Цепи

ГʼКар знал, что это жестоко — говорить о цепях. Но чувствовал, что именно сейчас заслужил право на некоторую безжалостность. Упомянув цепи, он будто вернулся назад, в те дни, ему пришлось закрыть глаза, чтобы прогнать наваждение, и, потрогав запястья, напомнить себе, что он свободен. Было трудно выносить присутствие этого центаврианина на борту «Вавилона 5». ГʼКар предполагал, что теперь, став премьер-министром, Моллари останется на Приме Центавра, поэтому, впервые встретив его здесь, в Зокало, почувствовал себя невыносимо обнаженным и уязвимым. Ему и так тяжело было ходить здесь, среди всех этих обывателей, одетым и свободным, когда еще свежи воспоминания о том, что Моллари был там, наблюдал за ним, смотрел на него каждый раз, когда навещал в камере на Приме Центавра. При мысли об этом живот ГʼКара сводило судорогой. Он притворялся, что у него все хорошо. В конце концов, он же был героем, он столько вытерпел ради освобождения своего мира. Он был на стороне истины и справедливости, боролся за угнетенных. Он шутил с Франклином о потерянном глазе, с Гарибальди — о своем везении, а с Лондо — о цепях. Его друзья тут же расслаблялись и переставали допытываться о том, что с ним произошло — им и в голову не приходило, что плен мог сделать его слабым. Да, поступать так с Лондо было жестоко. Но ГʼКар заслужил это право.