Запредельно

Он пропал. Хан понимает это ярко и отчётливо, но ничего не собирается менять, ведь всё происходящее ему нравится. Лер прижимает его к своей груди, свободной рукой направляя хлыст так, чтобы прикоснуться его кончиком к обнаженному бедру Хана. Тот вздрагивает: напряжение установлено на минимум, но это всё равно немного больно. Справа пощипывает электричеством кончик кнута, камни слегка царапают кожу, а слева контрастно холодная рука почти нежно скользит от шеи по груди вниз. Хан сжимает зубы, дышит глубоко, пытаясь расслабиться, и откидывает голову на плечо Лера. Хлыст поднимается выше, обвивает бедро плотным кольцом, как змея, поймавшая себе ужин, и от этого ощущения внутри всё скручивается в тугой узел. Мышцы начинает болезненно дёргать, но тут Лер левой рукой обхватывает основание члена Хана. Ему остаётся только стонать и мысленно просить ещё — больше! — больше боли и больше удовольствия. От противоречивых чувств становится трудно контролировать себя и своё тело, его прошивает дрожью, он пытается толкнуться вперед, потому что Лер лишь дразнит его, но не прикасается так, как нужно. От этих лишних телодвижений только колени разъезжаются в разные стороны на внезапно скользкой простыне. Лер шипит что-то нечленораздельное и подтягивает мужчину ближе к себе, надёжно фиксируя его на месте, обхватывая рукой поперек живота. Хан вынужден замереть. Хлыст на его бедре то затягивается туже, то ослабляет хватку, трётся, вызывая неконтролируемые судороги. Хан непроизвольно хватается за него рукой, стремясь не то убрать, не то прижать ближе, терпеть эту сладкую пытку уже невозможно, слишком тесно сплелись боль и удовольствие. Пальцы обжигает электричеством, и Хан только бессильно скребёт ногтями по собственной коже, шипя сквозь зубы. Он уже готов умолять о большем, но Лер, наконец, решает смилостивиться над ним и начинает двигать рукой на члене. Он накрывает его всей ладонью, прижимая к животу, и с силой проводит сверху вниз. Это совсем не нежно и даже не совсем приятно, но Хана дёргает вперёд и накрывает удовольствием от осознания того, в каких сильных руках он находится. Этот мужчина, пожалуй, единственный человек в мире, способный не только справиться с Ханом, но и подчинить его себе, он имеет над ним власть, которую Хан счастлив принять добровольно. Лер двигает рукой по члену в чётко выверенном ритме, проводит большим пальцем по головке, растирая выступившую каплю смазки, а хлыст тем временем скользит по бедру, оборачивается ещё одним кольцом, прокручивается всё дальше, задействуя больше длины и освобождая кончик. Хан, сосредоточенный на ощущении ласкающей его руки, губ и колючей бороды на своём плече, даже не замечает этого. Кончик электрического хлыста проходится с внутренней стороны бедра и прикасается между ягодиц. Хан давится воздухом от неожиданности, пытается вывернуться в объятиях, чтобы увидеть лицо Лера, прочесть на нём, как далеко тот готов зайти. Но это бессмысленно, ведь Хан знает, что не в силах сопротивляться — не силе Лера, но его спокойному голосу и каменному взгляду, в котором только наедине с Ханом появляется что-то похожее на нежность. Сейчас же Лер не церемонится, грубо раздвигает ноги Хана и заставляет его наклониться вперёд, выпуская член из ладони. Кончик кнута соскальзывает в промежность, ласкает вокруг дырочки. Хан едва дышит, боясь шевельнуться, не зная, чего хочет: чтобы хлыст задел отверстие и проник внутрь, или наоборот, прекратил потираться совсем. Лер собственнически оглаживает спину любовника, пересчитывает пальцем выступающие позвонки, спускается до копчика и убирает руку, когда Хан шумно выдыхает. Лер хищно усмехается, проводит рукой от бедра по груди, и крепко берёт Хана за плечо, одновременно чуть усиливая напряжение на хлысте. Разряд прошивает самые нежные участки тела, хлыст дёргается между ягодиц, и Хан непроизвольно сжимается вокруг него, коротко вскрикнув. Лер переносит руку с плеча на шею Хана, притягивая его к себе и слегка сжимая, а другой рукой отпускает хлыст, позволяя ему просто остаться зажатым между ягодиц Хана, и обхватывает его член. Этого почти слишком много, Хан стонет в голос, почти кричит, всё его тело горит, как в лихорадке. Он пытается заставить Лера двигать рукой, пытается прикоснуться к своему члену, но Лер не позволяет ему, в голове словно бьёт набат, электрический хлыст жжёт огнем — Хан не знает, это мышцы дёргаютcя от боли, или его так трясёт от возбуждения? Лер резко отпускает его, толкает вперёд и убирает хлыст. От такой внезапной потери всякого контакта Хану физически больно, больнее чем когда-либо было от разрядов электричества. Он изо всех сил старается не скулить слишком позорно, и только обхватывает себя руками и потирается членом о постель, пытаясь вернуть хоть какие-то ощущения. Лер смотрит на это зрелище горящими голодными глазами и заставляет себя достать смазку и сделать два глубоких вдоха, вместо того, чтобы наброситься на любовника без подготовки. Он позволяет себе какое-то время любоваться изгибом спины Хана, медленно растирая на пальцах смазку и распаляя собственное возбуждение. Хан так разгорячён, что, когда Лер прижимается грудью к его спине, ему на мгновение кажется, что останутся ожоги. Он скользит губами по плечу, двумя пальцами, наконец, проникает внутрь, двигаясь сильно, но аккуратно. Он прикусывает Хана за ухо и слегка тянет на себя, гладит его грудь, пощипывая сосок в такт движениям пальцев сзади. Хан кусает губу также в такт, переполненный желанием большего, и заводит руку назад, сжимая член Лера, без слов умоляя наконец трахнуть себя как следует. Лер больно кусает его плечо за такую вольность — не потому что он против, а потому что и сам уже на пределе. Он вынимает пальцы, и Хан облегчённо выдыхает, думая, что они сейчас же заменятся членом, но Леру этого недостаточно. Он заставляет электрический хлыст снова взвиться в воздух, уменьшает напряжение и скользит его кончиком по животу Хана, сворачивает кнут в колечко, ласкает и поглаживает им любовника. Хан почти взвывает от отчаяния и противоречивых чувств: мышцы пресса подёргиваются, разряд словно передаётся в пах, до боли хочется кончить. Лер слушает его шумное дыхание и тихо матерится сквозь зубы, ещё раз проходится пальцем между ягодиц Хана, на секунду погружая его внутрь, и тут же сжимает основание собственного члена, направляя его в горячее и скользкое от смазки нутро. Хан только стонет протяжно, в горле у него ком, как от слёз, мешает дышать и говорить, а все внутренности, кажется, свернулись вокруг желанного члена, и ничто больше не ощущается настолько реально. Но Леру и этого мало, ему нужно обладать Ханом абсолютно. Кончик хлыста соскальзывает вниз по животу и обвивается вокруг члена Хана. Это уже запредельно — даже для них. Хан кричит, не сдерживаясь, эхом отдаваясь у себя в ушах и в животе. Горячий и так идеально двигающийся Лер сзади, болезненно-ласковый электрический разряд спереди, колючая борода на плече — и Хан не успевает удержать мысль: — …люблю, Лер… Как это глупо, как не подходит двум суровым мужчинам с суперсилами! Хан на секунду пугается, что Лер сейчас уйдёт навсегда, но когда он, не прекращая движений, обхватывает его член поверх хлыста, обжигая ладонь, Хан понимает, что пропал окончательно.