки его, более сложное, древнее и могущественное существо. Нет, для него Дин был не просто маленьким существом, излюбленным творением его отца, предки которого еще недавно разрезали гладь мирового океана. Дин был нечто большим. Еще при их знакомстве он уже знал, что этот человек оставит на нем отпечаток и перевернет его взгляд на мир. Так и случилось.       На протяжении недавнего времени мысли о Дине всплывали в его голове все чаще и навязчивее, принося с собой теплые чувства близкие к эйфории или нирване (ох уж этот контраст! — подумал он). В такие моменты Кас прилетал в уединенное место, чтобы другие ангелы его не подслушали, вроде того, где он бы мог находитьсч, чтобы подумать о нем и своих чувствах к нему, загадочно улыбаясь и смотря куда-то вниз.       Кас встал и обернулся. Стена за ним была исписана и изрисована им самим же в часы, минуты и даже дни своих раздумий. Теперь его улыбка была легка, а глаза смотрели на все это многочасовое творчество ясно.       — Теперь мне пора, — и Кас исчез.       В богом забытом городишке, в дешевом мотеле с мерцающей неоновой вывеской, спал Дин, положив голову на стол. По уставшему и измотанному лицу было видно, что это вовсе не сладкий сон младенца: губы пересохли, а плотно закрытые глаза под слегка нахмуренными напряженными бровями были красными. Потертые свободные джинсы распростерлись по полу, а из-под растегнутой на груди рубашки было видно, как вздымается от судорожного дыхания грудь. Кас смотрел на его наконец-то пришедший после долгих неспокойных ночей сон, слегка наклонив набок голову, с выражением жалости и умиления свойственных ему. Он провел большим пальцем по щеке к уху, заботливо глядя на него. Мгновенным ангельским движением он перенес и уложил Дина на кровать. Лежа на спине с поднятой правой рукой и свисающей правой ногой, Дин проснулся и с удивлением взглянул на сидящего, подобрав ноги на второй половине кровати Каса.       Дин приоткрыл рот, собираясь что-то сказать, хоть и сам толком не знал что именно, но Кас горячо и долго поцеловал его в губы.       Опираясь на руки, Кас продолжал целовать Дина, в то время как Дин нежно, но без промедления снимал с Каса одежду. Оставшись в первозданном виде, Кас засунул руку Дину в трусы, Дин перекатился на него, и Кас силой мысли быстро стянул с Дина рубашку и остальную одежду. Поцелуи, ласки, объятия, безграничная нежность движимые пылким либидо плавно перешли в ритмичные, гармоничные движения обоих, постепенно достигая своего пика. Трясь друг о друга и лаская руками самое чувствительное место тела своей второй половинки, парни были на пике блаженства. Бум. Взрыв. Всплеск. И по животу растекается липкое тепло, а мышцы, сократившись в оргазмической судроге, размягчаются в нахлынувшем тепле. По телу разливаются гормоны счастья.       Лежа в объятьях дремавшего Дина, с переплетенными руками и ногами Кас размышлял над иронией жизни. Родившийся и выросший на небесах, проведя на них большую часть 365-ти миллионов лет своей жизни, он и не предполагал, что именно так будет выглядеть его персональный рай, здесь, сейчас, на земле, с этим существом, значащим для него гораздо больше, чем весь остальной мир.       — Дин?       Дин проснулся.       — Теперь так и будет?       — Да, Кастиэль, отныне и вовеки, — и Дин снова закрыл глаза.       Кас повернул голову к окну, сквозь занавеску которого просачивался утренний свет. Каса обдало холодным потом. Нет. Это не свет. И за окном вовсе не утро. Кас повернул голову к потолку и больно сжал веки, сквозь которые проступили слезы.       Они были мертвы.