Спросить у бесконечности из неба

Мне так абсолютно наплевать, что это даже немного пугает. Я шагаю мимо старой школы, мимо одноклассников, курящих у самых ворот, и бросающих мне в спину убийственные взгляды, а дыхание даже не сбивается, мне даже не хочется смотреть на них. Вот, что ты сделал со мной, чертов придурок! Занятия уже начались, но я не иду в школу. Просто незачем быть там, где все напоминает о тебе, и уничтожает, осторожно и методично. Лучше уж умереть от обморожения здесь, сидя на холодной земле, покрытой тонкой коркой льда, или уж упасть с обрыва, но не так, как это случилось с тобой. Мне не было бы так больно, наверно, убей я тебя сам, хоть и думать об этом настоящее безумство. Просто, понимаешь, когда начинаешь представлять тебя, такого надежного, сильного, злого на весь этот чертов школьный мир, начинаешь понимать, что и вправду все это не стоит нервов или внимания. Начинает казаться, что жизнь налаживается. Так я и думал в последнее время. Ты был тихим, в смысле, ты и раньше не был особо разговорчив, но в последнее время мог зависнуть на несколько минут. Но я не обращал на это особого внимания. В нашей компании именно ты был тем, кто всех оживлял, тормошил, успокаивал, и я подумал, что, может все дело с проблемами в семье, но лезть в твои личные дела я не хотел. Ты бы сам рассказал, если бы это было бы нужно. И вдруг тебя не стало. Проснувшись одним утром, и даже еще не открыв глаза, я будто уже знал, что случится. Телефон коротко звякнул, повторно оповещая о давно пришедшем новом сообщении. Оно было коротким, всего несколько слов. Дупло у обрыва. Прости. Я помню, долго сидел тогда, переосмысливая в голове эти слова. Дупло в дереве у обрыва - это наше тайное место, в котором мы прятали наши секреты. Например, первую бутылку из под алкоголя, которую мы, хохоча, пили однажды летней ночью, или наши первые любовные письма. Также, это было то место, где произошел наш первый поцелуй. Я решил, что загляну туда после школы, или спрошу у тебя о твоих странностях. Посмотрев на часы, я вскочил с кровати, понимая, что не успею даже на второй урок. Удивился, поняв, что все будильники были выключены. Это было непохоже на меня. И почему мне не позвонил ты, который был жутко правильным, и за каждое опоздание ругал даже похлеще самого учителя, я не знал. Опять же пожав плечами, я кинулся одеваться, и спустя минут двадцать стоял у подъезда, глубоко вдыхая морозный воздух. Был конец октября, выпал первый снег, и время казалось застывшим, будто предчувствовавшим что-то глобальное, что-то надвигающееся, как черная волна. Что-то будто висело над нашей головой, готовое вот-вот обрушиться. Небо было кристально-голубым, такого же цвета, как твои глаза, и мне захотелось поскорее тебя увидеть. Уже предчувствуя твои прожигающие, злые взгляды, я почувствовал тепло в груди, и улыбаясь, направился к школе. Подойдя к воротам, я увидел большую толпу людей. Рядом стояла машина скорой помощи, несколько врачей что-то негромко обсуждали, стоя в самом центре толпы, и я зашагал быстрее, осматриваясь по сторонам, ища тебя. Несколько старшеклассников зло ухмылялись, пренебрежительно курили, не обращая особого внимания на стоящих рядом учителей. Стайка девушек, с мокрыми, бледными лицами, маленькими группами расположились по всей площадке перед школой, и увидев меня, все, как одна, отводили взгляд. Я хоть и удивился, но привыкший к таким взглядам, просто не обращал внимания. Правда, раньше в них не было столько сочувствия. Я подумал, что, может, кто-то из учителей умер. Поймав пробегавшего мимо паренька, я спросил у него, что случилось, но лишь посмотрев на меня, он неожиданно побледнел, скомкано извинился, и быстро куда-то зашагал. - Да где этот придурок? - прошипел я, пробираясь сквозь толпу. Что-то странное шевельнулось и разбилось в груди, когда я наконец увидел причину столь большого сборища людей, и мне стало больно дышать. Мне казалось, что воздух в моей груди превратился в лед. Даже лежа на носилках, весь в крови, с закрытыми глазами, ты был красив. Красив так, что сводило скулы. Я медленно закрыл глаза, и весь шум, все голоса, все ушло на второй план. Внутри гулко, размерено билось сердце. По подбородку потекла теплая жидкость - это я слишком сильно закусил губу. - Кровь? - я с удивлением посмотрел на красную каплю, зависшую на самом кончике пальцев, и готовую вот-вот сорваться. Неожиданно вернулись голоса, и я с удивлением посмотрел на людей вокруг. Они еще дышат? Монстры. Вокруг одни монстры. Развернувшись, и расталкивая всех вокруг, я побежал, что есть сил. Я должен успеть. Я должен. Я... Увидев впереди знакомые деревья, я ускорился, и неожиданно подскользнувшись, упал. Проехался носом по мерзлой земле, раздирая губу, но не чувствуя боли. Вообще ничего не чувствуя. Что-то внутри сломалось, но я лишь сжал ничего не чувствовавшие пальцы, и снова встал. До дерева, где было послание от тебя, оставалось лишь несколько шагов. И добежав наконец, я застыл, не в силах седлать хоть какое-либо движение. Все же преодолев себя, я выдохнул, и засунув руку в дупло, вытащил маленькую коробку, внутри которой была пачка писем, и маленький футляр из бархата, который был у нас у обоих. Отложив футляр, я взялся за первое письмо. 08.03.2016. 18:53. Привет, мартышка. Я не знаю, зачем пишу эти письма, но так мне становится легче. Я планирую наконец-то признаться тебе, хоть и понимаю, что есть риск потерять тебя. Но я так больше не могу. Видеть тебя каждый день, не имея возможности просто обнять или взять за руку, невыносимо. Я говорю как собственник, да? Наверно, так и есть. Давно ли я понял, что гей? Наверно, все случилось тогда, когда мы с тобой поцеловались у дупла, помнишь? Все из-за твоих слов, но мне тогда понравилось. А еще, спустя время, я понял одну вещь. Ради эксперимента, я поцеловался с одним парнем из параллели, он давно кидал намеки, и понял, что мне нравится целовать только тебя. Прости, Тёмка. Надеюсь, ты не возненавидишь меня. Я шокировано смотрел на письмо, даже не дыша, кажется. Я помнил тот день, ведь именно тогда ты признался мне в любви. Я давно был без ума от тебя, но у тебя была девушка, и я был рад, правда. Я никогда не думал, что мои мечты могут сбыться, но это случилось. И те слова... Тогда был новый год, мы встречали его компанией. Конечно же выпившие, мы пошли с тобой к обрыву, загадывать желание, это была наша традиция. И после того, как мы загадали его, ты спросил у меня про мое. Даже сейчас помню, как это было. Ты тогда был почти до бровей закутан в свой любимый оранжевый вязанный шарф, и мы стояли, прислонившись к дереву. На горизонте алел рассвет, и я улыбался, будучи самым счастливым. Ну, и алкоголь делал свое дело. - Слушай, Тёмыч, - неожиданно позвал ты, и я повернулся. - А что ты загадал? - А? - не понял я, из-за шапки слышимость ухудшалась. - Ну, желание, - ты приблизился, почти касаясь моих рук своими. - Когда били куранты? - Ну, - я немного замялся, благо, покрасневшие щеки можно было списать на мороз. - Кир, говорят ведь, что если скажешь, то не сбудется. - Да бред все это! - ты мотнул головой, отчего длинная челка упала на глаза. С раздражением смахнув ее, ты с жаром продолжил. - Важно лишь то, что ты делаешь для этой мечты! - Ну да, наверное... - я отвел взгляд, чувствуя, как быстро бьется сердце, и неожиданно решил, что либо сейчас, либо вообще никогда. - Я мечтаю о том, что бы ты поцеловал меня. Повисла тишина. Чуть в отдалении слышалась музыка, веселый смех людей. Где-то лаяла собака. - Прости, прости, - не выдержав, затараторил я, отчаянно махая руками. - Это все алко... Договорить я не смог. У тебя были мягкие губы, и в первую секунду я застыл, совершенно потеряв связь с этим миром. Но потом понимание охватило меня, и я со стоном поддался вперед, обнимая тебя за плечи. Было невыносимо жарко, моя куртка была распахнута, а твои холодные ладони под моей кофтой вызывали приятную дрожь. Стянув с тебя шарф, я вонзил зубы в нежную кожу шеи, тут же зализав место укуса. Ты целовал меня так отчаянно нежно, что мне сносило крышу, и я понял, что еще чуть-чуть, и будет уже поздно, поэтому осторожно отстранился. - Кир, эй, Кирилл, - я обхватил твое лицо ладонями, заглядывая в голубые глаза. - Остановись. Сейчас, давай. - Что? - ты непонимающе посмотрел на меня, у тебя было сбито дыхание, а щеки были такие же красные, как и мои собственные. - Тёма, я... - Все хорошо, - я уткнулся в твое плечо, глубоко вдыхая. - Все просто замечательно. Несколько минут, а может и часов, мы стояли так, крепко прижавшись друг к другу. - Ну вот, - неожиданно проговорил ты, и я успел заметить улыбку на твоем лице. - А ты говоришь, что не сбываются. - Да, - я лишь кивнул, не в силах сказать что-либо, а потом улыбнулся счастливо, получая в ответ такую же безумную улыбку. - С новым годом! - С новым годом! Вдали взорвался фейерверк, но он не был так ярок, как тот, что в моей голове, когда твои губы вновь нашли мои. Воспоминания, будто фантомы, еле видными очертаниями кружили вокруг меня, нашептывая, смеясь, возбужденно что-то рассказывая, и я оседал на землю, не в силах справиться с накатившей болью. - Хватит! - закричал я, затыкая уши, мечтая умереть, но не слышать эти голоса. - Пожалуйста, хватит! По щекам, вперемешку со слезами, капала кровь из расцарапанных щек, и я давил на раны, пытаясь почувствовать, отвлечься. - Почему, почему так? Было больно. Я все еще не до конца понимал, что происходит вокруг меня, но эту дыру в душе, которая засасывала всего меня полностью, я не заметить не мог. Скуля, кусая ладонь до крови, я лежал на промерзлой земле, мечтая умереть, лишь бы перестать чувствовать эту пустоту. Спустя какое-то время, полностью продрогшего, меня нашли наши общие с Кириллом друзья, и отвели домой, но я должен был вернуться обратно, к обрыву, чего бы мне это не стоило, даже с этой пустотой. Там были письма. Единственное, что осталось от Кирилла. От человека, которого я любил больше всего на этом свете. Пока была причина жить. Спустя два дня, когда я наконец смог хотя бы просто открыть глаза, я вознамерился пойти к дуплу, но потерял сознание где-то между этажами, и в итоге меня вновь вернули в квартиру. Жил я один лет с шестнадцати, так что, теперь ко мне приставили сиделку, парня по имени Крис, которого по-настоящему звали Матвей, но почему-то к нему привязалось вот это вот имя. Я целыми днями лежал на кровати, смотря в потолок. Иногда меня одолевал сон, но в частности это была всего лишь дрема, или бред, так как после лежания на снегу, меня занятно лихорадило. Мне все казалось, что у изголовья кровати сидишь ты. Вот ты тепло улыбнулся, аккуратно погладил ногу под одеялом, и поддавшись вперед, попросил немного подождать. - Чего мне ждать? - спросил я, пытаясь удержать глаза открытыми, но твое лицо расплывалось. - Сколько мне ждать? - Немного, Тём, немного, - ответил ты, и я улыбнулся, закрывая глаза и проваливаясь в небытие. - Хорошо. 16.06.16. 23:12 Привет, мартышка. Я опять же не знаю, зачем пишу тебе все это, ведь мы можем просто поговорить. Теперь можем, и я так счастлив. Но, это уже немного вошло в привычку. Это ненормально, да? Знаешь, я давно уже не чувствовал себя таким счастливым. Каждый раз, когда я вижу тебя... Господи, мне сносит крышу. Я все время думаю о тебе, все время говорю о тебе. Ник даже прикрикнул на меня сегодня дома, когда я за обедом вспомнил о твоих последних достижениях на катке. Но ты ведь и вправду прекрасный фигурист! А твои последние соревнования? Я переживал за тебя, но больше ради приличия, наверно. Ты там всех просто сломал. Мне так хочется поскорее с тобой увидеться. Я даже не знаю, веду себя, как сопливая девчонка, но ничего не могу с собой поделать. Просто хочу, что б ты знал, Тём, что я с тобой. И никогда никто не делал меня таким счастливым, каким делаешь меня ты. Снега стало значительно больше, теперь небо почти всегда серое. Я давно выздоровел, и теперь стоял у дерева, читая твои письма. Почему-то я не мог забрать их домой, это казалось кощунством по отношению к тебе, по отношению к нам. Как бы я ни сдерживался, а слезы все же текли по щекам. Черт возьми, как же сильно я скучал по тебе. Из-за болезни, я не смог посетить твои похороны, а на кладбище пойти не решался. Сначала я должен прочесть твои письма. На следующий день после похорон, ко мне пришел Никита. Лицо его было бледным, и вид ужасный в общих чертах. Твой брат любил тебя так же сильно, как и я, наверно. А ты даже не узнал... - Мы его похоронили, - сказал он тогда, и я кивнул. - Мы его похоронили... Он опустился на колени рядом с моей кроватью, и его плечи мелко затряслись. Я осторожно гладил его по волосам, таким же черным, как и твои. Но ощущения были другими, от этого становилось только хуже. - Я был таким дерьмовым братом, - прошептал он, остервенело дергая свои волосы. - Я был таким... - Это уже не важно, - просто сказал я тогда, и прикрыл глаза. - Это уже не важно. Спустя полчаса Ник ушел, и я вновь остался один на один с тобой в моей голове. Ты стоял у окна, и мне так хотелось подойти к тебе, но я боялся, что лишь коснусь, и ты рассеешься, как дым. Или рассеюсь я? - Ты его простишь? - спрашиваю я, смотря на твои глаза, пытаясь увидеть там отголоски чего-то. - После всего того, что он с тобой сделал. - Он не виноват, - отвечаешь ты, и отворачиваешься к окну. Ты в той же одежде, что и в тот день, когда я видел тебя в последний раз, перед школой. Только пятен нет. - Он не виноват. Я молчу. После того, как ты сказал, что тебе нравятся парни, твой собственный брат отвернулся от тебя, полностью, на корню оборвав отношения. Ты тогда долго ломался, но потом плюнул, и пошел дальше. Но я видел же, как ты скучаешь, как тебе обидно, как ты злишься. Ты так и умер, думая, что никому не нужен. Дурак... Неторопливо вскрываю следующее письмо. Их осталось еще два, без этого, и я одновременно хочу их быстрее прочесть, и с тем же боюсь. А что будет потом? Письмо совсем короткое, всего в пол страницы. 29.08.16. 02:13 Господи, это было самое лучшее лето в моей жизни. Тёма, ты просто... Удивительный, знаешь? С тобой появилась такая уверенность, и я наконец понял, что важно. Завтра я собираюсь все рассказать Нику. Надеюсь, он будет рад за меня. Он ведь самый лучший. Я так бесконечно счастлив. Я медленно съезжаю по стволу дерева. Это последний раз, когда мы с ним были просто счастливыми. После этого он поссорился с братом, и все пошло на перекосяк. У меня тогда был завал в доме спорта, в который я ходил с четырех лет кататься на коньках. На носу были соревнования, и я слишком глубоко ушел в тренировки. Может, если бы я хоть раз присмотрелся к тебе повнимательнее, смог бы заметить эти тени под твоими глазами... Какой же я придурок! Но ты слишком профессионально скрывал свое состояние, а я был слишком слеп. Когда я достаю следующее письмо, уже темнеет. В школу я не хожу давно, и мне абсолютно наплевать на все, что они там говорят. Пусть засунут свои дипломы глубоко в свое прекрасное будущее. У меня его нет. 19.09.16. 22:22 Тём, я так больше не могу. Это сильнее меня. Боюсь, я сорвусь. Я видел вчера на соревнованиях, как Витя толкнул тебя. Я знаю, что он сказал тебе. Я прочел это по твоему лицу. Господи, я хотел размазать этого урода по этому льду. Неужели мы виноваты в том, что любим друг друга? Неужели это так плохо? То, что два человека наконец нашли друг-друга? Мне так больно смотреть на тебя. Твоя жизнь рушится, и все из-за меня. Наверно, прав Ник. Он сказал, что таким, как я, не место в этой жизни. Тём, пропасть манит так сильно. Всем ведь станет легче. И тебе. Я не знаю, я так потерян. Господи, помоги мне. Я кричу очень долго, пока не срывается голос. Кричу от боли, от обиды, от... Я даже не знаю, от чего мне больнее. Ты уже тогда думал об этом, а я проглядел. Придурок, что за глупости ты придумал? Было больно дышать, холодный воздух разрывал горло, и мне так сильно хотелось умереть. Господи, как сильно я хотел умереть! - Придурок, - рычу я, прижимая письмо к груди. - Придурок! Завтра я скорее всего умру от обморожения, но на данный момент мне абсолютно наплевать. Мне так плохо от осознания того, что ты ускользнул сквозь мои пальцы, ушел куда-то за черту, а я проглядел. Сжимаю в пальцах острые, рассыпчатые кристаллики снега. - Кирилл, - зову, так как говорить что-либо ещё нет сил, да и ты не нуждаешься в моих криках. Ты меня услышишь, я знаю. - Прости меня. Прости, я такой идиот. - Все нормально, Тём, - твои пальцы аккуратно перебирают мои волосы, и я сдерживаюсь из последних сил, чтоб не схватиться за твои ладони. Ты здесь, со мной. - Ты не виноват. Так должно было случиться, рано или поздно, - ты выдыхаешь и неожиданно усмехаешься. - Ты всегда был сильнее, для тебя смерть была бы слишком легким выходом из сложившейся ситуации. Но не я... - Нет, - я качаю головой и приподнимаюсь, негнущимися пальцами прижимая к груди последнее письмо. - Ты всегда был тем, за кого я держался. - Ты для меня тоже, - ты ласково улыбаешься мне, и твоя ладонь все же накрывает мою. - Но теперь ты должен найти что-то, ради чего снова захочешь жить. Что-то, что снова вселит в тебя надежду, - твое лицо приближается к моему, и я вижу свое отражение в твоих глазах. - И ты найдешь, я точно знаю, - твои губы невесомо касаются моих, и я чувствую вкус собственных слез, неустанно льющихся по щекам. Ты прощаешься со мной, и я не могу отпустить тебя, хоть и понимаю, что это самое лучшее, что я смогу для тебя сделать. - Это чертовски несправедливо, - я прижимаюсь к тебе, и вдыхаю запах твоей кожи, такой родной, и так мною желанный. Моя память играет со мной, подсовывая уставшему подсознанию ощущения прошедших воспоминаний. Я могу даже представить биение твоего сердца под моей щекой, но это не сделает тебя живым. - Я так сильно по тебе скучаю. - Я тоже, мартышка, - твои губы вновь находят мои, и чувствую, что сейчас, чувствую, что время пришло. - Я люблю тебя. - Нет, - руки самопроизвольно хватаются за твои собственные, и из моего горла вырывается нечто среднее между стоном и криком. - Я не могу, я не хочу, я... - Тём, - ты зовешь меня, и я вижу слезы в твоих глазах. Тебе тоже больно. - Тём, ты должен. Давай, сейчас. Я буду ждать тебя там, но ты должен прожить эту жизнь. Мое время уже на исходе, но я всегда буду рядом, помни от этом, - твоя ладонь ложиться на мою грудь. - Я буду вот здесь, всегда. - Нет! - я, кажется, слышу хруст собственных пальцев, когда мои руки со всей силы врезаются в мерзлую землю. - Кирилл, я так люблю тебя... Позволь мне... - Тём, - стонешь ты, и крепко целуешь меня, отчего я почти теряю сознание, но твоё лицо, глаза, губы - они заставляют меня держаться за эту секунду. - Я люблю тебя. И хотя бы ради меня, за нас двоих, просто живи. Слышишь? - Прости меня, Кирилл, - шепчу я, и сильно отталкиваюсь от тебя, спиной падая на землю. - Я люблю тебя. Прощай. Отворачиваюсь, чувствую легкое касание к своему затылку - твой последний поцелуй, и в следующую секунду становится пусто и холодно. Я понимаю, что ты ушел навсегда. - Это очень грубо с твоей стороны, ты знаешь? - я смеюсь, несильно ударяя по твоему плечу. - А если бы я был не один? Мы стоим посреди комнаты, за окном почти ночь, и я очень рад увидеть тебя спустя неделю разлуки. - О, - твои холодные ладони медленно забираются под мою рубашку, вызывая дрожь, и я выдыхаю в твои губы. - Я что, мог сегодня застать твоего другого парня? Ох, как жаль, что я опоздал, - ты с притворным сожалением качаешь головой, и я целую тебя в угол губ, не сдержавшись. - Я вас как-нибудь познакомлю, обещаю, - я подмигиваю тебе, и развернувшись, направляюсь к кровати. Ты идешь за мной. - Я соскучился, - признаюсь, укрывая нас одеялом и прижимаясь к тебе. - Почему тебя так долго не было? - Плохо себя чувствовал, - ты отводишь взгляд, и я настораживаюсь. - Как ты сейчас? - осторожно спрашиваю, беря твои ладони в свои, и аккуратно целуя пальцы. - Хочешь поговорить об этом? - Нет, наверное, - твой взгляд прикован к моим губам, и я улыбаюсь тебе. - Я очень хочу поцеловать тебя. - Так целуй, - я поддаюсь вперед, и ты целуешь. Целуешь так, будто в последний раз, будто пытаясь сказать мне что-то своими движениями. Твои руки крепко, но в тоже время нежно сжимают мои плечи, и я с тихим стоном отрываюсь от тебя. - Эй, - я обхватываю твое лицо ладонями. - Ты в порядке? - Да, почему ты спрашиваешь? - твои глаза горят в темноте, и мне почему-то становится тревожно. - Со мной все хорошо. Ты рядом, я люблю тебя, а ты меня. Это все, что мне нужно. В твоем голосе слышится горечь, и я не придумываю ничего лучше, как просто отвлечь тебя поцелуем. Прижимаюсь к тебе, запуская пальцы в твои волосы, и закрываю глаза, стараясь не думать о плохом. Прихожу в себя, сразу чувствуя влагу, скопившуюся в уголках глаз, и понимаю, что нахожусь в больнице. Мои пальцы перебинтованы, к руке прикреплен шприц с капельницей. В палате все до тошноты белое, и мне хочется отключиться, но я боюсь закрывать глаза. Ведь там ты. У кровати стоит небольшое плетеное кресло, в котором сидит бледный до невозможности Ник, и я улыбаюсь, чувствуя, как натягивается и трескается кожа на губах. Ну и пусть. Осторожно переворачиваюсь на бок, и смотрю в окно, пытаясь проморгать слезы, но у меня не получается. А за окном все белое и неживое, застывшее в своей форме, как и все, что в моей груди. С приоткрытой форточки в комнату врывается ветер, колыша бледно-желтую тюль, и мне до темноты в глазах хочется вдохнуть полной грудью этот зимний воздух. С тихим стоном, скипя зубами, все же привстаю с кровати, поднимаю голову, и падаю в темноту, что накрывает меня. Благо, проснувшийся Ник успевает поймать меня у самого пола, не давая мне упасть с кровати. - Тём, какого хера? - шипит он, вновь укладывая меня в постель. - Ты чего встал, придурок? Мы тебя еле с того света вытащили, нечего сейчас геройствовать. - Привет, - я осторожно поднимаю руку, и сжимаю кисть парня, чтоб почувствовать хоть чье-либо тепло. - Спасибо, что ты здесь. - Не за что, - Ник кивает и садится обратно в кресло, не выпуская мою руку из своей. - Зачем ты вставал? - Захотелось подышать воздуха, - признаюсь я, отворачиваясь к окну. - На улице уже зима. - Да. - Я хочу сходить на кладбище. Ник молчит, и я закрываю глаза, представляя, что за руку меня держит Кирилл, но не выходит. Пытаюсь представить перед глазами его лицо, и оно будто ускользает от меня. От осознания, что я не могу вспомнить, становиться страшно, и я чувствую, как начинаю задыхаться. - Тём, - Ник зовет меня, но его голос доносится будто из далека. - Тёма! Я не могу вспомнить! Почему я не могу вспомнить? - Врача! Быстрее! - голос Ника, как эхо раздается в моей голове, и я пытаюсь вырваться к нему, но отчаяние заполняет меня. А потом все неожиданно кончается. Мои руки обхватывают чьи-то мягкие пальцы, чувствуется легкий укол, и начинаю медленно падать куда-то. Мысли одна за другой исчезают, и я улыбаюсь от легкости, заполняющей мое сердце. " Власов Кирилл Александрович 08.08.1998 - 14.10.2016 Вечный в наших сердцах. " Пронизывающий ветер кидает комки снега в мою спину, но я стою, не двигаясь. Ты закопан под этой землей и снегом, такой близкий ко мне и бесконечно далекий. - Привет, - я улыбаюсь, и перегнувшись через ограду, осторожно кладу на мрамор букетик нежно-фиолетовых ирисов. При жизни твоя мама очень любила эти цветы, как и ты. Я помню. - Ну как ты? Тишина - единственный ответ, но я уже привык. Мне и не нужно слышать какие-либо слова, я просто знаю, что там с тобой все хорошо. - У меня все нормально, - я присаживаюсь на скамью, которую мы с Ником поставили в прошлом месяце. - Скоро соревнования, и я усилено к ним готовлюсь. Очень хочется победить Матвеева, - я улыбаюсь, и откинувшись назад, смотрю на ясное голубое небо. - Я соскучился по тебе, знаешь? Смаргиваю слезы, и привычным жестом вытаскиваю из переднего кармана твое последнее письмо. Бумага измята, и некоторые буквы размазаны из-за моих слез. Я начинаю читать вслух, представляя твой голос: 14.10.16 04:32 Тём, привет. Начну, как в банальных мыльных операх, ну и пусть. Когда это письмо будет у тебя, меня уже не будет рядом. Прости меня, малыш. Я не смог. Пропасть оказалась сильнее меня. Я не хотел тебя бросать, это было бы самым последним, что я сделал, но мне не хочется ломать твою жизнь. Сейчас ты спишь. Ты такой теплый и нежный, спишь как младенец. А я не смог уснуть этой ночью. Целуя тебя, понял, что дошел до черты. Я чувствую и представляю твою боль, мне больно также. Трудно уходить от тебя. Но, так лучше. Подожди я еще немного, и не смог бы. А так ты сможешь жить. Сможешь жить в мире, в котором тебя примут. Я верю в тебя. Если бы не ты, я ушел бы еще раньше, но благодаря тебе я прожил лучшие полгода в своей жизни. Спасибо. Как много я хотел бы еще сказать тебе слов, но мое время на исходе. Я буду ждать тебя на том берегу, мартышка. И, пожалуйста, живи. За нас двоих, но не переставай идти. Прощай, мартышка. Я всегда с тобой в твоем сердце. Я люблю тебя. Кирилл. Не выдержав, все же съезжаю со скамьи на землю, даже не чувствуя холода. Тело бьет крупная дрожь, и я чувствую, как открываются внутри раны, которые не смогут зажить. До боли стискиваю пальцы, чтоб вдохнуть, так как еще чуть-чуть, и я начну задыхаться. - Кирилл, прости, - шепчу я, хватаясь за черные прутья ограды. - Прости, я... Все будет хорошо, я обещаю... Мне просто нужно сейчас... Тело сотрясается от рыданий, и я отпускаю себя. Заставляю пережить все воспоминания. Твое окровавленное тело появляется перед глазами, и я пытаюсь вспомнить каждую черточку на твоем лице, каждую складку на твоей одежде. Вспоминаю Ника, который рассказывает о том, как ты умер. Даже умирать ты решил красиво в какой-то степени. Взлетел, и коснувшись неба, упал на землю. Врачи утверждали, что тебя можно было бы спаси, если бы во время падения ты уже не был бы мертв. Никита слышал звук выстрела, а потом раздались крики учеников. Он все еще оплакивает тебя, хотя и прошло уже почти пять месяцев. Сейчас конец февраля, и я сквозь слезы с надеждой смотрю на голубое небо. Мне до сих пор больно, но я не злюсь на тебя. Я знаю, что должен сдержать данное тебе обещание. Успокоившись, посидев так еще немного, все же встаю. Крепко держусь за ограду, и улыбнувшись, аккуратно обвожу пальцами кольцо на правой руке - то самое кольцо, которое было у нас у обоих. Мы купили его, когда нам было по тринадцать лет, и оно было у каждого члена нашей компании. Но кольцо, которое подарил мне ты было не моим - оно было твоим, и иногда мне казалось, что я чувствую твое тепло. - Все будет хорошо, - обещаю я, и в последний раз посмотрев на твою фотографию, отображенную на холодном мраморе, поворачиваюсь и ухожу.