Тебе же нравится

— Тебе же нравится, папа, — и Леголас вскинул бёдра, старательно подмахивая в такт мощным поступательным движениям бёдер своего отца. — Тебе же нра… — Хватит, Леголас, — рявкнул Трандуил. Ему хотелось бы, чтобы это прозвучало злобно и раздражённо, но голос предал его — дыхание прерывалось так же, как только что у Леголаса. Трандуил был сверху и двигался в жёстком и мощном ритме, входя и выходя из распростёртого под ним тела. Горячее дыхание отца обжигало шею Леголаса, торопливые прикосновения губ к пульсирующей сонной артерии посылали мурашки по всему позвоночнику. Ощущение бившейся под кожей жилки лишь сильнее распаляло желание Трандуила. — Нет, не хватит! Мне никогда не хватает, — сын продолжал спорить, даже находясь снизу. — Мы оба знаем, что тебе это нравится не меньше, чем мне. Разница, мой дорогой Король, только в том… — этот маленький засранец ещё позволял себе ёрничать и насмехаться! — что я признаю это, а у тебя хватает совести вбивать меня в свою королевскую постель — и продолжать отрицать, что тебе это нравится! — Мне. Не. Нравится, — его упрямые интонации шли вразрез со всё убыстряющимся ритмом движений. Он навис над сыном на вытянутых руках, их лица были так близко, что они, казалось, разделяли одно дыхание на двоих. А сын всё ухмылялся — наверняка, что-то задумал. Потом тонкие пальцы начали прослеживать линии лица Трандуила: подбородок, брови, губы. Он нахмурился — и сын замедлился, и эта медлительность так противоречила бешеному ритму, что Трандуил тоже стал двигаться медленнее, но всё равно намного агрессивнее, чем сын. Он хотел закрыть глаза, потому что взгляд выдавал бурлившие в нём эмоции, да что там — целый океан страстей! — Не надо, — Трандуил вздрогнул, но подчинился столь мягко высказанной просьбе. Он не стал закрывать глаза, и взглядом, казалось, зацепился за небесно-голубой цвет глаз напротив, так похожих на его собственные. Словно попав под заклинание, они не могли разорвать зрительный контакт до тех пор, пока Леголас не отвёл руки от лица Владыки и не схватил его за волосы. Да, Королю нравилось, когда его тянули за волосы — это была одна из его многочисленных причуд, — но сейчас это проделывал его собственный сын, прямо посреди их любовного действа. По телу снова прошла судорога, когда Леголас потянул вниз его голову. А потом… ничего. Ожидаемого поцелуя не последовало, только ухо обожгло горячим дыханием. — Как бы ты ни отрицал это, любовь моя, твои действия говорят сами за себя, — даже сейчас толчки Трандуила не ослабевали, напротив, слова, казалось, подстёгивали их: — Вот видишь, папа! — по лицу сына расплылась торжествующая ухмылка. Нет, его сын — это истинный дьявол с ликом ангела, подумал Трандуил. Однако трудно было не согласиться с ним: и реакция, и поведение Трандуила прямо противоречили всему, что он говорил в предыдущий час или около того. Отрицать очевидное не было смысла, и тем не менее, в этом отрицании была своя прелесть… Он встряхнул головой, высвобождая волосы, и прижал Леголаса к постели, решив показать мальчишке класс. Ухмылка на лице сына быстро сменилась выражением блаженства, по его телу пробежала волна удовольствия: — Да, папа, дай своему сыну то, что он так желает получить от тебя, — в его голосе снова зазвучали провокационные нотки, но при этом он обвил ногами стройную талию отца, надеясь продлить удовольствие от хорошей ёбли. Не то чтобы Леголас опасался, что Трандуил скоро остановится, но это давало юноше ощущение некоей власти: слышать, как его отец отрицает, что ему нравится трахать собственного сына, непосредственно во время соития с ним. От этого в чреслах становилось жарко, и он сам подходил всё ближе к развязке. Поэтому он так часто употреблял во время секса слова «папа» и «сын», словно стремяcь прокричать на весь мир об их порочной связи. Он, однако, был совершенно уверен, что их секрет не выйдет за пределы стен этой спальни. Здесь он мог орать сколько угодно, как того требовали его сердце и страсть, не стесняясь в выражениях, чтобы ещё больше распалить своего отца, любовника и Короля. — Да, папа, давай же, вдуй мне по первое число! Трахни меня как следует, мы же оба знаем, как тебе это нравится, — если пару минут назад это была просьба, то теперь это звучало почти как приказ. Только он осмеливался говорить с Трандуилом в подобной манере. Руки Леголаса тем временем лихорадочно шарили по широкой спине и плечам отца, оставляя злые красные царапины, почти до крови, когда член Трандуила проходился по простате. Трандуил шипел как змея от того, что ногти сына глубоко вонзались в кожу, а его спине на следующий день требовался серьёзный уход. — Да, да, ещё, вот так… Ещё… Давай ещё, сильнее, да. Трахай же меня! — эти слова, произнесённые ангельским тембром Леголаса, всё-таки вызывали в Трандуиле определённый отклик, как бы он этого ни отрицал. Отклик, против которого Владыка был бессилен, которому не мог противостоять — но и не переставал удивляться, где его сын научился таким словам. Что-то первобытное просыпалось в нём, его движения становились всё более мощными и требовательными и неминуемо подводили обоих любовников к пику. — Да, папа, я уже близко… — и снова: — Пожалуйста, ещё! — Слова становились всё бессвязнее, по мере того, как принц приближался к развязке. Теперь он чувствовал каждый дюйм двигавшегося в нём члена. Он никогда не сможет достичь такого контроля над собой; будь он на месте отца, он бы, наверное, только и смог, что врываться в лежащее под ним тело, пытаясь приблизить оргазм. Выдержка Трандуила всегда восхищала его. Теперь уже ухмылялся Трандуил. Ему нравилось доводить сына до состояния, когда тот мог только стонать и бормотать что-то неразборчивое. Уж этого он никогда не станет отрицать! — Мне-то, может, и не нравится, а тебе - точно по нраву, — Король говорил таким тоном, словно это не он вот прямо сейчас вколачивал Леголаса в матрас, — иначе ты не умолял бы меня позволить тебе кончить, — он безупречно копировал язвительные интонации, которыми совсем недавно дразнил его сын. — Да, да, я согласен, но пожалуйста, позволь мне кончить! Пожалуйста, АДА! Всего одну секунду и одно движение спустя — как будто эти слова подхлестнули Трандуила — отец излился в тесную глубину сына, но некоторое время ещё продолжал медленно двигаться вперёд-назад, пока не отступил оргазм и член не начал опадать. Последнее невинное слово оказалось решающим. Сын всегда знал, как подвести своего любовника к кульминации, когда бы и где они не занимались этим прекрасным, но грешным делом. Леголас знал слабые места Трандуила — что тот не может спокойно слышать слово «Папа» в подобной ситуации, — и бесстыдно пользовался этим знанием. Ощущения горячего семени в собственной заднице и трёх слов, сорвавшихся с губ Трандуила, оказалось достаточно, чтобы принц подошёл к кульминации. Они оба неплохо друг друга изучили, и Трандуил тоже знал, на какой крючок можно поймать своего сына. Леголас был послушным мальчиком и кончал только по воле отца — не раньше, чем тот скажет ту самую заветную фразу. «Кончи для меня!» — эти три слова срабатывали как спусковой механизм и погружали принца в пучину оргазма почти мгновенно. Минутами позже оба эльфа лежали на спине, бездумно уставившись в потолок. Они тяжело дышали, пытаясь вернуться в чувство после поистине животного соития. Леголас первым попытался заговорить, голос был ещё хрипловатым от недавних вскриков: — Это было… — Идеально, — смеясь, закончил за него Трандуил. Он говорил совершенно ровно, хотя грудь по-прежнему тяжело поднималась и опадала. — Да, правда! Спасибо! — прошептал сын парой секунд позже и запечатлел благодарственный поцелуй на щеке отца. — Всегда пожалуйста, — в голосе старшего эльфа явственно звучали любовь и искренность, но он всё же не сдержал усмешки: — Думаю, нет нужды спрашивать, всё ли тебе понравилось? Леголас ответил в тон: — Думаю, вполне очевидно, что мне хорошо, не так ли? Да и тебе, кажется, тоже неплохо. Усмешка отца переросла во вполне здоровый смех, какой Леголасу редко доводилось слышать в исполнении Короля за пределами его покоев. — Похоже, мы оба вполне удовлетворены. Почему бы нам не отправиться в купальню, чтобы слегка охладиться? — Да, чтобы потом мы опять могли бы распалиться и перепачкаться, — констатировал Леголас, за что заслужил шлепок по попе, едва поднявшись с кровати. Он вскрикнул, но не утратил своей довольной ухмылки. — Никогда не думал, что мой родной сын будет пользоваться такими словами и разговаривать с собственным отцом, как последний распутник, — Король округлил глаза в притворном негодовании. Ничуть не впечатлившись его упрёком, Леголас снова ухмыльнулся и напомнил, взмахнув длинными ресницами: — Ну, по правде говоря, папочка, ты только что оттрахал этого самого сына, пока тот не излился вот на это прелестное покрывало. Разве это не извиняет мой развратный рот и не объясняет происхождение моего распутства? Туше! Голос Леголаса был сладким, как мёд; другого сравнения Трандуилу подобрать просто не удавалось. Если бы ему не нужно было хорошее, долгое купание, он, пожалуй, овладел бы своим сыном снова, вот прямо здесь и сейчас. Хоть на постели, хоть на полу — какая разница! Он со вздохом признал: — Ты как всегда прав. А теперь пойдём в купальню, мне обязательно нужно привести себя в порядок. Леголас почти ненарочно поскользнулся на влажном полу купальни — и оказался в кольце крепких рук отца, который тут же прижал его к себе. — Нет, правда, спасибо за всё, а особенно — за сегодняшнюю ночь! — Трандуил не успел ответить, поскольку его рот запечатали поцелуем. — Мне тоже понравилось, — ответил он, когда младший эльф наконец оторвался от его губ. — Но скажи мне, почему ты так долго стеснялся говорить мне о своём желании? Румянец, окрасивший щёки Леголаса, кажется, достиг кончиков заострённых ушей: — Потому что я знаю, что ты тоже сомневался, когда я пришёл к тебе, что ты хотел и не хотел наших отношений, поскольку я — твой сын. Я не хотел, чтобы ты чувствовал вину или сожалел о том, что мы сделали. Но… — он вдохнул поглубже, прежде чем продолжить, — я должен признать: было довольно возбуждающе лежать под тобой и слышать, что тебе это не нравится, и убеждать тебя в обратном до тех пор, пока ты не начинал брать меня ещё глубже, не желая слышать горькую правду из моих уст. — Леголас не смел сейчас смотреть отцу в глаза и стыдливо опустил голову, однако Трандуил и не думал стесняться произошедшего. Напротив, ему польстило столь подробное и честное признание сына, и он вовсе не собирался его осуждать. — Нет, не стоит. Посмотри на меня, - он мягко приподнял голову сына за подбородок. — Я сожалею о том, что сомневался вначале и потому ты не мог рассказать мне открыто о своём желании, — ободряющий поцелуй в самые соблазнительные губы подтвердил его слова. — Леголас, — кончики его длинных пальцев невесомо ласкали лицо сына, — отныне я хочу, чтобы ты говорил мне о любом своём желании, абсолютно любом. Никогда не бойся доверять мне в том, что захочешь исполнить, слышишь? Только скажи мне — и мы обязательно что-нибудь придумаем. Принц кивнул — и заслужил ещё один нежный поцелуй. — Хороший мальчик! Ну а теперь — пошли купаться. Повинуясь приказу Короля, Леголас решил озвучить ещё одну давно лелеемую им мечту: — Ада, я бы кое-чем хотел заняться прямо в купальне… Глаза Короля расширились, и лицо его озарила такая широкая улыбка, что блеснули белоснежные зубы: — Мой мальчик, мне не терпится узнать, что ты задумал… Бесстыдно пользуясь полученной привилегией открыто соблазнять своего отца и флиртовать с ним, не встречая никаких возражений, Леголас увлёк его за собой в купальню: — Пойдём, я тебе покажу! Эти фраза звучала очень многообещающе, и член Трандуила дёрнулся в предвкушении…