Это была длинная дорога, сэр. Длинная, трудная и полная препятствий. Для всех нас, но в большей степени для вас
Капитан Ардифф Гиладу Пеллеону, «Рука Трауна», Тимоти Зан
Тело гранд-адмирала Трауна, облаченное в идеально белый китель, покоилось в большом кортозисном гробу. Оно утопало в рыже-желтых цветах и четырехлопастных зеленых листьях лириодендрона (1), самого красивого растения, произрастающего на Бастионе. Мэрис склонилась над любимым мужчиной, не в силах поверить в его смерть. Его лицо было спокойным, как высеченный из камня монумент. Казалось, он просто спит. И стоит лишь дотронуться до него, чтобы вновь увидеть, как из-под век просочится алый свет проницательных чисских глаз. Мэрис провела по его острым скулам в последний раз, ощущая под подушечками мягкую кожу, затем плавно взяла за запястье, забираясь пальцами под перчатку и нащупывая холодную кожу. Она закрыла глаза, отчаянно желая, чтобы это был просто дурной сон. Глубоко вдохнув, также, как они делали в совместной практике khimbaekae, женщина почему-то подумала, что так сможет оживить его, и он снова задышит сильно и равномерно, а сердце возобновит свое спокойное биение. Нет. Ничего не случилось. Траун мертв… Он погиб, преданный личным телохранителем ногри. Безжалостный нож вонзился в храброе сердце чисса, отняв его у Мэрис. Взирая на тело любимого, Мэрис чувствовала, будто от нее самой отрезали кусок плоти, а душа провалилась в бездну, разлетевшись на сотни осколков. Она бы отдала все на этом свете, чтобы снова увидеть Трауна живым, почувствовать нежные объятья и заглянуть в заботливые алые глаза. Его больше нет… Рука, сжимавшая секстант, плавно опустила предмет на грудь покойного, желая вернуть ему бесценную реликвию чисского народа. Однако к уху осторожно нагнулся чисс Кресʼтенʼтарти, ответственный за ее безопасность, и быстро-быстро зашептал на чеунхе, стремясь отговорить от такого действия. О… Да… Какая же она глупая! Секстант, символ Восьмой правящей семьи Мит, должен храниться у живых, а не быть погружен в небытие вместе с мертвыми. Он служит жизни, открывая тайны Вселенной и показывая ее математическое совершенство. Она чуть было не уничтожила предмет чисского искусства. Благодарно кивнув Стенту, Мэрис забрала древний навигационный прибор, последний раз прикасаясь к любимому мужчине рукой, на запястье которой теперь красовалась черная траурная веревка. Те путы, что она сплела для него, остались бордовыми, нежно обхватывая чисскую руку. — Fiat lux, сh'eo in'ezasr… (2) Мэрис плавно отошла от гроба и встала рядом с бароном Фелом, сжимающим в дрожащих руках шлем пилота. На прощание с последним гранд-адмиралом Империи были допущена лишь команда «Химеры». Оно проходило в самом большом ангаре звездного разрушителя. Флаг Империи был приспущен, а солдаты стояли в траурном карауле. Шестеро элитных штурмовиков и двое чиссов из ее охраны закрыли крышку гроба и торжественно пронесли его мимо всех собравшихся, погрузив затем в небольшую спасательную капсулу. Лоцман запрограммировал ее на автопилот и активировал двигатели. Штурмовики взвели бластеры, и пока капсула медленно двигалась вдоль ангара, произвели серию прощальных залпов в воздух. С каждым из них Мэрис оказывалась все дальше и дальше от тела Трауна. Ей очень хотелось побежать за ним и втиснуться в это ветхое суденышко, чтобы разделить с любимым судьбу… Краем глаза она увидела, как Гилад Пеллеон украдкой вытер слезы. Мэрис не могла плакать. Обученная чисскому этикету, она привыкла, что отношения между мужчиной и женщиной не стоит показывать на публике, так же, как и сильные эмоции. Спасательная капсула с бесценным грузом покинула ангар и двинулась на автопилоте к гигантскому голубому солнцу Сартинайниан. Достигнув короны, космический челнок был плавно поглощен элегантно изогнутым в петлю горячим протуберанцем. Мэрис скорбно выдохнула, прижимая к себе цветок лириодендрона. Гранд-адмирал Траун, Миттʼрауʼнуруодо, ее любовь, потерян для Галактики навсегда.***
В личной каюте гранд-адмирала Трауна на «Химере» было тихо и пустынно. Как будто прекрасный дух, наполнявший ее жизнью, вдруг покинул бренную оболочку. Мэрис зажгла полсотни свечей и расставила их по помещению, наполнив его мягким оранжевым светом. Блики от теплого пламени отражались в небесно-голубых глазах. Фераси прилегла на кровать и зарылась лицом в мягкую белую подушку, на которой спал он. Хлопковая ткань еще сохраняла его запах, который ноздри жадно впитывали. Слезы брызнули из глаз, наполняя душу болью потери. Она одна сейчас. Не нужно ни перед кем показывать силу характера. Теперь можно скинуть омерзительную маску невозмутимости и дать волю переполняющим эмоциям. Мэрис громко рыдала, крича в подушку и пропуская через себя невыносимую боль. Царапала в отчаяние простыню, не веря в его смерть. Била кулаками матрас, злясь на себя за то, что не прибыла на «Химеру» раньше. В какой-то момент, Мэрис показалось, что он сейчас войдет в каюту, бесшумно передвигаясь мягкой кошачьей походкой, и прикоснется сильными ладонями к ее спине, заключит затем в надежные объятья и лаской будет успокаивать глупое человеческое существо. Но ответом на ее всхлипы была сочувствующая тишина. Казалось, даже бездушный звездный разрушитель скорбел о потере своего блестящего командира. Руки коснулось что-то мягкое, и Мэрис вздрогнула, оторвав лицо от белоснежной ткани. Тыльную сторону ладони обнюхивало незнакомое существо, похожее на ящерицу и имеющее две пары черных, похожих на бусины, глаз. Должно быть, это и есть та самая исаламири, о которой говорил капитан Пеллеон. Мэрис осторожно взяла зверька на руки и аккуратно провела по покрытым белым мехом желтоватым чешуйкам. Исаламири подняла голову и вытянула длинный, тонкий язычок, слизывая с мокрого лица катящиеся крупными жемчужинами слезы. Быть может, зверушка, к которой так привязался Траун, тоже скучала по хозяину. Животное доверчиво смотрело на нее тыкаясь влажным рылом в руку, как будто пытаясь успокоить, но боль потери унять было нельзя. Приласкав животное, Мэрис посадила исаламири на специальный насест. Быстро скинув бордовое сари, она взяла широкие полосы белой ткани и обмотала ими грудь, а также таз с ягодицами. Траун всегда накладывал на нее этот шелк, стремясь защитить самые нежные места человеческого тела от жесткой веревки. Так он проявлял заботу. Скрестив ноги, она присела на пушистый ковер на полу. Подвес был опущен. Перед ней лежало несколько мотков из корхоруса. Приведя дыхание в норму и поймав разбежавшиеся мысли, Мэрис начала накладывать сложный бондажный узор на ноги, с тоской вспоминая, как они с Трауном проводили время вместе. …Знакомство на борту «Реющего ястреба». Она тогда так перепугалась, почувствовав, как он смотрит на нее, казалось, просвечивая алым взором человеческую душу. …Первый бондажный танец в лучах гиперпространства и трепет перед этим странным существом, так нежно ограничившим ее свободу. …Новая встреча, слова «Я люблю вас» и первый опыт доминирования. …Головокружительный полет вниз по вентиляционной шахте Звезды Смерти. Она до смерти перепугалась тогда, но, облаченная в прочный кокон его уверенности, так и не созналась ему, что панически боится высоты. …Кореллия. Они посетили ее родную планету, где Мэрис учила его верховой езде на кваггах (3). Он тогда вылетел из седла и сильно досадился, когда они скакали бешеным галопом через лес. …Корусант. Вдвоем они тайно посетили столицу, чтобы попасть на великолепнейшее представление в Оперный театр. Мэрис тогда искренне восхищалась тем, как он раскрыл ей сюжет и образы персонажей. …Вспомнился каток, который он специально создал на Хоте, чтобы научит ее кататься на чисских коньках. …Нирауан, ставший уютным домом, где Траун и Мэрис вместе водили четырехногую машину АТ-АТ, гоняли наперегонки на гравициклах и плутали в лабиринте каньонов на двуногом шагоходе AT-DP. Романтичные вечерние прогулки в тихом саду и совместное времяпрепровождение в гигантской библиотеке. …А также бесконечные полеты на самых разных космических кораблях, встреча с необычными расами, знакомство с их искусством и языками. …И конечно же khimbaekae, без которого она никогда не представляла их союз. Ей нравилось подчиняться, ему — доминировать. Он мог делать с ее телом всё, что хотел, всегда получая согласие, результатом которого был безграничный восторг. Однажды после очередного сладостного соития Мэрис со слезами на глазах поблагодарила его за нежность и деликатность. Траун был крайне удивлен и спросил, разве человеческие мужчины не относятся к своим партнершам подобным образом. Мэрис тогда вспомнила Дубрака Кеннто. После их освобождения из чисского плена, девушка часто терпела побои, грубость и унижение. Увидев в ее глазах боль вместо ответа на заданный вопрос, Траун тактично закрыл тему изящным поцелуем. С ним было легко. Он никогда не кричал на нее, не злился, ни разу не поднял руку. Когда она в шутку лупила его, он не уворачивался, но и не удерживал ее, мотивируя это тем, что если чисский мужчина ударит женщину, то до конца жизни оклеймит себя позором. Траун всегда был добр к ней, уважительно относясь к ее человеческим эмоциям. Когда Мэрис поддавалась им, обнажая женскую сущность, Траун лишь заботливо взирал на ее гнев и ласково целовал руки, шепотом благодаря ее за новый опыт. С ним рядом она чувствовала себя женщиной, любимой и желанной. Продолжая орудовать веревкой, Мэрис стянула путами торс и наложила замысловатый рисунок на руки и ноги, стараясь полностью спрятать свое тело под веревочной оболочкой от навалившегося бездонного горя. Закрепив веревку, связывающую стопы, с подвесом, она резко дернула ее, вовлекая свое тело в головокружительный переворот вниз головой. Путы причинили острую боль, но что она значит по сравнению с болью потери любимого мужчины? Женщина даже не вскрикнула, лишь немного поморщившись. Подтянувшись к подвесу, она закрепила еще одну веревку, связав на противоположном конце затягивающуюся удавку и нырнув в нее головой. Еще одной веревкой Мэрис затянула запястья за спиной, лишая себя возможности выбраться из смертельных объятий бондажных пут. Траун рассказывал ей, что суицид был довольно частым явлением в Доминации. Чисские пары неразлучны, связывая друг друга на всю жизнь. И если кто-то один умирал, второй часто следовал за ним, принося себя в жертву смерти. Лишь немногие могли пережить потерю. Только очень сильным личностям, таким, как адмирал Арʼалани, удавалось продолжать жить дальше и трудиться на благо чисского народа. Мэрис сильно любит Трауна… Любит на столько, что не может жить без него… Больше всего она сейчас жалела, что не смогла дать ему наследника. Горько усмехнувшись, Мэрис неожиданно вспомнила, что у нее так и не получилось научить Трауна громко, искренне смеяться, выражая радостные эмоции по-человечески. — Thrawn, сh'ah a’m vacosetahn ch'at vah… (4) — прошептала она, продолжая висеть вниз головой, и отпустила веревку, затягивающую удавку. Тысячи солнц, составляющих ее галактику, медленно затухали, оставляя после себя лишь бархатную темную материю, дополняющую вакуум. Черная пелена накрыла потускневшие глаза. Трахея оказалась мягко пережата, а ласковые путы нежно стянули сонные артерии. Последнее, что она слышала, это испуганный визг исаламири. Тело рефлекторно задергалось в бондажных объятьях khimbaekae. Рот открылся. Глаза вылезли из орбит. Скоро она будет с ним, присоединившись к пламени голубой звезды, забравшей тело и спалившей душу дорогого ей чисса. Чисское искусство полностью поглотило человеческую женщину.