Иди вперед или вернись, но помни, что путы, сплетенные из цветов, труднее разорвать, чем железную цепь!
«Мальтийская цепь», М.Н. Волконский
Тела, сплетенные крепкими путами, медленно опустились на пол. Синекожий чисс вновь взял инициативу на себя. После пережитой эмоциональной бури, а также в результате стягивающего тело жесткого корсета, Мэрис была полностью опустошена и начала терять сознание от невозможности полноценно дышать. Она не знала, сколько времени длился бондажный танец, но предполагала, что достаточно долго, раз ее тело впало в такое состояние. Руки бессильно повисли, а ноги онемели. Усталость сковывала суставы, повиснув на них многокилограммовым грузом. Вдруг она почувствовала, что веревки резко ослабли. Тут же девушка медленно скатилась с груди Трауна, судорожно ловя ртом воздух и закашливаясь. Под ее затылок быстро была поставлена мягкая ладонь, а по щекам мягко, но настойчиво били пальцы. — Мэрис! С вами всё в порядке? — спросил такой долгожданный, такой любимый голос. — Да… всё… отлично… — еле ворочая языком, выдавила она из себя. — Я просто… немного… утомилась… Она приоткрыла глаза и увидела обеспокоенное лицо Трауна. — Со мной всё в порядке... Правда... — попыталась уверить она его. Он подложил ей под голову свой свернутый белый китель и стал бережно разминать застывшее тело. Мэрис находилась в такой прострации, что ей было уже всё равно. Происходящее вокруг ее совсем не волновало. Важны были лишь ласковые и убаюкивающие прикосновения его ладоней. Девушка чувствовала, что засыпает, но ей так не хотелось терять связь с реальностью. Не хотелось перестать чувствовать нежные пальцы, мягко забирающиеся под ребра и приятно прощупывающие мышцы. — Расслабьтесь, Мэрис, — прошептал Траун, касаясь прохладным кончиком носа ее лба, — не нужно себя пересиливать. В последний раз открыв глаза, чтобы посмотреть на своего возлюбленного, она увидела его заботливый алый взгляд, а затем почувствовала прикосновение мягких губ к шее. Сон теплой пеленой накрыл сознание.***
В каюте царил таинственный полумрак. Успокаивающая тишина нарушалась лишь спокойным дыханием спящей человеческой женщины. Мэрис спала на руках Трауна будто в детской колыбели. Он сидел на полу, подогнув колени, а вокруг в хаотичном порядке лежали мотки веревок, которые лишь недавно так искусно сплетали их тела вместе. Почувствовав, что девушка задыхается, он взял карамбиак (1) и быстро разрезал путы. Такое случилось с партнершей впервые за столь длительную практику связывания. Чисские женщины были намного выносливее. Их тела можно было связывать часами без опасения, что что-то пойдет не так. Человек же оказался совсем слабым и очень нежным, как только что родившийся лот-котенок. С ней нужно обращаться очень аккуратно. Это оказался очень интересный опыт. Он уже давно находился среди людей, но так и не изучил до конца эту весьма любопытную расу. Почти все они боялись Трауна: его необычный внешний вид, проницательный алый взгляд, даже вежливую манеру речи. С человеческими девушками же ему мало довелось общаться за все время службы в Империи, но те редкие, что встречались ему, также смотрели на него с недоверием, а то и вовсе пугались. Мэрис же оказалась другой. Редкий бесценный экземпляр. Он был рад, что тогда, много лет назад, столкнулся с ней на границе Доминации. Она — единственный человек, не побоявшийся раскрыться ему, странному чужаку в жестоком человеческом мире. Тело девушки было бережно подхвачено сильными руками и перенесено на кровать. Мэрис тут же свернулась в позу эмбриона, по-детски подогнув ноги. Траун лег рядом, намереваясь разделить с ней сон. Его рука легла на ее хрупкое плечо, а лицо зарылось в мягкие темно-русые волосы. Ноздри трепетали, впитывая непривычный аромат человеческого тела. Он никогда не испытывал раньше такой привязанности к существу другой расы. Подобные практики khimbaekae были строго запрещены между чиссами и представителями иных рас. Его народ яростно поддерживал политику затворничества. Ксенофобия также была широко распространена. Но теперь он не с ними. Он с людьми, у которых еще многому предстоит научиться, ведь его так манит эмоциональность человеческой расы. Раньше он смотрел только на брата, обучившего его всем аспектам искусства связывания. Но Миттʼрасʼсафис трагически погиб, спасая людей на «Сверхдальнем перелете». Эта потеря мучила Трауна многие годы. Быть может человеческая женщина поможет ему унять внутреннюю боль? Он научится любить, как это делают люди. Мэрис научит его. Он будет смотреть только на нее, потому что чисские пары связывают друг друга один раз и на всю жизнь, лишь меняя рисунок обвязки и крепость узлов.***
Ему снилось, что они с Трассом карабкаются по склону ледника все выше и выше. Падает легкий снег, который обволакивает белым покрывалом высокие горы Ксиллы. Трасс оборачивается и смотрит на младшего брата. Его алые глаза светятся предвкушением чего-то невероятного. Траун размахивается ледорубом, вгрызаясь в многовековой лед и подтягивая тело наверх. Трасс, уже стоящий на вершине, протягивает ему руку. Приняв помощь, младший брат ступает в когтистой обуви на скользкую поверхность. Два молодых чисса смотрят вниз на белоснежную долину, под поверхностью которой находятся глубокие пещеры, где построили свою подземную цивилизацию представители их народа. Трасс замахивается ледорубом и вонзает его когти в край ледника, у самой пропасти. Он подзывает брата, и они вместе затягивают прочные веревки на лодыжках, сковывая ноги вместе. Затем Трасс привязывает веревку к закрепленному ледорубу. Только он достаточно безумен, чтобы совершить такое. Они встают на край пропасти. Внизу километры высоты и отрицательный склон. Траун находится спереди, смотря вперед на падающий снег, Трасс сзади. Их ноги скованы вместе. Трасс крепко обнимает брата за грудную клетку. Траун не боится. Он привык к такой сумасшедшей игре со смертью. Он безоговорочно доверяет брату. Трасс наклоняется вперед, и два тела с бешеной скоростью несутся вниз, пугая падающий снег и вверяя себя в длань подхватившей их гравитации. Если веревка или ледоруб не выдержат, то...