Обрыв

Пепел. Белый пепел падает с неба. Пепел мириад сожжённых на небесах душ. Или это всего лишь снег?.. За окном стоит поздняя ночь. Всё сущее как будто замерло в холодном сне, подчиняясь тёмному покрывалу неба. Иногда шум автомобилей доносится со стороны дороги, отчего становится понятно, что мир всё-таки живёт. А может, это просто жалкая иллюзия, поддерживаемая неизвестно кем. Почему такое всегда происходит ночью? Ветер закручивает падающий снег в причудливые узоры, а я стою и смотрю в окно, наблюдая за бесконечным снегопадом. Нужно успокоиться. Едва я отвернулся от окна, мой взгляд тут же упал на стол. На нём продолжал стоять торт и другие угощения. Я залпом пью оставшееся вино в бокале. Во рту остаётся сладковатый привкус алкоголя. Возле бокала лежит ингалятор. Маленькие буквы на этикетке складываются в причудливое слово… «Беродуал». Забыл положить, пока её скорая забирала… Надо будет завтра занести Странно… Когда случается что-то жуткое — ты думаешь обо всём, кроме этого. Адаптивность человеческого мозга или же просто нежелание принять случившееся? Я со всей дури ударил кулаком по столу. Посуда испуганно звякнула. — Хааа… Да. Так мне стало намного лучше. Боль в кулаке притупила бессилие, оставшееся после того, как Асю увезли в больницу. Моя сестра болеет астмой. И я ничего не могу с этим сделать. Она не лечится. Напряженную тишину квартиры нарушил глухой звук ещё одного удара. … — Привет, Ась. — Хей, Сёма! Заходи. Ася улыбнулась, с радостью глядя на меня глубокими, как два колодца, тёмно-карими глазами. Она сидела на кровати, одетая в свою пижаму. Тёмно-русые волосы, почти чёрные, были аккуратно причёсаны и уложены в «ежедневную» причёску. Проще говоря, она как всегда выглядела великолепно. — Ну, ты как? Что случилось вчера? — Да вроде ничего такого. Обычный приступ. Не волнуйся, Сём, всё в порядке. Её натянутая улыбка говорила об обратном. Впрочем, я здесь не для того, чтобы выпытывать у неё информацию. По крайней мере сейчас. — Мы вчера так и не успели отметить… Вот, держи. Я достал из рюкзака маленькую коробочку, перевязанную красной подарочной лентой. Маленькая заколка, коротко блеснув в свете окна, расположилась на руке у Аси. Заколку украшает искусственный цветок. Я долго выбирал этот подарок, зная её пристрастие к цветам, но в итоге остановил свой выбор именно на нём. Как я узнал позже, этот цветок называется «Триллиум». У него три лепестка, и все белого цвета. Очень красивый, по моему мнению. — Ой… Это мне? — Ага, а кому же ещё? Я постарался улыбнуться настолько искренне, насколько мог. Ася тем временем, изображая на лице несколько эмоций в одной, рассматривала заколку. — Сёма… Спасибо… Я вытер выступившие на уголках её глаз слёзы и легонько приобнял. — Не за что. Я же люблю тебя. — И я тебя… Шмыгнув носом, она взглянула мне в глаза. — А ты завтра придёшь? … — Могу я попасть к Анастасии Персуновой? Лицо доктора выглядело настолько каменно-безразличным, что мне стало тошно. — Секунду, я узнаю, прошло ли действие анестезии… Я опёрся о стену и уставил взгляд на кончики ботинок. Сколько она уже тут? Месяц?.. Её самочувствие всё ухудшается. Пришлось даже провести операцию… Астма Аси никогда не приобретала настолько серьезных оборотов. Да, она провела, грубо говоря, половину жизни в больницах, но операцию ей проводят первый раз. Приступ на её дне рождения был действительно тяжелым. Как я мог этого не заметить? Самое главное сейчас — чтобы она поправилась. Придётся устраиваться на работу, помимо фриланса, потому как денег на оплату лечения начинает недоставать. Я перевёл взгляд на небольшое окно рядом со мной. Снег падает так же, как в ту ночь. Медленно и тихо. Абсолютно бесшумно. Мягко ложится наземь, так же, без каких-либо звуков, сливаясь с сугробами. Бесконечный снегопад никогда не нарушает своих традиций. Это успокаивает и пугает одновременно. — Персунов! Можете проходить. Пятый этаж… — Да, спасибо, я помню. Я взял карточку с пропуском и направился в пульмонологическое отделение. Недолгий подъём по лестнице, затем бумажная рутина на стойке медсестры, и я стоял напротив до ужаса знакомой двери палаты. Я постучался и аккуратно приоткрыл дверь. — Сёма!.. … Я кричал. Я не мог не кричать. «ПОЧЕМУ ВЫ НЕ МОЖЕТЕ КОНТРОЛИРОВАТЬ ПРИСТУПЫ?! ЧТО ПРОИСХОДИТ С МОЕЙ СЕСТРОЙ?!» «Успокойтесь, пожалуйста. Развитие её болезни зависит не от нас. Сейчас мы делаем всё, что в наших силах…» «НЕ НАДО МНЕ ПОРОТЬ ХЕРНЮ! ЕСТЬ ЖЕ ЛЕКАРСТВО, ВЕРНО?!» «К сожалению…» Я не могу сделать ничего. Ни-че-го. Моя сестра умирает. Так же тихо и без шума, у меня на глазах, сливаясь с сотнями, нет, тысячами таких же больных в отделении. А я прихожу каждый день и ломаюсь внутри, снова и снова. Хрустят мысли, обращаясь в труху, фибры души гниют и разваливаются. Когда я в очередной раз вижу, как она побледнела, как сильно впали её щёки, будто бы у мертвеца… Всё моё естество перекручивает, едва я слышу, что её состояние ухудшается. А я разрушаю самого себя, улыбаясь ей каждый раз. Убеждая её, а заодно и себя, что всё будет хорошо. Совсем скоро. Ася… Умоляю, спасите…