With you

      Иду по вокзалу. Подходит поезд. Толпа бросается к нему. Я люблю толпу.       Чем больше людей, тем быстрее распространяется вирус. Тем легче.       Что там говорила Беатрис? Противоядие. Уничтожение ста двадцати миллиардов. Дорогая цена за новое будущее. Но оно того стоит, не так ли?       Люди Шрейера все еще ищут меня. Я знаю. Я чувствую, как скользят их взгляды по спинам и лицам людей. Мне теперь все равно. Я сделал свой выбор.       Миссия, да? Вот для чего я родился. Для того чтобы дать новую жизнь. Установить иные порядки. Губы сводит судорогой. Улыбаюсь. Привычка, которая никогда не испарится.       Надеюсь, Анна будет счастлива. И я буду счастлив. Счастлив от того, что ей не грозит интернат, из нее не воспитают убийцу, ей не навяжут мысли о том, что родители — сущее зло. Она научится верить. Она научится любить. Она познает новый мир. Моя. Наша Анна.       Поезд уходит. Ещё одни зараженные распространяют вирус. Распространяют смерть. Я чувствую Ее. Она идет за мной, мягко шагая по холодному полу, дышит в затылок. Я не боюсь Ее. На губах все та же улыбка. Мой выбор сделан.       Тяжело дышать. Кашляю. Ищу взглядом, где бы отдохнуть. Расслабиться. Сажусь прямо на пол вокзала, рядом с коробками, от которых чем-то пахнет. Да не суть. Если ты — сама смерть, что-то иное может иметь значение?       На вокзале вновь собирается толпа. Она не замечает меня. Тем лучше. Сейчас повезете ещё порцию вируса. Берите. Мне не жаль.       Шестерки Шрейера проходят рядом. Смотрю на них, улыбаясь. Заметят ли? Прошли мимо. Упустили Яна Нахтигаля.       Или, правильнее сказать, Яна Рокамору.       Что еще остается делать? Сидеть, наблюдать. Чувствовать, как Смерть присаживается рядом и как будто обращается ко мне. Отвечаю что-то неразборчиво, смотрю вдаль. Там Европа. Европа, стоящая на пороге будущего. Нового старого будущего.       От Смерти веет холодом. Мне не страшно. Ощущаю что-то новое, доселе не испытанное. Чувство свободы. То, чего нет у остальных ста двадцати миллиардов.       Глубоко вздыхаю, ощущаю слабость. Хочется сидеть, не двигаться. Хочется смотреть вдаль.       Смерть весело шепчется со мной, смеется, кладет руку на плечо. Холод пронзает. Улыбка не исчезает с моего лица. Наоборот, судорога все больше заставляет улыбаться. Не от того, что больно.       Закрою-ка глаза. Всего лишь на секундочку... Шум толпы постепенно затихает. Наслаждаюсь тишиной. Как мне ее не хватало! Суета, суета, суета — надоело. Надо дать себе отдохнуть.       Мне становится тепло. Смерть как будто отступает. Испугалась? Открываю глаза. На вокзале никого. Я удивляюсь, моргаю, озираюсь. Ничего не понимаю.       Шрейер. Твои проделки? Решил, что, убрав весь народ, найдешь меня?       Слышу шаги. Кто-то тихо идет по перрону. Не один. Кажется, трое. Я напрягаюсь, слушаю, но в ту же секунду расслабляюсь. Пусть забирают. Пусть бьют. Пусть Эрих кричит и плюет мне в лицо. Мой выбор сделан с самого начала.       Я жду. Жду головорезов сенатора. В последний раз думаю об Аннели, о маме, о Хесусе. Особенно — об Анне. Я искренне желаю ей счастья. Я...       Яркий свет ослепляет меня. Жмурюсь, моргаю, закрываюсь рукой. Слышу чей-то смех. Он пронзает мое тело, словно электрический разряд по позвоночнику.       Аннели!       Она стоит совсем недалеко. Улыбается, машет мне, зовет. Моя Аннели. Та, с которой я хотел прожить вечность. Та, кто в краткий срок показала, каким ярким и красочным может быть мир. Аннели, Ян и маленькая Анна.       Рядом с ней появляется моя мать. Та, которую я запомнил еще ребенком. Та, кто искренне любила и хотела меня. Анна, Ян и Хесус.       С ними третий. Девятьсот Шестой. Базиль. Не ожидал. Тот, который стал для меня лучшим другом. Тот, кто погиб незаслуженно. Ян Нахтигаль и Базиль. Семь-Один-Семь и Девять-Ноль-Шесть.       Ты знаешь, как я тоскую, Аннели. Ты — та самая серебряная трубочка, что давала мне воздух, когда я болел. Благодаря тебе я излечился, выздоровел. Как же я хочу коснуться тебя, Аннели. Моя любимая Аннели. Хочу ощутить тепло твоих пальцев, тела. Хочу ощутить твои губы на своих губах. Хочу воспитывать с тобой нашу дочь. Аннели, ты не представляешь себе...       Ты знаешь, как я не хотел искать тебя, мам. Злился, проклинал тебя, считая шлюхой. Ждал, что ты позвонишь в интернат и услышишь слова отречения. Я боялся звонка. Ты так и не позвонила. Потому что Эрих не позволил? Анна. Моя потерянная мама. Хочу крепко обнять тебя. Хочу вспомнить тебя. Хочу, чтобы ты простила меня. Ма, ты...       Ты знаешь, как мне не хватает твоего плеча, Базиль. Мне до сих пор жаль, что я так и не помог тебе бежать с твоей женщиной. Я не понимал, о чем ты тогда говорил, смеялся над твоими чувствами. И мы оба пили текилу. Помнишь? А теперь я сам оказался в той же ситуации. Только ты отправился в измельчитель, а я стал носителем вируса. Хороший конец, да? Дорогой мой друг Базиль. Хочу вновь почувствовать твое плечо. Хочу еще раз распить с тобой текилу. Хочу помочь тебе сбежать. Базиль...       Они стоят передо мной, улыбаются, манят. Я не знаю, что делать. Понимаю, что спокоен. Лицо больше не сводит судорогой. Улыбаюсь легко и весело. Вот он, мой выбор.       Привет, Аннели.       Привет, ма.       Привет, Базиль.       Я с вами. Я хочу быть с вами.       Девятьсот Шестой, делая шаг, протягивает руку. Хватаюсь за нее, как за спасательный круг. Он улыбается мне, помогает подняться, подводит к остальным. Аннели обнимает меня, мама кладет руку на плечо.       Свет становится ярче. Он заглатывает станцию вокзала, затем принимается за нас. Мне не страшно. Нам не страшно.       Аннели, мама, Базиль. Я с вами. Я остаюсь с вами.