Ещё не конец

Яма протянул руку и коснулся лица Сэма. - Почему? – спросил тот недоуменно. - Мы знаем друг друга столько столетий, и я давно хотел коснуться тебя… - Хорошо, - хмыкнул Сэм. Бог Смерти скинул с плеч малиновый плащ. Доспехи его тоже были красными, и в свете вечерних сумерек, пропущенных через ткань шатра, напоминали цветом тёмное вино, которое разливал по бокалам Сэм. Сэм подошёл ко входу в шатёр и, велев стражнику никого не впускать внутрь, задёрнул полог. Хорошо было бы опустить на шатёр завесу тишины – вроде той завесы тьмы, которую так ловко умела создавать Ратри – но в завтрашней битве выживут немногие, и навряд ли они станут вспоминать о том, что видели или слышали в последние часы перед рассветом. Яма стоял, словно гость, ожидающий распоряжений хозяина. Сэм встал перед ним, лицом к лицу, и тогда Бог Смерти снова коснулся его. Сэм молчал, разглядывая, словно в первый раз, лицо мужчины средних лет, с острыми скулами, впалыми щеками и чуть припухшими, аккуратно очерченными губами. Казалось, этот человек – либо аскет, либо по каким-то причинам отказывает себе в удовольствиях. Высокий лоб обрамляли тёмные, слегка вьющиеся волосы длиной до плеч. Сэм избегал встречаться взглядом со своим визави, но рано или поздно это должно было случиться.… Взгляд Смерти был смертелен, однако Сэм был уверен, что у Ямы есть секреты, позволяющие отключать опцию «убивать взглядом». Сэм сначала обратил внимание на длинные ресницы, окаймлявшие глаза Ямы. Тёмные зрачки казались провалами в другое измерение, но убивать явно не спешили. Сейчас скорее Яма выглядел загипнотизированным. Он стал расстёгивать доспехи, не открывая от Сэма пристального взгляда. Сэм молчал, не двигаясь с места. Яма выглядел лет на 30 – поджарый, невысокий, он был словно молодое дерево, налитое силой земли и готовое вот-вот пустить новый побег. Кажется, коснись его – и почувствуешь ток крови под кожей. Сила же ощущалась даже на расстоянии – словно искры пробегали по внешнему края ауры. Сэм ждал. Не в его привычках было действовать первым там, где можно использовать в своих интересах действия своих визави. То, что должно прийти, придёт, остального же можно просто подождать. Он давно не был с мужчиной, однако Яма всегда вызывал у него скрытый интерес, словно слегка поднимал его температуру, а разогреться перед предстоящей битвой было совсем не лишним. Яма обнажился до пояса и взялся за пряжку ремня, но Сэм остановил его, положив ладонь ему на грудь. От касания смуглой кожи пробило током, но Сэм не дрогнул. Он отошёл к узкой походной койке, служившей кроватью в его шатре, сбросил с себя простую рубаху и, не раздеваясь дальше, лёг на спину, предоставляя Яме свободу действий. Яма, хмыкнув, приблизился и уставился на Сэма. Нет, Сэм не сгорел и не потерял волю, но внутри стало чуть жарче, а в штанах – чуть теснее. Приподняв бёдра, он стянул полотняные штаны и бросил их на пол, после чего снова улёгся, сдвинув ноги. Яма оглядел его от макушки до пят и, словно произведя в уме какие-то вычисления и оставшись довольным результатом, устроился в изножье койки. Не отрывая от Сэма пристального взгляда – в ту ночь то ли взгляд Ямы был иным, чем обычно, то ли Сэм приобрёл к нему неожиданный иммунитет – Яма наклонился и обхватил губами его член. Сэм ждал. Яма подвинулся чуть выше и оттянул губами крайнюю плоть, потом взял в рот головку. Сэм протяжно вдохнул, но не пошевелился, оставляя инициативу зачинщику сего действа. Тогда Яма забрал член насколько мог глубоко и стал сосать его. Сэм закрыл глаза. Снаружи доносились голоса, рёв животных, шаги и шорохи. Внутри шатра царила тишина, прерываемая лишь чмокающими звуками, издаваемыми Ямой, и иногда – короткими рваными вздохами Сэма. Наконец Сэм приподнялся и, подхватив Яму под руки, потянул его на себя. Глаз он не открывал. Не увидел – почувствовал, как Яма избавляется от штанов, и как его кожи касается другое обнажённое тело. Приник к губам, жёстко, собственнически, словно обозначая права и границы. Уложив Яму на себя, подхватил его под упругие ягодицы – и снова потянул вверх, побуждая раздвинуть ноги. Яма хмыкнул, но подчинился – в конце концов, он ведь сам предложил себя старому приятелю… сопернику… да какая разница! Сейчас между ними не было ни различий, ни спорных вопросов – оба были обнажены и готовы к активным действиям. Он прижался теснее грудью к груди Сэма, будто ставя на нём невидимую печать – а потом отстранился, усаживаясь у него на бёдрах. Сэм открыл глаза: – Смазка? – Обойдусь! – Дело хозяйское, – протянул Сэм. Он снова закрыл глаза и ощутил касание другого возбуждённого члена к не менее возбуждённому своему. Он выгнулся, приподнимая над собой Яму. – Не спеши, – попросил тот. Сэм слабо улыбнулся: – Почему ты выбрал меня? Месть? – Кому? – усмехнулся Яма. – Я мог бы убить тебя, это было бы проще, – отвечая, он не прекращал ласкать ладонью оба члена. – Она тебя тоже бросила, – предъявил козырную карту Сэм. – Не надо о ней сейчас, – оборвал Яма. – Я сейчас с тобой, а не с ней. – Логично, – отозвался Сэм. Больше они не разговаривали. Тишину нарушали лишь вздохи, стоны, иногда – короткие всхлипы: то ли мольба о большем, то ли просьба прекратить… Яма не сразу смог впустить в себя Сэма – у него давно не было любовника, но, привыкнув к его размерам, взял бешеный ритм. Сэм не сопротивлялся – как обычно, всё нужное приходило к нему само. В тот вечер к нему пришёл человек, который смог отвлечь его от мыслей о завтрашней бойне – о царстве Смерти на земле, о её завтрашнем пиршестве… и что с того, что этим человеком и была сама Смерть??? Всегда, везде и всюду — Смерть и Свет, они растут и убывают, спешат и ждут; они внутри и снаружи Грезы Безымянного, каковая — мир; и выжигают они в сансаре слова, чтобы создать, быть может, нечто дивно прекрасное. Сэм любил парадоксы.