***
Александр был очаровательным ребенком: с кроной густых черных волос, ярко голубыми глазами и румяными щеками. Чего только стоил его серьезный взгляд — просто умилительно. Уже наступил вечер, а Лайтвудов все еще не было, но женщине нравилось возится с этим очаровательным ребенком. Компанию им с Алеком составлял Люк, который в последнее время стал ее частым спутником вечерних посиделок. Она видела, что это не совсем нравится ее мужу, но ничего не могла с собой поделать — ей было одиноко. Валентин постоянно пропадал в делах Круга и своем кабинете. Он даже изолировал от нее Джонатана, объяснив это тяжелой беременностью и трудностями ухода за маленьким ребенком. Поэтому Люк был ее маленькой «отрадой», связью с внешним миром, тем, с кем можно было погрубить и посмеяться, поделиться своими переживаниями и просто хорошо провести время. Он стал ее лучшим другом. И сейчас они вдвоем развлекали маленького серьезного Лайтвуда. Они играли с ним игрушечными нефилимскими клинками и с улыбкой вспоминали свое детство. Именно в этот момент их застал Валентин. Скупо поздоровавшись с другом и, глянув на свою жену, он тут же вышел из комнаты. После этого небольшого инцидента веселье у взрослых как рукой сняло, да и мальчику давно уже было пора спать. Уложив их юного гостя спать, Джослин решила поговорить с мужем об их отношениях, и об отношениях с его парабатаем. Она заглянула в его кабинет, но он оказался пуст. Не зная, где его искать, женщина обошла спальню, гостиную и даже кухню, но Валентина не было. Тогда она вспомнила, что в последнее время она часто видела его спускающимся в подвал.***
Подвал встретил ее затхлым воздухом и тишиной; длинный коридор был освещен тусклым светом факелов. Едва Джослин сделала шаг, как ее движение отразилось гулким эхом. Находиться здесь было не то что неприятно, а мерзко, но она упорно шла вперед, пока под одной из дверей не заметила тусклый свет. Зайдя в помещение, она невольно поморщилась. По всей стенам помещения выстроились шкафы, заполненные банками, склянками и тяжелыми фолиантами. А в центре комнаты стояли два широких стола, на которых лежали какие-то предметы. Подойдя ближе, она заметила, что это были два тела, и в одном из них она с ужасом узнала своего сына. Джослин неуверенными шагами подошла к столам и увидела трубки опутывающие Джонатана и соединяющие его с другим столом. Щеки мальчики были бледны, а глаза закрыты. — Что ты здесь делаешь?! — воскликнул вошедший Валентин. — Это я должна тебя спросить?! Что ты сотворил с нашим сыном?! — воскликнула женщина, инстинктивно стараясь находиться подальше от приближающегося мужа. — Ты… ты убил его! — Успокойся, — прошипел Валентин, — что ты несешь? Я бы никогда так не поступил со своим ребенком! — Нет, ты убил его, чудовище, — не хуже змеи прошипела в ответ Джослин, и, заметив еще одно движение мужа в свою сторону, схватила первый попавшийся предмет со стола — это оказался клинок серафима. — Не подходи, иначе я за себя не ручаюсь. Холодный клинок уперся в горло Валентина, но он неотрывно продолжал смотреть на свою жену. Не выдержав напряжения, Джослин полоснула своего мужа по животу, и, оттолкнув его в сторону, рванула из подвала. Почти добежав до выхода, она обернулась и посмотрела на лестницу второго этажа, где в одной из гостевых комнат спал ребенок. Она боялась предположить какой гнев будет испытывать Валентин после ее побега, и боялась за ребенка. Развернувшись, она побежала к лестнице, к ребенку. Укутав его в теплое одеяло, она уже собиралась спрыгнуть со второго этажа, как ей в глаза бросилась раскрытая настежь дверь в кабинет Валентина и чаша, стоявшая на столе….***
Прячась среди могучих деревьев, Джослин смотрела на пылающий особняк Моргенштернов, который был её домом последние шесть лет…