Дурачьё!

«Вытащить его из камня сможет лишь истинный герой, чьё имя потом вечно будут восхвалять». Улыбка от ушей до ушей, за спиной — внушительный баул. Хината воодушевлённо дёргает лямки, и что-то на его спине бренчит. «Носки совсем промокли», — несколько удивлённо замечает он, разглядывая поблёскивающие под водой, словно маленькие рыбки, ботинки. У пещеры внушительные своды, свисающие сверху каменные сосульки удивительны и страшны, но ещё более непонятными кажутся их более заземлённые собратья. Шоё несложно храбриться, но он всё-таки побаивается того, что попал сюда как раз в период оттепелей, и одна из сосулек может так и раздавить его здесь. Или перекрыть вход. Или вызвать торнадо… Он быстро-быстро мотает головой, стараясь отогнать назойливые фантазии. Стоит ему только на мгновение оторваться от сталактитов и сталагмитов, как прямо перед его глазами появляется маленькая фея. — Маленькая фея! — изумлённо вопит Шоё и тут же хлопает в ладоши. — Теперь Кагеяма должен будет мне булочку с корицей! Я обязательно стану истинным героем! Фея вдруг корчит жуткую мину, быстро-быстро машет крыльями и торопиться улететь подальше от Хинаты. — Куда ты? — оторопело зовёт он, но фея уже совсем растворилась в полумгле пещеры. — Неужели ей не нравятся булочки с корицей?.. Шоё хотел спросить у другой феи про булочки с корицей, но так и не сумел утолить свой исследовательский интерес — больше ни одной феи он так и не встретил. Конец путешествию наступает удивительно быстро. В солнечном ореоле блестит и сверкает меч. Гарда его покрыта таинственными письменами — зоркий глаз видит уже издалека. Золото маняще. И яблоко — таинственный резной камень… — Ва-ау!.. — только и может выговорить Хината, замерев на расстоянии дюжины шагов от возвышающегося над камнем меча. Но он быстро овладевает собой — вновь бренчит что-то в бауле, и Хината легко вскакивает на каменный пьедестал. Сердце его трепещется, он жмурится, вытягивает руку, безошибочно нащупывает рукоять (о, она ложится в его ладошку так, будто сделана точь-в-точь по его размерам!..) и готовится совершить нечеловеческое усилие своих мышц. Меч вдруг оказывается в его руке. Шоё сам не понимает, как он это сделал, но всё его существо тут же наполняется восторгом. Неужели он — избранный стать Повелителем самого великого меча?! Он с готовностью разжимает ладонь, почувствовав желание меча превратиться. Внешний вид потенциального партнёра Хинату совершенно не удивляет. (Хотя глупо отрицать — он всё-таки подумал, что видел кое-кого постраннее). — Приветствую тебя, юноша, меня зовут Экскалибур! — Экскалибу-у-ур! — с готовностью и собачьим обожанием вторит Хината. Оглушительно бряцает содержимое баула — Шоё роняет его на камень. Хината буквально теряет голову. Величие священного меча захлёстывает его, и, не в силах выразить свои чувства другим способом, он начинает подпрыгивать. Его грудная клетка почти готова разорваться на части от того жара, который неведомый кочегар задаёт своей работой. — Хочешь услышать мою историю? Дурачьё! — Да! — Чтобы стать моим Повелителем, ты должен соблюдать все эти законы, всю тысячу. — Кр-руто! — Правило номер 834: я не выношу присутствие корицы в моей еде. — Вау! — Дурачьё! Моя история началась в двенадцатом веке. — Вы потрясающи! Они общаются ещё долго — у Хинаты потрясающая выносливость. Оба, кажется, в совершенном экстазе — Экскалибур нашёл столь преданного слушателя, а Шоё — настоящее Оружие героев. Но в историях о крошке Экскалибуре всегда один конец. — Ты избранный! Тебя ждут победа и слава! — Эфес ложится ровно в ладошки Хинаты. Он жадно сжимает рукоять, жмурится. — Отправимся в путь вместе! И Шоё вновь вонзает клинок в камень. Он долго ещё не может отпустить заветное Оружие, а Экскалибур не сразу понимает очередной свой провал. — Я всё ещё недостоин быть вашим Повелителем! — с трудом говорит он, всхлипывая, с трудом сдерживая слёзы. — Я буду совершенствоваться! Буду расти и когда-нибудь вернусь! Подождите только меня, пожалуйста! Экскалибур молчит. Увы, лица его не видно (да и не было бы). Хината почти в полной тишине, нарушаемой лишь его всхлипами, вновь закидывает за спину свой баул, трёт кулаками глаза. Только когда он уже спускается с каменного пьедестала и шлёпает по воде к выходу, клинок робко окликает его: — Юноша!.. Шоё упрямо идёт вперёд; он уже не сдерживает горячих слёз, и они текут по его щекам. Хината уже близок к выходу, когда далёкое эхо доносит до него гордое обещание: — Я буду ждать тебя. «Дурачьё!»