Как только снег растает

      Когда-нибудь настанет счастье. Тёплое пледовое, ламповое, простое до примитива. Когда возвращаешься после дурацкой работы, и свет в собственном окне не пугает.       «Если птицы летают так низко, то это к дождю...»       По ночам я вижу, как ты лежишь в темноте поверх одеяла, незагорелая, и оттого будто светишься изнутри. На руке спит лунный блик. Кажется, что хрупкая тишина вокруг может разрушиться, ранить тебя осколками, и лишь в моих силах её удержать.       Я смотрю долго – так звери из чащи смотрят на свет. Потом всё-таки трогаю губами плечо. Пожалуйста, не оказывайся кем-то другим в этом облике... вечный, въевшийся в кожу страх.       – Хэй? – неподвижный и светлый взгляд. Лунная дорога тихо клубится за незашторенным окном.       У тебя всегда холодные руки. Водяным кольцом обнимают мою шею; пальцы тонкими струйками очерчивают шрамы на спине. Хочется беззвучно кричать.       – Не больно?       Примешь? Со всей моей чёрной выжженностью, бесконечной виной, которую я тащу за плечами...       – Не уходи, Хэй.       Все слова о воде, проводящей электричество, глупы и давно передуманы. Я просто больно целую ямку на шее между ключицами:       – Прости меня.       Перед глазами проносятся голубоватые искры.       «И только солнце знает...»       Мы лежим рядом. Где-то высоко над крышей идут в темноте, шурша, облака. Серые, как волки, они лижут звёздную росу и уходят дальше – за горизонт. Лунный блик теперь между нами.       Вдруг отчего-то становится жутко. Со дна поднимается глухая, безотчётная боль, разливается по сознанию, превращаясь в отчаяние. И я вспоминаю, что луны не может быть здесь.       Пытаюсь открыть глаза, дёргаюсь. Сажусь в постели и просыпаюсь.       – Инь... – звонкой льдинкой имя падает в пустоту.       Тебя нет. Да и не было здесь.       В распахнутое окно бьётся чёрная, безлунная ночь. Выбрасываю в темноту недопитую бутылку. Который час? Далеко ли ещё до рассвета?       «Как только лёд растает...»