Точка невозврата

      Очнулся я снова в автобусе. Голову раздирало от громкого смеха, нескончаемым эхом раздающимся в голове. Я встал с кресла и вывалился на улицу. Я подошел к передней части автобуса и отломал стекло заднего вида, тут же направившись к воротам. Славя вышла и уже набрала воздуха для начала разговора, как я ее ударил. Стекло треснуло, а на щеке Слави появилась струйка крови. Она боязненно смотрела на меня, а из ее глаз потекли слезы. — Ч-что ты делаешь.?! — дрожащим голосом спросила она. Ее голос тоже раздался эхом в голове. — ЗАТКНИСЬ! — заорал я, — СДОХНИ! — я продолжил бить ее стеклом до тех пор, пока она не перестала двигаться.       Я вошел в лагерь и тут же пошел в столовую, выбросив по пути окровавленное зеркало. В столовой я нашел нож. Достав его, я зарезал повариху и двух пионеров, накрывавших на столы для обеда. Мое сознание отключилось и мной снова управлял голос, поэтому я никак не мог помешать, но я и не был против этого. Выйдя из столовой, я увидел Алису, которая вовремя проходила мимо. Я подозвал ее к себе и вонзил нож в сердце. Покрутив его там, я вытащил его и пнул ее с крыльца. Пройдясь по лагерю, я встретил Мику, Лену, Эла, Шурика и даже вожатую и каждого я убил. Хладнокровно и бездушно. Я вырвал сердце Лены, раздавив его ногой, как плата за то, что она сделала со мной в прошлом цикле. Смех все еще эхом бился о стенки моей черепной коробки, разрывая ее изнутри. Мои глаза были красными от прилива крови в голову. Я не мог понять от чего все это, и почему ему смешно. Почему я убиваю, будто так и нужно?       Я вышел на площадь и увидел знакомую фигуру. Он не был похож на меня. «Толстый, высокий мужик с огромным мачете в руках.» Это был Палач. Во мне закипела злость от воспоминаний. И я с неистовым криком направился к нему. Он достал мачете и со смехом отразил мой удар, но я был быстрее и проворнее. Я оббежал его сзади, воткнул нож ему в позвоночник и побежал по кругу, не вынимая нож из ублюдка. Кровь брызгала во все стороны и растекалась между плиток по площади. Я втыкал нож глубже и глубже, пока моя рука полностью не погрузилась в кровавое месиво его внутренностей. Я вытащил руку с ножом и воткнул нож в горло толстяка, оставив его там, а мачете вынул из его рук и взял себе. — Теперь это мое. — грубо сказал я и толкнул его, от чего тот бездыханно упал на землю, развалившись на две половины: верхнюю и нижнюю. Палача больше нет. Он мертв. — Остались лишь жители этого ничтожного местечка, — сквозь смех произнес голос, — Но и это не надолго! — снова нескончаемый смех.       Я бегал по лагерю с мачете, который отныне принадлежал только мне, убивая каждого пионера, что попадется мне на пути. Две половины головы Жени лежали в библиотеке, прямо перед ее столом, а за ним и сама Женя. Вернее, ее бездыханное тело. Внутренности маленького красноволосого Недопетросяна лежали прямо на футбольном поле, вместе с самой Уляной и страхом, застывшим на ее лице навсегда. Медсестра даже себе помощь оказать не смогла и теперь в ее груди есть огромная дыра. Чертов гибрид Человека и Кошки тоже мертв. Юля не сдалась без боя, но сильных увечий она мне не нанесла, только царапина на щеке, которая лишь больше разозлила меня. Я выдавил ей глаза.       В лагере с каждой минутой становилось все меньше и меньше обитателей. Я убивал хладнокровно и беспощадно, наслаждаясь криками жертв. Вскоре пионеров не осталось. Лагерь опустел. Только бездыханные тела бывших его обитателей лежали почти на каждом углу. «Лишь ветер пробегал по волосам…»*.       Я стал оттаскивать все еще истекающие кровью трупы на площадь, складывая их в кучу, а некоторые просто откидывая в сторону. Площадь окрасилась в багровый. Похлеще, чем на прошлом цикле. Трупы были тут и там, от жары некоторые уже начали разлагаться, и вонь разносилась по всему лагерю. Кровь залила всю площадь и утекала в разные стороны.       После того, как я закончил таскать трупы, я посмотрел на свои руки. Они были в крови. Мое лицо тоже было измазано кровью, моя одежда не отличалась чистотой. Я посмотрел на горы разлагающихся тел. Мое лицо перекосилось. Ноги стали ватными и я упал на колени прямо в реки крови. Я закрыл лицо руками и… Что это? Слеза? Нет, это очередная капля крови, стекающая с моего лица. Я снова посмотрел вокруг. В эту секунду я осознал кое-что. Нет никакого голоса. Все это делал я. Всех их убил я. Я сам подсознательно этого хотел, но упорно отрицал это. Настолько упорно, что выдумал голоса в голове, выдумал вторую личность, чтобы убивать безнаказанно и не нести на себе груз ответственности. Но теперь я понял. Я убийца. Я — новый палач. Резкий смех вырвался из моих уст. Все громче и громче. Смех сумасшедшего. Смех человека, который больше никогда не станет прежним тихим человеком, сидевшим за компьютером целыми днями. Это смех убийцы. — Как говорил великий писатель, имя которого я уже и забыл, пока метался в этих витках: «В печали и в несчастьях смерть не мучение, а упокоение от тягот.»** Поэтому я убил их не из злости, а из благородных побуждений. Нет, конечно, я был зол, но, выходит, я подарил им свободу… Так мне стоит продолжать это дело! Я буду убивать во благо… Я буду палачом, но для высшего дела! Я БУДУ НОВЫМ БОГОМ!