***
Хартли не засыпает на уроке только потому, что ему нравится учитель. Ему нравятся зелья, но трудно быть также заинтересованным в предмете, как и семь лет назад. (По правде говоря, самым любимым предметом у него были Чары, хотя он никогда не мог назвать конкретную причину, почему). Так единственная причина, по которой он не позволяет себе заснуть — это то, что он обожает профессора: профессор Малфой спокойный человек, всегда носящий рубашки с длинными рукавами и относящийся к ученикам намного добрее, чем может показаться на первый взгляд. Его темное прошлое все еще преследует Малфоя, и оттого Хартли чувствует с ним особую связь, связь семейных разочарований. Но через несколько минут Хартли перестает вникать в суть речи профессора и просто наблюдает, как тот ходит по классу, иногда указывая на записи на доске, и потому не замечает, как некоторые ученики начинают менять свои места. Хартли недоуменно моргает и поворачивается, обнаружив, что он больше не один за партой. — Я что-то пропустил? — спрашивает он своего однокурсника не злым, но достаточно пугающим шепотом. — Профессор Малфой сказал всем разделиться на пары и… Хартли оглядывает класс и тихо стонет, когда понимает, что он остался единственным учеником без пары. Он снова поворачивается к пуффендуйцу — желто-черный галстук сильно отвлекает своим наспех завязанным узлом — и кивает: — Хорошо, похоже, теперь мы партнеры. Бедный парень, кажется, выглядит еще более испуганным, и на секунду Хартли думает, что еще немного и пуффендуйцу понадобится помощь в Больничном крыле. Но вскоре парень вздрагивает, и напряжение между ними как будто рассеивается. Он бегом преодолевает разделяющие их полметра и бросает свою книгу на парту с противным громким хлопком. — Я Циско, — говорит он и немного запоздало протягивает Хартли руку, слишком активно пожимая её. Хартли вырывает руку из цепкого захвата пуффендуйца и уже собирается представиться, как тот его резко прерывает. — Ты Хартли Рэтэуэй, я знаю. — Циско немного смущенно смотри в сторону. — Я имею ввиду, что каждый знает, как тебя зовут, ты вроде как легенда, чувак! Хартли слегка хмурится, что, по-видимому, не ускользает от взора Циско. — Не в плохом смысле! Нет, серьезно! Я имею в виду, ты просто удивительный. Он сильно размахивает руками, чуть не роняя со стола пузырьки с зельем, и продолжает под вопросительным взглядом Рэтэуэя. — Вся моя семья училась на Гриффиндоре. Мой брат Данте Рамон, он… Хартли ничего не остается кроме как удивленно открыть глаза. — Твой брат Данте Рамон? Чемпион Хогвартса по квиддичу, который стал потрясающим пианистом?! Хартли слегка наклоняется вперед. — Но ты пуффендуец. Циско невесело усмехается. — Да, точно. Мы с тобой своего рода в одной лодке, чувак. Я имею в виду, что когда на первом курсе Шляпа послала меня на Пуффендуй, я был очень потерян, чувствовал себя таким одиноким. Но потом я узнал, что я не один такой — с сумасшедшей чистокровной семьей и этой безумной традицией. Хартли усмехается. — Так что, — он кивает в сторону фолианта по зельям, — что же мы сегодня варим? Позже он, немного глупо улыбаясь, слушает, как Циско возбужденно рассказывает ему о каком-то зелье.***
После этого они становятся (вроде как, может быть, своего рода, вроде бы почти) друзьями. Через несколько недель шестикурсник Циско переходит на более сложные курсы, чтобы быть ближе к Хартли, и тот необъяснимо смущен этим фактом. С каждым днем он все больше удивляется, как он умудрялся до сих пор не знать ничего о Циско и от этого ему еще больше хочется стать частью жизни этого гиперактивного пуффендуйца. Развитию их дружбы так же помогает и тот факт, что Рамон очень сильно увлечен культурой магглов. Хартли был выращен в чистокровной семье, которой, однако, не чужды были многие маггловские удовольствия, и Циско рос примерно в тех же условиях. Детство обоих прошло не в Великобритании: Хартли рос в Париже, а Циско в Эдинбурге. Теперь Хартли может сделать отсылку к Супердевушке и не получить полный непонимания взгляд в ответ, а Циско может пошутить про Стартрек и всегда услышать искренний смех. И, наконец-то, впервые за последние шесть лет, Хартли по-настоящему счастлив.***
Хартли не возражает против других друзей Циско: шестикурсника гриффиндореца с щенячьими глазками, семикурсницу с Когтеврана, которую Хартли даже немного знает, и другую шестикурсницу с Гриффиндора, которой на все плевать. Конечно, они нравятся Хартли не так сильно, как ему нравится Циско, потому что Циско просто невероятен, он идеален во всех их схожестях и различиях. Друзья Циско не так уж и плохи, и Хартли признает, что ему надо бы поблагодарить Барри за то, что тот подтолкнул его к решению пригласить Циско на свидание. (Оно проходит на удивление гладко, учитывая все обстоятельства. Они сидели на берегу озера, окруженные разбросанными сумками и перьями, и смотрели на изредка всплывающих русалок. Хартли, наконец, не выдерживает и, наклонив голову, целует Циско как раз в тот момент, когда гигантский кальмар всплывает на поверхность. Правда, Хартли понятия не имел, что до того момента Циско ни разу не видел этого самого кальмара, но радость и удивление в глазах Циско делают этот момент еще лучше).***
Хартли никогда прежде не был так благодарен тому, что он староста факультета, когда покрасневший Циско приходит к нему и спрашивает, знает ли тот место, где они могут уединиться. Вначале, он предлагает пойти в Выручай-комнату, но Хартли быстро отметает эту идею, так как после выпуска Гарри Поттера она не является ни для кого секретом. Конечно, комната все ещё удовлетворяет нужды каждого входящего, но Хартли не хочет, чтобы их первый раз кто-нибудь прервал. Вместо этого, Хартли ведет Циско в ванную старост Когтеврана, огромную, роскошную и почти всегда пустующую. Там есть большой бассейн и ряды скамеек, а воздух наполнен приятным запахом пены. Это место идеально, и Циско обнимает его, утягивая в горячий поцелуй. Они тратят всю ночь, испытывая на прочность те самые скамейки, как впрочем и пол, и гигантскую ванну. Профессор Лонгботтом почти ловит их на месте преступления, но эта ночь того стоила.***
Хартли никогда прежде не нервничал так же как в этот момент. Хотя, нет. Не совсем верно. Единственный раз, когда он волновался еще больше, был, когда на первом курсе директриса МакГонагалл назвала его имя и Шляпа распределила Рэтэуэя на Когтевран. Теперь, сидя в её кабинете, он чувствует то же самое. Его руки подрагивают, пока директриса не смотрит на него. — Я не ожидала увидеть вас так скоро, мистер Рэтэуэй. Хартли нервно пожимает плечами, но МакГонагалл прерывает его до того, как ему удается вставить хоть слово. Она еще раз пробегает глазами по письму в её руках, тому самому, что написал Хартли вскоре после окончания седьмого курса. — Я слышала, вам предложили неплохую должность в министерстве. Что заставило вас поменять свое решение? Хартли начинает говорить прежде, чем успевает обдумать свои слова. — Мне предложили хорошую должность лишь из-за моего имени. А мне не хотелось бы иметь работу, где я должен весь день сидеть на зад-кхм… на одном месте и высасывать галлеоны из своей родословной. Я хочу, чтобы мой труд ценили и уважали не из-за моей фамилии, а из-за моих способностей. МакГонагалл улыбнулась. — Я уверена, вы знаете, что Профессор Флитвик собирается подавать в отставку через год или два, и он как раз подыскивает себе помощника на замену. И что-то мне подсказывает, что он будет очень рад видеть на этой должности своего лучшего ученика. Хартли нервно сглатывает и, наконец, спрашивает. — Так я принят? МакГонагалл, улыбнувшись, с нежностью отвечает ему. — Да, Хартли. Вы приняты. (Когда Циско входит в кабинет и видит там Хартли он радостно взвизгивает, чем привлекает внимание однокурсников к себе и своему стремительно краснеющему лицу, из-за чего Хартли чувствует себя немного виноватым. После урока Циско подбегает к нему и целует на глазах у всего класса. Хартли извиняется, что скрывал свою новую должность, на что Циско лишь закатывает глаза и затыкает его очередным поцелуем, а потом уверяет, что единственное, что для него важно — это еще один год который они проведут вместе. И это все, что Хартли хочет услышать).***
Студенты начинают сплетничать, когда Хагрид назначает Циско своим помощником на Уходе за магическими существами. Вообще-то профессорам и их ассистентам не разрешено проживать вместе со студентами, но слишком уж часто Циско и Хартли скрываются за одним и тем же портретом, стараясь быть незамеченными, что порождает еще больше слухов. Слухи эти — слава Мерлину — довольно безвредны. Просто студентам, запертым в каменном замке без большинства развлечений, нужно хоть как-то разнообразить свою жизнь. Проживание в школе совершенно не способствует развитию личной жизни, как позже понимает Хартли. Однажды прямо посреди процесса к ним влетает голова Сэра Николаса и сообщает, что директриса желает их видеть. Хуже этого могут быть только студентки, подстригающие их у входа в комнаты Хартли, как будто они с Циско — это самое интересное, что происходит в школе. Рамона правда это забавляет, ну, а Рэтэуэй просто из последних сил старается их игнорировать. Несмотря на это, жизнь школе имеет определенные плюсы, оценить которые способны только волшебники, хорошо знакомые с рабочими условиями магглов. Например, отсутствие арендной платы или необходимости каждый день ездить на работу. И главный плюс, ради которого Хартли готов терпеть все что угодно состоит в том, что их с Циско не самые приятные семьи не могут влиять на их жизни, пока они с Рамоном живут в Хогвартсе. Через некоторое время, не без давления со стороны Циско, в школе разрешаются некоторые маггловские вещи: телевизоры, Интернет и комиксы с неподвижными картинками. Такие новшества сильно взбудораживают студентов. И хотя Хартли не сильно любит подобные шумихи, он поддерживает Циско в этом начинании. Позже директрису навещает сам Гарри Поттер и приходит в восторг от их деятельности потому что: « Минерва, давно пора было показать студентам, что магглы — это не дикие и необразованные плебеи». Это занимает почти целый год, но, в конце концов МакГонагалл меняет заклинание защищающее Хогвартс от магглов, позволяя студентам пользоваться ноутбуками и мобильными телефонами.***
Несколько лет спустя, когда их сын поступает на Пуффендуй, а дочь на Гриффиндор, Хартли и Циско фокусируются на том, чтобы дружба между их детьми не прекратилась. Циско вяжет им свитера цветов другого факультета, а Хартли учит менять цвета их галстуков на цвета факультетов друг друга, чтобы дети всегда чувствовали поддержку, даже когда их родителей нет рядом. Позже, сидя на трибунах с Циско и наблюдая, как их дети играют за разные команды (их дочь- ловец, а сын — охотник), Хартли думает, что они, пожалуй, создали новую традицию, традицию Рамон-Рэтэуэев, — никогда не боятся сюрпризов и всегда стараться удивлять окружающих. Это банально и даже немного слащаво, о чем ему и говорит тем же вечером Циско, но Хартли видит по его глазам, что Рамону нравится такая идея. (Когда Хартли Циско рассказывают своим детям о «пестиках и тычинках» их дочь с громким стоном встает из-за стола и, посмеиваясь, уходит из комнаты. Их сын удивленно хлопает глазами, а потом, нахмурив брови, спрашивает: «О, Мерлин, старички, вы всегда были такими жалкими?» — и уходит вслед за сестрой. И такая жизнь кажется Хартли чертовым идеальным сном, и он щипает себя за руку, чтобы удостовериться, что все это реально. Это реально. И Хартли счастлив.)