Чем вам наш дурдом не нравится?

Мрачнее тучи — так можно было описать внешний вид Станислава Федотовича. Голос его был до крайности сух и резок, когда он представил экипажу непринужденно стоящего рядом молодого человека. — Викентий Лапушкин. Полетит с нами до Вектры. Викентий Лапушкин выглядел лет на тридцать. Немного выше среднего роста, гармонично сложенный брюнет. Модный летний пиджачок, брендовые джинсы и дорогие лакированные ботинки. Очаровательная улыбка, томные карие глаза. Прямо принц, только белого коня не хватает. Вместо коня был небольшой пластиковый чемодан на колесиках. — Здравствуйте, — произнес Лапушкин бархатным голосом и слегка поклонился, причем конкретно в сторону Полины. Тед, Полина, Котька и Вениамин переглянулись, но промолчали. — А где остальные? — все так же сухо осведомился Станислав. — В машинном, Михалычу помогают. Предполетная проверка. — Денис, — сказал капитан в свой комм, — подойдите ко мне все трое. Буквально на пару минут. А то за мной уже флайер прилетел. — Сейчас, — коротко ответил Дэн. — Послушайте, Викентий, хочу вас немного проинструктировать, — продолжил между тем Станислав. — У нас тут не круизный лайнер и не прогулочная яхта. Санузел один на всех. Завтрак, обед и ужин по распорядку. С экипажем постарайтесь подружиться. Викентий улыбнулся так широко и солнечно, что ни у кого не должно было остаться никаких сомнений, что не подружиться с ним, Викентием Великолепным, до сих пор не получалось ни у кого на свете. — Да, должен предупредить. Викентий, вы знаете, кто такие алькуявцы? — Лично не сталкивался, — тем же бархатным голосом ответил Викентий. — Но слышал, что это совершенно жуткие типы и с ними лучше не связываться. — Совершенно верно. Так вот, у меня в экипаже есть алькуявцы. Будьте с ними приветливым и дружелюбным. Это в ваших интересах. — Э-э-э... — озадачился Викентий, но добавить ничего не успел. В пультогостиной нарисовалась троица в рабочих комбинезонах. Взлохмаченные, перепачканные выразительными черными пятнами, мрачные и сердитые. Система воздухоочистки барахлила, плановая профилактика так и не была завершена, и отрываться от работы сейчас, когда все шло к концу, было обидно. — Здравствуйте, — вежливо поздоровался за всех Ланс. — Что, все трое? — слегка потерянно спросил Викентий. Вроде бы, по его представлениям, алькуявцы должны были выглядеть не так, но кто их там знает! — Нет, двое. Третий — наш механик. Ну как у вас там? — Это уже было адресовано Михалычу. — Работы еще на час, Станислав Федотович. Если больше нас ничто не отвлечет, — честно доложил Дэн, пока Михалыч открывал рот и формулировал ответ. — Не буду я вас отвлекать. Познакомьтесь, это наш пассажир до Вектры. Прошу любить и жаловать. Да, Викентий, чтобы вам не было скучно в полете, по мере сил помогайте команде. Для начала поступаете в распоряжение Полины. Станислав хотел пояснить, что имеет в виду уборку, приготовление еды и Котьку, но с улицы раздался нетерпеливый сигнал флайера. Пора было лететь к заказчику. — Я ушел. Вениамин, проводи Викентия в его каюту. Пусть устраивается. Готовьтесь к старту. — Есть, капитан! — от имени всей команды козырнул Теодор. — Мы с Полли вас проводим, не возражаете? Переговоров по поводу гостя команда не слышала. Станислав в тот момент прогуливался с видеофоном в руке у трапа в ожидании клиентского флайера. Даже киборги ничего не уловили, так как оба находились в машинном. Поэтому Викентий был для всех полной загадкой. — Станислав Федотович, и как этот тип вас уговорил? — полюбопытствовал Теодор, едва они вышли из шлюза и ступили на трап. — Пассажир! Да еще такой! И кто он? — Да ну его, — с отвращением выговорил Станислав. — Альфонс-неудачник. Я б таких... — Капитанский кулак выразительно сжался. — Скользкий тип, я сразу поняла, — заявила Полина. — С виду красивый, но... Со мной бы у него точно ничего не вышло. — А он тебе ничего и не предложил! — ухмыльнулся Тед. — Это пока! — заверила подруга. — Так как же он умудрился пролезть к нам на борт? — Так вышло, — пожал плечами Станислав. — Пришлось взять. Не ради него — ради другого... Эх! — Он безнадежно махнул рукой. — И ничего с этим не поделаешь. Разве что сам откажется... Ладно, я пошел. Удаляющаяся спина капитана была прямой, как у человека, мужественно противостоящего неприятностям. Флайер с логотипом фирмы-заказчика плавно взмыл в высоту. Пилот задумчиво проводил его взглядом. Простая и очевидная мысль пришла в голову двум олухам одновременно. Они переглянулись и поняли друг друга без слов. — Ну что? Попробуем? — Давай! Вениамин показал Викентию свободную каюту и удалился в медотсек. Туда же через пару минут ввалились Тед с Полиной. Доктор был немедленно посвящен в их коварный план. — А стоит ли оно того? — засомневался доктор. — Подумаешь, четыре дня! А если капитан узнает? Ох, он нам всем задаст... С огнем играете, ребята. — Станислав Федотович только обрадуется! — заверила Полина. — Ну что, Вениамин Игнатьевич, вы в деле? — Ладно! Тряхнем стариной! — потер ладони доктор. — Я с вами! Вызванный по комму Дэн присоединился к заговору, хотя особой надобности в нем не видел. Решено было для начала клиента слегка «прощупать». Для этого он был приглашен на чай, так как до обеда оставалось еще часа три. Дэн уговорил Михалыча сделать перерыв. Троица, вылезшая из машинного отсека, тщательно вымыла руки, подстелила на сиденья чистые тряпки и салфетки и присоединилась к чаепитию. Даже Маша, внезапно возникнув посреди пультогостиной, пропела гостю что-то приветственное, кутаясь в шелка и туманы. Тот сначала вздрогнул, потом присмотрелся и благосклонно кивнул: — Хороша, чертовка! За чаем Викентий показал себя во всей красе. Он улыбался, делал комплименты Полине, но почему-то имен остальных членов экипажа никак не мог запомнить. Любимой темой его разговоров был он сам. За неполный час команда успела ознакомиться с несколькими героическими эпизодами из его биографии, узнать о его многочисленных талантах и увлечениях и выслушать длинный список богатых и влиятельных лиц, которые сочли бы за счастье подкинуть его, бедного, в любую точку галактики, да только судьба-злодейка сложилась так, что... Тут Викентий вздохнул и сделал загадочное лицо. Котька при виде незнакомца не проявила особых эмоций, но когда он с умильным сюсюканьем «У-тю-тю, какая кисонька!» протянул руку, выгнула спину и предупреждающе зашипела. Рука моментально отдернулась. Кошка величаво развернулась и проследовала в направлении капитанской каюты. Ничуть не смутившись, Викентий объявил, что обожает животных. Когда речь зашла о каком-то знаменитом новобобруйском поэте, попавшем в модные таблоиды благодаря своим любовным похождениям, Викентий сообщил, что поэт из этой бездарности никакой и что он в студенческие годы сам писал очаровательные стихи, да и сейчас балуется на досуге. Эх, виной всему интриги завистников, а то он уже издал бы пару сборников... Теду пассажир заявил, что в молодости круто гонял кобайк, и, если бы не перелом, полученный на втором курсе университета, он бы хоть сейчас вызвал пилота «Космического мозгоеда» на скоростной поединок. Вениамину незваный гость сообщил, что является горячим поклонником йоги и нетрадиционных духовных практик. И вообще, если бы не консервативная новобобруйская наука, ставящая палки в колеса свободомыслящим новаторам, он бы уже основал собственную школу дыхательной гимнастики. Когда же раззадоренный Вениамин потребовал конкретики, Викентий, тяжко вздохнув, сказал, что его система пока в стадии разработки, и, дабы избежать утечки информации (да-да, за ней уже охотятся конкуренты! А вы как думали?), он вынужден прервать столь милую его сердцу ученую беседу. Дэну, по-видимому, принятому за техника, сей уникум шепнул по секрету, что фильтр для воды на их кухне безнадежно устарел. Зато он, Викентий Лапушкин, как непревзойденный спец по части фильтров, рекомендует «Золотой Эко-Вита» и даже может нацарапать номерочек знакомого поставщика. («Шррскфгня», — тут же пробурчал Михалыч.) Трещал «принц» без умолку, улыбался тоже не хуже звезды голоэкрана, но при этом успел выдуть четыре кружки чая, слопать три здоровых куска пирога, причем последний, самый большой, сцапал прямо из-под носа у Ланса, уже протянувшего руку. «Младший» лишь недавно начал активно осваивать человеческую еду, и пирог ему понравился. Домашний, со свежими ягодами, Полина сама вчера расстаралась. У Ланса было такое по-детски обиженное лицо, что зоолог тут же задумала страшную месть. — Ну, кто будет мыть посуду? — светским тоном осведомилась она, в упор глядя прямо Викентию в лицо. Тот моментально сделал вид, что у него разболелась голова, мол, последствия давней травмы, полученной в одной горячей точке при очень драматичных обстоятельствах. Вот, думал, что избавился от приступов, но бывает, что прихватит так внезапно... С жалобной улыбкой Викентий выпросил у Вениамина таблеточку и сообщил, что на часок хочет уединиться в своей каюте, как ни жаль ему покидать столь приятное общество. — Утомил, — мрачно сообщил Тед, когда за гостем задвинулась дверь. — Ну что, Вениамин Игнатьевич, вы по-прежнему считаете, что не стоит? — Не считаю, — буркнул доктор. — Он все время врет, — проинформировал общественность навигатор. — Постоянно! Это просто удивительно. Я бы сказал, что он не произносит ни слова правды. — Ну да. Врет как дышит, — констатировал Тед. — Чем-то даже Падлу напомнил. Какие у кого идеи? Идей оказалось несколько. Первой вызвалась нанести удар Полина. Остальные погрузились в подготовительные мероприятия. Вениамин, например, вздохнул, затребовал себе бутылку коньяка и заперся в медотсеке, бормоча что-то вроде «Гаврила был примерным мужем, Гаврила жёнам верен был...» — До обеда еще два часа, — сказал он, обращаясь к медсканеру. — Успею хотя бы половину. Когда, по расчетам Полины, у Викентия уже прошла головная боль, девушка деликатно постучалась к нему в каюту. — Как я рад! — сразу же заблестел глазами чудесно выздоровевший Викентий. Он сидел на койке и что-то слушал через аудиотаблетки, которые сразу же снял. — Заходите, Полиночка! — Как вы себя чувствуете? — тоном радушной хозяйки осведомилась вошедшая. — Уже хорошо. А сейчас, когда вы рядом, просто великолепно. Присаживайтесь! — Он похлопал по участку одеяла рядом с собой. — Спасибо. — Полина опустилась на краешек кровати. — Викентий! Знаете ли вы, какой закон руководит жизнью космического корабля? — Не знаю, — бархатным голосом пропел Викентий. — Но закон для моего сердца — это желание прекрасной дамы. Что я могу для вас сделать? А еще спросите меня — что я хочу для вас сделать? Вы будете приятно удивлены. — Он слегка придвинулся поближе. — Придется вас просветить, — вздохнула Полина, отодвигаясь. — Законом корабля является слово его капитана. — И? — вопросил Викентий, не чуя подвоха. О дурных приметах он либо не знал, либо не заморачивался такими мелочами. — Капитан велел вам поступить в мое распоряжение. Помните? — Помню. Распоряжайтесь! — тряхнул буйной головой Викентий. — На Матенадаре в секторе Единорога нас ждет один из друзей капитана. Он попросил приобрести для его дочки какое-нибудь небольшое экзотическое животное. Сейчас я собираюсь в зоомагазин. Вы ведь говорили, что любите животных? — Обожаю! — Викентий опять придвинулся. — Вот и прекрасно! Станислав Федотович терпеть не может беспорядок. А вдвоем с вами мы отлично присмотрим и за Котькой и за подарком. Посмотрите, какие варианты я подготовила. Сейчас мы с вами вдвоем выберем, что купить, а потом вместе будем эту лапочку кормить, играть с ней... Ну и так далее. — С вами вместе, Полина, мне будет это особенно приятно, — заверил Викентий. Полина вызвала из комма голографию животного. — Что это? — с отвращением спросил Викентий. — Гриб на шести ножках? Неизвестное существо действительно напоминало волосатый гриб серо-коричневого цвета со слегка вогнутой посередине шляпкой. Или мохнатое блюдце. Ножек и правда было шесть. Тоже мохнатых и даже кучерявых. Полина возмущенно кинулась объяснять: — Это волнушка аквалитская. Очень милая и симпатичная. Посмотрите, какая шерстка. А на ощупь она прямо как детская игрушка, мягкая и пушистая. — А где у нее... — Нет у нее ни глаз, ни ушей, она видит и слышит всей кожей. Есть только рот на брюшке, он же... В общем, где вход, там и выход. Очень милое и ласковое существо. Вот увидите — подержите на руках и привяжетесь к ней, как к котенку. Правда, она очень пугливая. Если услышит громкий резкий звук, сразу же поджимает лапки и прикидывается мертвой. — Так что же, всему экипажу придется разговаривать шепотом? — Ну-у... Зато даже если она и испугается, то полежит пять минут, вскочит и побежит дальше. Правда, при этом она вся покрывается слизью... И пахнет не очень... Но нас же теперь двое? Мы будем по очереди и полы оттирать, и вентиляцию включать для проветривания, и купать нашу лапочку в слабом растворе марганцовки... Отлично оттирает всю слизь! Викентий слегка скривил лицо. Волнушка ему явно не приглянулась. — Ну ладно. Не хотите — не надо. А как вам вот это чудо? Ну ведь ла-апочка, правда? С голографии пялилось на зрителей маленькое колючее существо с длинным крысиным хвостом, четырьмя короткими лапками и огромными, как у лемуров, но трехцветными глазами: желтый внешний ободок, светло-зеленая «радужка» и темно-бордовый «зрачок». — Хм! Глаза как светофоры, — слегка усмехнулся Викентий. Полина тут же кинулась закреплять успех: — Я знала, что это вам понравится! Древесная соня с Бурлеска, она тоже лапочка, причем травоядная. Вернее, древоядная. Питается только корой местных деревьев пяти основных видов. Очень сообразительная. А уж милая какая! Правда, колется немного... И гладить ее надо осторожно. Если она не в духе — искры пойдут. Зато с ней можно играть, как с собачкой. Будет мячики приносить, через обруч прыгать. Викентий уже не горел зоологическим энтузиазмом. Даже очаровательная попутчица в комплекте с искрящейся колючей тварюшкой не казалась ему такой очаровательной. — Правда, если крупный экземпляр попадется, они с Котькой будут соперничать за территорию. Но ведь мы поможем друг другу, Викентий? Один с соней играет, другой Котьку удерживает, чтобы драться не лезла. Специального корма закупим. Здесь всегда можно заказать партию древесных палочек. Коробки по два кило, в упаковке по пять коробок. Стоят недорого. Правда, хватает упаковки всего на неделю. Придется освободить в грузовом отсеке немного места под корм. Вы же поможете мне переместить груз, а, Викентий? Правда... — Ох, Полиночка, эти ваши «правда» меня начинают пугать! — Правда, она их не столько будет есть, сколько грызть... Потом надо будет опилки убирать. Вы же умеете уборку делать, Викентий? Всего каких-то три мойки полов в сутки. — Э-э... — неопределенно протянул Викентий. — Не хотите соню — вот, смотрите. — В вирт-окне появился комок спутанной черной шерсти размером с крупное яблоко. — Это мармарисская лесная крысонимфа. — А у этой где... все? — У нее все есть: и глазки, и лапки, и даже зубки. Просто шерсть такая густая. Крысонимфы живут гаремными семьями по шесть-семь особей, причем возглавляет семью самка. И приспособиться на новом месте проще самке. Она почует в нас всех самцов... Ну, кроме меня, конечно. Но эту проблему мы решим. Я, например, могу пользоваться специальными мармарисскими духами, они дают такой интересный эффект нейтральности... Правда, запах напоминает жженую серу... Э-э, вот Котьку обрабатывать действительно будет нелегко... Пожалуй, я поручу это вам. Зато самочка почувствует себя в кругу любящей семьи. В естественных условиях она каждые сутки устраивает ночь любви одному из самцов. Обычно раз в неделю фаворит меняется. Поскольку мы будем первыми из экипажа, кого она увидит, жить ей придется в вашей каюте. Так что не удивляйтесь, что утром она окажется у вас в тру... ну там, где гормоны вырабатываются. Нет-нет, докучать вам она не будет. Может, покусает немножко... — Что-о? — вылупился Викентий на коварную эксплуататоршу. — Ну и что, зубки у нее хоть и остренькие, но такие коротенькие, даже кожу насквозь не прокусят! Всего-то четыре дня вам потерпеть! А потом наступит очередь следующего. Зато ее можно носить в руках, тискать, как игрушку, гладить. Вот увидите — вам понравится! — Э-э... — проблеял Викентий. — Забыл вас предупредить, Полиночка. У меня вообще-то аллергия на всякую живность. Вот не было ее, не было, а потом раз — кошка мимо пробежала, или таблетка от головы побочный эффект дала — и как начнется... Одышка, слезотечение, кашель. — Он надрывно заперхал, не столько натурально, сколько талантливо. — Боюсь, приказ капитана останется невыполненным. Мне так жаль, право, так жаль... — Вике-ентий, — разочарованно протянула Полина. — А я так хотела познакомиться с вами... поближе. Но теперь этого, увы, не случится. Ведь ничто не сближает людей лучше общего увлечения. Ах, вы поразили меня в самое сердце. Но раз у вас есть противопоказания, я отложу покупку зверюшки до Вектры. Полина тяжело вздохнула и вышла. Причем направилась не в свою каюту, а к Лансу. Тот, отмытый и причесанный после работы в машинном отсеке, что-то рисовал в альбоме. Девушка подошла поближе, посмотрела, похвалила, после чего объявила Лансу, что ей нужна помощь. Киборг с готовностью отложил альбом. — Лансик, ты, может быть, удивишься, но нам надо разыграть Викентия. Это будет с нашей стороны знак доверия и гостеприимства. Но лучше всего будет Станиславу Федотовичу. Ты ведь не против сделать приятный сюрприз капитану? — Я помогу, — кивнул Ланс, не заподозрив подвоха. — Только не удивляйся и сделай все в точности, как я попрошу. Ты ведь уже знаешь, что такое розыгрыш? — Знаю. Добрая человеческая шутка. — Да, вроде того, как Тед сказал мне, что завтра прилетит в гости Роджер и ему очень нравится новобобруйская кухня, после чего я целый вечер изучала рецепты, а потом целую ночь стояла у плиты. — Да, а Роджер и не собирался прилетать. Но тогда ты очень сильно кричала на Теда и даже хотела его убить. — Я? Я не хотела! — замотала головой Полина. — Хотела. Я помню. Восемьдесят четыре процента. — Уж эти твои датчики! Ну ладно. Хотела, но сразу же расхотела. Так ты мне поможешь? — Да, — лаконично ответил Ланс. — Спасибо! — Полина чмокнула его в щеку. Отстраняться Ланс не стал, так как начал привыкать к эмоциональной нестабильности ХХ-особей. Вернее, данной конкретной особи. В пультогостиной было пусто. Дэн, пропустив первым в душ Ланса, теперь плескался в горячей воде, не беспокоясь о том, что кто-то нервно прыгает под дверью. Тед с Вениамином заперлись в медотсеке и что-то бубнили вполголоса. Викентию вскоре наскучило сидеть в каюте, и он выполз на розовый диванчик. Тут послышался топот, неразборчивое бормотание, потом на выходе из коридора нарисовался грязный, злой и распаренный до красноты Михалыч. Он регулировал систему охлаждения, и ее понадобилось на какое-то время отключить. В результате температура в машинном подскочила. Упорный механик закончил свое дело, после чего направился на кухню попить водички. — Пслшй! Кктбтятм! Вдсткнчк дй, а тбтнкгрзные нслдть нхч! Любой из членов экипажа мигом бы догадался, что Михалыч не хочет грязными ботинками испачкать пол в пультогостиной, поэтому просит поднести ему стакан воды прямо сюда, в коридор. Но Викентий с непривычки ничего не понял. Услышав сзади себя колоритную речь, он подскочил, оглянулся, опознал в подошедшем рассерженного алькуявца и жутко перепугался. То, что перед ним алькуявец, Викентий теперь не сомневался. Лохматый, глазами сверкает, краснолицый и злой. Пассажир тут же вспомнил, что с алькуявцами надо быть осторожнее, выдавил из себя вежливую улыбку и спросил елейным голоском: — Простите, господин алькуявец, я не понял. Повторите, пожалуйста, что вы хотели? — Вддй, бстлчь, дпскре, пкясвсмнзгнлся! — Что? — упавшим голосом переспросил Викентий, готовясь к тому, что его сейчас начнут убивать за непонятливость. Михалыч сжалился и жестом показал, что хочет пить. — А-а, — облегченно выдохнул Викентий. — Водички! Сейчас-сейчас! Вам какой? Бутилированной? Кипяченой? Фильтрованной? — Лбй! — взревел Михалыч. — Тсмртмоей хчшь, нсчстнй? — Любой? — Опасность сделала Викентия сообразительнее, но ненамного. — Хорошо. А куда вам налить? В кружечку? В стаканчик? В стеклянный? Или может быть в этот, хрустальный, красивый? — Дкднбд бжтмйгспди! — Разъяренный механик продемонстрировал непутевому пассажиру испачканный в мазуте кулак. — Иду-иду! Сейчас! — заверил Викентий, метнулся взглядом туда-сюда по кухне, обнаружил полупустой чайник, дрожащими руками налил холодной кипяченой воды в хрустальный стакан и понес грозному алькуявцу. — Ну! — потеряв терпение, прикрикнул Михалыч. Викентий вздрогнул и выронил стакан, не дойдя до цели буквально шаг. Взвыв раненым зверем, Михалыч сам бросился к чайнику, сам налил себе воды, залпом выпил, оглядел грязные следы и осколки на полу и философски пожал плечами. — Чтбы всубрл. Пнл? Из душа вышел Дэн, переодетый в новую футболку и чистые джинсы, отмытый и довольный. — Ну, что тут у вас? — поинтересовался он. Михалыч разразился потоком звуков и жестов. Дэн выслушал, кивнул и велел Викентию никуда не уходить. Через минуту он принес гостю веник с совком, ведро с водой и швабру. — Приступайте, Викентий. До обеда полчаса. Вы должны все успеть. Нарушать распорядок дня у нас не принято. Возражать провинившийся гость не решился. Выдраив в меру своего умения пультогостиную и коридор, при этом запыхавшись и раскрасневшись не хуже Михалыча, он присел, наконец, на диванчик отдохнуть. Но его уединение сразу же было нарушено. В пультогостиную неспешной походкой вошел Ланс. Выглядел он несколько странно. Прилизанные волосы, обведенные Полининым косметическим карандашом глаза и намазанные блеском губы. Надета на нем была футболка Дэна, сидевшая в такую облипочку, что ясно прорисовывалась каждая мышца на рельефном торсе киборга. Ланс медленно продефилировал к диванчику, спросил ленивым тягучим голосом: «Можно?» — и, не дожидаясь ответа, присел. Викентий тут же отодвинулся как можно теснее к краю. Киборг посмотрел на Викентия, прищурился и склонил голову к плечу. — Э-э, простите. Вы тоже алькуявец, да? — нерешительно проговорил Викентий. — Да-а, котик, — сказал Ланс. Викентий как-то сразу сжался и попытался вдавиться в подлокотник. Ланс молчал, продолжая пристально разглядывать своего визави. Тот сидел, боясь шелохнуться. Алькуявец, к счастью, не стал ни убивать его, ни расчленять живьем. Просто кинул еще один взгляд, слегка выпятил губы и смачно ими чмокнул. Викентий вздрогнул. Ланс не спеша встал и направился обратно к себе в каюту. Тут же его сменила Полина, призвав гостя на помощь по разогреву пайков. — Уж с этим-то вы справитесь? — насмешливо спросила она. Викентий понял, что своей нелюбовью к животному миру уничтожил зарождающуюся симпатию со стороны зоолога, и теперь в дороге вместо приятного флирта, а то и чего поболее, его ждут пренебрежение и обидные подколочки. За обедом пассажир уже не был так говорлив. Теперь беседу вела в основном команда, причем, как назло, они решили развлечь Викентия тем, что вспоминали какие-то ужасные истории про наемных убийц, работорговцев, пиратов, да еще вспоминали со смехом и шуточками. Создавалось впечатление, что эти монстры просто едят пиратов на завтрак, а гориллоподобными фреанами закусывают на полдник. Ланс больше отмалчивался. К обеду он переоделся, смыл с лица лишние детали, но нет-нет да и бросал на Викентия тот странный пристальный взгляд, от которого бедного «принца» передергивало, как от прикосновения к амебоиду. Когда после обеда Викентий наконец-то заперся у себя в каюте, впервые в жизни радуясь тому, что остался один, в дверь настойчиво постучали. Это оказался пилот. Вид у Теда был что надо: широкие штаны, толстовка и романтично зачесанный наверх черный чуб. В руках он держал планшет. — Теодор, вы сменили имидж? — вежливо спросил Викентий. — Я решил поменять все свое мировоззрение. Хочу стать поэтом. И давай на «ты». Мы же с тобой теперь коллеги. Ты поэт. Я поэт. Поэт поэту — друг, товарищ и советчик! — А что так внезапно? — Вовсе не внезапно! Давно уже муза снизошла! Рифмы вьются вокруг меня по ночам, стучатся прямо в голову и просят впустить. Я тут начал поэму писать. Эпическую. Хочешь послушать? — Э-э... — нерешительно начал Викентий. — Вообще-то я... — Ну ты же спец! Крутой спец, сам признался! Вот и давай. Помогай. К кому мне обратиться, как не к тебе? Вот. Слушай. Это правдивая история о том, как наша храбрая команда вошла в анналы... — И пилот начал декламировать, слегка добавив в голос драматического подвывания: «Космический мозгоед» — Он вышел в открытый космос, «Космический мозгоед» Прошел таможенный скан. Дает команду на взлет Величественно и просто Десантник Стас Петухов, Наш доблестный капитан. А на борту корабля Биолухов целая куча И клёвый такой пилот, Что лишь в полете и жил, Механик — альфа-самец — И доктор, бесспорно, лучший, И алькуявец, что нам Маршрут меж звезд проложил... — Ну как? — Э-э... Понимаешь, Теодор. Я же не знаю подоплеку всех событий. Я там с вами не был. Что я могу тебе посоветовать? А, кстати, какой это алькуявец проложил вам маршрут? Этот с бородой, сердитый, или тот... странный? — Ты что, ты не понял, что наш навигатор — алькуявец? — Я думал, что это техник… — Ну, техник у нас тоже… альтернативный подвид. Так, теперь по тексту. Конечно, есть некоторый несходняк. Во-первых, корабль тогда назывался просто ЛПКВ-231. Во-вторых, капитан в то время уже не был десантником. Техник, опять-таки, стал альфа-самцом далеко не сразу... Я потом тебе расскажу. Но не забывай — это не полицейский протокол, а художественное произведение. В нем вполне уместен литературный вымысел. А вымысла того совсем чуть-чуть, гораздо больше чистой правды. Вот послушай... Нас ждали тихие дни И воздух, почти что чистый, И пятиглазый зверь Скакал, развлекая нас, Но где-то в недрах земли, Болотистой и лесистой, Запрятал базу свою Почивший с миром Альянс. — Тед! Я правда тебе ничего посоветовать не смогу. Я не критик. — Ну хоть послушай! Наверняка у тебя будут замечания по рифме, по стилю. Ты не думай, я все описал по правде. Там не только наша команда. Там и про Роджера, конкурента нашего с его ребятами, тоже есть. Пятьсот бирюзовых клуш Вогнали пиратов в ужас, Пятьсот бирюзовых клуш, А значит — тысяча глаз. Унылый Роджер сидит, Так безнадежно нахмурясь, И свежим омлетом он Радушно потчует нас... Тед вошел в раж. Он с выражением читал с экрана планшета написанные доктором стихотворные строки, и они ему нравились. Вот же дает Вениамин Игнатьевич! Стаканчик коньяку, немножко вдохновения — и вот она, поэма! Настоящая! Через сорок минут одуревший от громкого пилотского голоса слушатель наконец дождался: — Пока все. Конец первой части. Викентий хотел что-то сказать, но Тед перебил: — Я понимаю, тебе хочется продолжения, но оно еще не готово. Викентий облегченно вздохнул. — Будет готово завтра! Викентий вздрогнул. — Пока на вторую часть есть только анонс. Вот. Слушай. «Такому вовек не быть, Чтоб мне отдавал приказы Космический флибустьер, Разбойник и паразит!» «Я тоже вам не вассал, — Обиделся Роджер сразу, — Но, может быть, например, Наш спор монетка решит?» — А сколько всего частей в твоей поэме? — осторожно поинтересовался гость. — Четыре. Или пять. Не волнуйся, на всю дорогу хватит. Будешь моим бета-тестером. Тебе же понравилось, правда? — навис пилот над Викентием своими девяноста килограммами. — Д-да, — выдавил Викентий. — Очень понравилось. — Ладно. Я пошел, — тряхнул чубом Тед и направился к Вениамину делиться впечатлениями. — О гос-споди, — простонал Викентий, наконец оставшись в одиночестве. — И кой черт меня занес на эти урановые рудники? В дверь снова постучали. — Заходите! — безнадежно выкрикнул несчастный, смиряясь с той мыслью, что покоя на этом странном транспортнике ему не будет. Это был Ланс. Снова переодетый в тесную футболку и накрашенный. Он не стал заходить внутрь. Просто застыл на пороге и уставился прямо в лицо Викентию. Тот даже вскочил. — Послушайте, — начал он, не выдержав молчания. Причем его голос уже не был столь бархатным, как утром. Теперь в нем слышалось некое повизгивание и редкие петушиные срывы. — Что вам нужно? Что вы от меня хотите? Ланс молчал и все смотрел, не мигая и не отрываясь. — Перестаньте, пожалуйста! — сорвался Викентий на фальцет. — Я пожалуюсь вашему капитану! Я все расскажу вашему... товарищу-алькуявцу! Пусть он вас приструнит! Ланс словно бы не слышал. Постоял еще немного, послал гостю воздушный поцелуй, невозмутимо развернулся и вышел прочь. Слегка подрагивая коленями, Викентий рухнул на койку. Тут же раздался новый стук. — Да-а, — болезненно простонал несчастный. — Викентий! — Голос Полины был возмутительно весел и бодр. — Давайте-ка не нарушать наши корабельные традиции! — Какие еще традиции? — всхлипнул Викентий. — Незыблемые! Например, если экипаж свободен от вахты, у нас не принято в одиночку отсиживаться по каютам. К взлету мы готовы, до возвращения капитана еще полчаса. Давайте-давайте выходите, вливайтесь в коллектив! Чувствуя себя смертельно уставшим, будто портовый грузчик к концу смены, Викентий встал и нехотя двинулся за Полиной в пультогостиную. Там на диване, креслах и стульях уже уселась в кружок вся команда. — Ну вот, — радостно сказала Полина голосом профессионального аниматора. — Во что играем сегодня? — В бутылочку! — предложил Тед. — В бутылочку вчера играли, — возразил Дэн. — Да, — подтвердила Полина. — В бутылочку вчера, в фанты на раздевание позавчера, в тигра позапозавчера. — В тигра? — вяло поинтересовался Викентий, чтобы не чувствовать себя совсем лишним. — Это как? — Очень просто, — начал объяснять Тед. — Все садятся вокруг стола и пьют технический спирт. Малыми заходами, граммов по пятнадцать. Если на каком-то кону участник падает под стол — значит, его унес тигр. Ну и так далее на выбывание. Остаться должен только один. Он и есть тигр. — Еще в виселицу, — напомнил Вениамин, широко улыбаясь, прямо натуральный доктор Менгеле получился. — А в виселицу — это как? — опасливо спросил гость. — В виселицу, зайчик мой, это когда кого-то вешают, — сказала Маша и возникла над голоплатформой в виде трупа, висящего в петле. — Берут и вешают! — Труп подмигнул, дернулся в последней судороге и замер, вывалив наружу синий язык. Викентий от неожиданности опять подскочил как ошпаренный. — Машка! Переустановлю нафиг, — привычно погрозил сидящий рядом Тед, хлопнул соседа по плечу и потянул вниз, садись, мол, не прыгай так. — Не парься. Она шутит. В виселицу — это просто в слова, надо в слове буквы отгадывать. Ты что, не играл в школе? — Н-не помню, — ответил Викентий, неохотно садясь и думая о том, что, пожалуй, до возвращения капитана он не доживет. — О! Давайте в волейбол! — подал голос Дэн. — В волейбол? — удивился Вениамин. — Здесь? Боюсь, не выйдет, ребята. — Вениамин Игнатьевич, это будет алькуявский волейбол, — пояснил Дэн. — Помните? Там вовсе не мячом играют. — Ах, алькуявский? Тогда конечно. Да-да, я согласен, давайте, — кивнул доктор. — Ну что, начали? Готовы? — И рыжий извлек из кармана предмет, призванный заменить мяч. — Что это? — слабым голосом спросил Викентий, указав дрожащим пальцем на эту загадочную вещь. — Это очень интересная вещица, — начал объяснять Дэн. — Ф-1. Ручная, осколочная, противопехотная, оборонительная. Снята с производства в две тысячи восемьдесят... каком-то году. Но на черном рынке достать можно до сих пор. Замедление четыре секунды. — Что? — чувствуя, что он уже ничего не понимает, переспросил Викентий. — Замедление, — терпеливо повторил Дэн. — Это значит, что после извлечения предохранительной чеки, высвобождения рычага и накалывания ударником капсюля взрыв происходит в среднем через четыре секунды. — Дэн говорил так спокойно, будто объяснял, как играть в лото или серсо. — По правилам игры мы перебрасываем друг другу гранату и считаем до четырех. Кто поймал на счете «четыре» — тот проиграл. — А может, не надо? — со слабой надеждой в голосе поинтересовался Викентий. — Может, лучше в виселицу? — Нет-нет, — заговорили все разом. — В волейбол гораздо интереснее! Дэн, начинай! Тут же кольцо отлетело в сторону, а ладонь рыжего разжалась, отпуская рычаг. — Раз! — сказали все хором. Гранату поймал Тед. — Два! — следующим был Ланс. — Три! — «мячик» вернулся к Дэну. — Четыре! — торжествующе взревела команда, и граната, стукнувшись в грудь Викентия, скатилась к его ногам. На миг его глаза встретились с глазами рыжего алькуявца, и бедному гостю почудились в них алые вампирские отблески. Не помня себя, Викентий страшным голосом заорал и бросился в предусмотрительно оставленный открытым шлюз. Он стремительным вихрем слетел вниз по трапу и остановился, только врезавшись в грудь Станислава, который с удивлением придержал его за плечо и не дал свалиться на землю. В другой руке у капитана был небольшой черный кейс. Неподалеку стоял флайер, доставивший командира транспортника на корабль. Как только сбежавший с трапа Викентий соприкоснулся с капитаном, из флайера вылетели два шкафообразных вооруженных киборга и в три секунды уложили шустрого бегуна мордой в землю. Это был апофеоз — несчастный лежал, распластанный на грязном бетоне, и тихо стонал под дулами бластеров. Из флайера вышел мало уступающий киборгам амбал, приблизился к Станиславу и осведомился: — Все в порядке, господин Петухов? Документы целы? — Целы, — слегка удивленно ответил тот. — Спасибо, ребята, но вы ошиблись. Это не злоумышленник. Это мой пассажир. Наверное, хотел к автомату за сигаретами сбегать. — Вы уверены? — Уверен! Еще раз спасибо и можете быть свободны. Амбал отозвал киборгов, и они втроем пошли к флайеру, изредка оглядываясь и бросая на Викентия такие взгляды, что тот еще целую минуту не решался подняться. Наконец флайер стремительно стартовал и через несколько секунд растворился в небе. На верхней ступеньке трапа сгрудилась вся команда, с интересом наблюдая за развитием событий. — А где ты гранату-то взял? — между делом спросил Тед вполголоса. — В магазине приколов. Сувенирная, — пояснил Дэн. Между тем поверженный «принц» поднялся. Отряхнул безнадежно испорченный пиджачок и так злобно зыркнул на потянувшегося помочь Станислава, что тот немедленно отступил. — Простите их, Викентий. Бывает, перестраховались ребята. Ну что, пойдемте на борт. Кстати, куда это вы бежали? — Я? Куда я бежал? Куда глаза глядят! Прочь отсюда! Прочь из этого сумасшедшего дома! Устроили какой-то цирк! Балаган! Бедлам! Он развернулся лицом к капитану и высказал ему все, что думает о его корабле, о его команде и о нем самом. В основном нецензурно. — И вообще, — заключил он, — я в этом дурдоме ни секунды более оставаться не намерен! Станислав обиделся. Ну да, не «Метрополь» пятизвездочный. Но и не то, чем сейчас этот наглый тип обозвал его любимый трудолюбивый транспортник. — И чем это вас, позвольте узнать, наш дурдом не устроил? — едко осведомился он у разбушевавшегося Викентия. — В смысле, корабль? Не нравится — ищите другой! — Уже ищу! — злобно выплюнул собеседник, развернулся и пошел по направлению к центаврианской тарелке, стоящей неподалеку. — Постойте! Ваш чемодан! — крикнул Ланс, который уже сбегал в каюту и спустился вместе с багажом на бетон космодрома. Не успел он сделать и нескольких шагов, как Викентий проорал нечеловеческим голосом: — Не подходи ко мне! Ставь сюда! — И указал на место в нескольких метрах от себя. Ланс послушно подкатил чемодан туда, куда ему было указано. — Теперь отойди! Ланс отошел. Только после этого Викентий подлетел к чемодану, схватился за ручку и быстрым шагом унесся прочь. Станислав с удивлением смотрел ему вслед. Мысленно он прокручивал в уме тот разговор с Николаем по видеофону, с которого все и началось. Вроде бы он все сделал правильно, как и должен был поступить настоящий друг. Что же пошло не так? Неужели пассажир из-за пиджака так расстроился? Этого разговора команда не слышала. На самом деле приход дорогого гостя на «Космический мозгоед» объяснялся очень и очень просто... — Коля, ты же знаешь... — Стас, ну будь другом! — Коля, ты мне друг, не сомневайся. Но ты, как друг, должен помнить, что с некоторых пор я зарекся иметь дело с пассажирами. — Стасик! — Николай молитвенно сложил руки. Видеть на всегда румяной и жизнерадостной физиономии интенданта такое несчастное умоляющее выражение было непривычно. Более того, у Станислава при виде бледного Коли с дергающимся глазом и танцующей, как в паркинсоне, головой сразу возникло желание помочь бедолаге. Поэтому он на вопль: «Помоги!» — сразу же ответил, что чем может — поможет. Как оказалось — поторопился. Николай тут же разразился душераздирающей историей о бедном обиженном судьбой родственнике, которого надо срочно доставить на Вектру. Стасу показалось, что горькие слезы сейчас самым натуральным образом польются с экрана видеофона. — Понимаешь, Стас, Викеша сейчас в процессе развода. Имущество делит. А его жена считает, что он совершенно зря замахнулся на два банковских счета, коллекцию старинного оружия, особняк на Шии-Раа и новый флайер класса люкс. И всеми средствами пытается склонить бывшего супруга к мировому соглашению. В основном бейсбольными битами и кастетами. — Почему? — А потому, что Викешина бывшая не кто иная, как внучка Сандро Резвого. — И что это означает? — Ну ты, Стасик, как с Ганимеда свалился. Резванов Александр Германович. В молодости уголовный авторитет, а в зрелые годы депутат нижней палаты парламента. — Ха! Надо себе с умом родственников выбирать! Кстати, где это ты? — поинтересовался Станислав, заметив наконец безупречно белый пластиковый фон и яркое освещение. — В больнице, что ли? — В туалете я. В общественной кабинке. Сбежал на пять минут с тобой поговорить. Стас! Ну, ошибся мальчик. Ну, польстился на лебединую стать и на фиалковые очи... — И на дедушкины денежки. — Вот что мне в тебе нравится, так это твоя прямолинейность, — скорбно покивал Николай. — Да, конечно. Я, как старый солдат, могу тебе прямо сказать, что гад и выжига этот Викешенька. Но, видишь ли... Он, вообще-то, и не мой родственник, а жены. Троюродный племянник, кажется. Вот веришь — я бы этому скользкому типу и руки при встрече не подал. Но супруга, понимаешь, его еще маленьким в колясочке катала... Ползуночки крестиком вышивала... Сначала он трое суток у меня на даче прятался от своей мегеры. Вернее, не от нее, а от абреков ее дедушки. Ох, как я его с той дачи вывозил — это отдельная песня. Тянет на спасательную операцию уровня группы «Дзета». Да еще умудрился им фальшивую улику оставить. Обрывок буклета с расписанием рейсов Южного космопорта. А сам быстренько этого недоноска во флайер — и сюда, на Резервный. — Коля дернул глазом и остановился перевести дух. Рука, почесавшая потный висок, дрожала. Станислав молчал. Не нравилась ему эта ситуация, очень не нравилась. Не хватало еще с новобобруйской уголовщиной сцепиться. И было бы из-за чего! Из-за какого-то неудачливого брачного афериста! Рядом с Колей кто-то шумно слил воду. — Стасик! — заголосил несчастный интендант с новой силой под аккомпанемент рукотворного водопада. — Я все узнал. У тебя в справочном листе заявлен маршрут Вектра — сектор Единорога. Я как нашел инфу, что ты здесь, на Резервном космодроме, и что сегодня на Вектру отбываешь, — понял, что это судьба. Рейсовые лайнеры, сам понимаешь, нам противопоказаны, только частники, желательно помельче и понеприметнее. Тут Викеша попытался с каким-то зеленомордым договориться — так тот с него пятьсот единиц потребовал. Представляешь? Станислав только плечами пожал: — И что, домовладелец, коллекционер и держатель двух банковских счетов пожалел каких-то пятьсот единиц в обмен на собственную жизнь и безопасность? — Стас! — трагически возопил друг. — Я бы так ему и сказал — прыгай в их тарелочку и не думай! Но, понимаешь, супружница моя... Если узнает — запилит, что я мальчика обидел, не защитил, не организовал... И времени терять нельзя. Они, конечно, не федералы и не мафиози планетарного масштаба, но и не дураки же круглые. Форы у нас — максимум до вечера. Пока там они Южный космопорт прошерстят, потом до Северного додумаются, пока списки с регулярных рейсов получат... А ты тем временем уже — тю-тю. Билет ему не нужен, паспортную карточку пассажира ты только на таможне предъявишь. В общем, на орбиту даже Сандро дотянуться не успеет. Когда ты планируешь таможню проходить? — Около двадцати ноль-ноль по местному. И что, ему нужна именно Вектра? — Не совсем. Оттуда ходят чартеры на Пелей. Тихая аграрная планетка, живет там какая-то религиозная община, люди спокойные, мирные. Есть у него там кто-то из родни. Чтобы отсидеться годик — самое то. А там поглядим. Станислав медлил. — Послушай, — продолжал стенать в видеофон Коля, — ты обо мне хоть подумай! — Да, боишься ты за него, я вижу. Вон, издергался весь. — Стас, я не боюсь, но нервничаю. Я, честно сказать, уже хочу от этого типчика отделаться. Я тут и так между двух огней. С одной стороны эти бандюганы. С другой — ненаглядная моя, чтоб она была здорова. И что страшнее, это еще вопрос. А с третьей — Викеша этот. На морду он, конечно, няшка. Но при ближайшем рассмотрении — нытик и трус. Сначала бледным трупом в истерике бился. Потом понял, что я его не сдам, и пошло-поехало. Трындит без умолку и умничает как сволочь. Достал. Намордник бы ему. Или кляп. Осточертел уже. — Ага. Теперь моя очередь, да? — Стас! Проси, что хочешь. Хоть те же пятьсот единиц. У меня сейчас столько нет, но я отдам... Главное, чтобы жена не узнала. — Сдурел, что ли? За кого ты меня принимаешь? — Уж в мелком шкурничестве Станислав точно был неповинен. — Так ты согласен? — так искренне, с такой надеждой обрадовался Николай, что Станиславу стало неудобно, что не сразу согласился. Ну подумаешь — неприятный пассажир! Всего-то на два прыжка и четыре дня полета! — Ну хорошо. Вы сейчас где? — Уже в космопорте. Сейчас из сортира выйду и заберу этого из чебуречной. — Пусть подходит твой Викентий. И поскорее. Я сейчас должен отлучиться часа на три-четыре... — Что? — встревожился интендант, снова дернув печальным глазом. — Куда? Зачем? — Еще один груз забрать. Я тут решил немножко фельдъегерем подработать. Нотариальная контора заказала отвезти документы, там у них кроме электронных до сих пор в ходу натуральные, бумажные и в инфокристаллах. Очень ценные. Хотят вручить лично. — А ты не задержишься? — Надеюсь, что нет, Коля. Контора солидная. Специально для меня флайер заказали. Сдадут документы и под охраной до самого трапа доставят. А на Вектре то же самое в обратном порядке. Так что давай веди своего племянника скорее. У меня минут десять-пятнадцать осталось, не больше. — Щас прибежит! Ждите! — просиял Коля и отключился. Станислав все смотрел вслед убегающему Викентию и недоумевал: как же так? Вот и делай после такого добро людям! — И что это на него нашло? — сказал он вслух. — Не в его бы положении так капризничать. Сейчас эти лягушки с тарелочки с него уже не пятьсот единиц слупят, а все шестьсот пятьдесят. А может, вы его тут обижали? — подозрительно спросил капитан, обводя суровым взглядом непривычно молчащих олухов. Те ответили на такой страшный поклеп лишь обиженными взглядами невинных глаз. — Вы же видите, он сам ушел, — пожал плечами Тед. — Не понравились мы ему. — Да ну и ладно, — облегченно махнул рукой Станислав. — Баба с возу, как говорится... Ну что, — он поудобнее перехватил кейс с документами, — по местам! Вперед, нас ждет бескрайний космос!