stand by me

Гет
R
Завершён
Jeon Hemi бета
Размер:
8 страниц, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
Нравится 7 Отзывы 10 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста

Florence And The Machine — Stand By Me

      С приходом империи ночи в Тенебрэ стали длиться дольше обычного. Лунафрейя практически не спала ночами, вздрагивала от каждого шороха или из ниоткуда появившихся теней.       Сегодня на огромное удивление стоял довольно спокойный вечер, а может это только ей так казалось. Она не знала. Да и не хотела, ведь что может быть более успокаивающе, чем тишина? Ничего.       Она смотрела на своё отражение и не видела той жизнерадостной двенадцатилетней девочки: перед ней была отчаявшаяся девушка с огромными кругами под глазами из-за недосыпа, затуманенным взглядом и вечно бледным лицом. Ей отвратительно на себя смотреть, но она всё же смотрит, хочет запомнить себя именно такой, ведь не известно, что случится сегодня, завтра или послезавтра. Она может просто не проснуться.       Бывшая принцесса иногда не понимала, почему империя сохранила жизнь ей и её семье. Разве они не должны были убрать их, как ненужный мусор, чтобы целиком подчинить себе всё королевство? Возможно, они были им для чего-то нужны, да и вообще снисходительность Нифльхейма по отношению к её семье — это огромный «подарок». Их своеобразный добрый жест, как бы намекая, что они не такие чудовища, каковы являлись на самом деле.       Лунафрейя безумно скучала по Генциане. Ей так её не хватало, их небольших посиделок, разговоров, длившихся до самого утра; её присутствия рядом.        — Перестань, иначе ты проделаешь в руке дыру, — задорно проговаривает женщина, выводя принцессу из транса, расчёсывая её белокурые волосы. Её ногти иногда проходились по коже головы, Луна даже чуть не заснула под этим блаженным натиском.       Сама же юная принцесса смотрела на выгравированного на её левом запястье волка, воющего на луну. Лунафрейя не понимала смысла этого рисунка, но в то же время пыталась найти хоть какую-то зацепку, думая, что она так же находится на руке.       — Прости, я просто задумалась, — немного тихо проговаривает Луна, при этом никак не может отвести взгляда от рисунка.       — Поверь, наступит день, когда ты поймёшь значения рисунка, встретив того, кто будет тем самым ключом, — Генциана отложила расчёску и добродушно обняла девочку за плечи. — И в то же время ты сама будешь ключом для этого человека.        — А как я пойму, что нашла именно того? А вдруг я его даже не узнаю? — Лунафрейя округлила свои глаза, устремив свой взгляд на женщину.       Генциана рассмеялась.       — Ты поймёшь это. И почувствуешь. А сейчас не забрасывай в свою голову ложные страхи — это в будущем тебе никак не поможет.       У Генцианы на запястье не было никакого рисунка, никакой отметины. Это могло обозначать только одно — ей придётся нести всё тяжёлое бремя на своих плечах. И никого рядом с ней не будет.       — А мне так даже лучше, — отмахивается женщина, а Лунафрейя понимает, что той далеко не всё равно.       Сейчас Луна всё так же смотрит на волка, потирая большим пальцем рисунок, и уже ничему не верит.       Разве имеет она право на столь щедрое благословение со стороны богов? Или же они просто проверяют её на прочность, смотря, на что она способна, чтобы в конечном итоге свести с тем, с кем её связывает судьба?       Лунафрейя уже не знает о чём думать. На её шее изредка поблёскивает цепочка с кулоном в виде месяца. Она сегодня опять не сможет уснуть.

***

      Никс уже не помнит, как он мог так просто сидеть в какой-то забегаловке с друзьями, ведь двадцать четыре часа в сутки они только и делали, что оборонялись от имперских войск и совершали налеты на их корабли.       Как же сильно болят ноги, а раны даже не успевают затянуться, как нужно идти на новое сражение.       Но сейчас они не воюют, спокойно сидят за столом, поедая горячую еду. Он готов боготворить эти спокойные моменты в своей неспокойной жизни.       Пелна пытается шутить, но у него это плохо получается. Либертус и Кроу о чём-то яро спорят, они никогда не приходят к общему выводу. Вечно между ними остаётся ярко выраженная диалектика, но всем известно, что после этого они не перестанут сильнее любить друг друга.       Иногда Никс задавался вопросом, как так вышло? Как могли сойтись две столь разные личности?       Кроу, которая прежде думает головой, а потом что-то предпринимает. Либертус, который сначала думает одним местом, прежде чем логически поразмыслить над той или иной сложившейся ситуацией.       Они были предназначены друг другу, возможно, их противоположные характеры являлись главной изюминкой в их отношениях. Может, поэтому они ещё терпят друг друга.       Никс хмыкнул, прекращая наблюдать за бессмысленным спором друзей, перевёл взгляд на своё запястье, где была высечена метка в виде месяца. Никс считал, что она выглядит нелепо и в каких-то местах глупо. Да, мужчина считал, что глупо было надеяться на то, что именно в это время, когда везде царит хаос и разруха, можно найти человека, способного заменить тебе въевшуюся боль от потери близких.       Ещё в ту пору, когда он с Либертусом жил в Галахде, у него были мимолётные увлечения, которые никак не могли перерасти в нечто большее. Девчонки были слишком наивны в силу своих юных лет, а интерес тогда уже был. У Никса не было той, кого он мог приметить, а потом стало уже поздно и вообще не до этого. Потом империя нанесла неожиданный удар по его дому, унося с собой жизни невинных людей. Тогда Никс потерял не только свою семью, но и всю верю в какую-либо благосклонность со стороны богов и ему просто стало плевать на них.       — Надеюсь нифы ещё дадут нам возможность отдохнуть, ибо я готов поклясться, что не спал вечность, — Либертус потирает затёкшую шею, но ноющая боль так и не проходила.       А Никс уже не слушал своего друга, снова зарываясь в омут своих мыслей с головой, игнорируя не только друзей, но и весь здешний шум на улицах.

***

      Новость о том, что вскоре они покинут дворец, переворачивает сознание Луны с ног на голову. Мать тщательно скрывала от детей эту новость, дабы она не смогла просочиться сквозь плотно закрытые двери, ведь оккупанты находятся по всему дворцу… Равус принял эту информацию на удивление спокойно, отчего по всему телу Луны прошлась огромная волна страха до самой дрожи в коленях. Она чувствовал себя среди матери и брата маленьким, ничего не понимающим ребёнком. Ей оставалось принять тот факт, что мать всё ещё считала её той маленькой принцессой, которой Лунафрейя давно уже не была.       Она с замиранием сердца ждёт этого дня.       Как выяснилось, король Люциса, Регис, и их мать — бывшая королева Тенебрэ — Сильва вели тайную переписку, о которой знали лишь единицы. Это было трудно, особенно для их матери, ведь в случае её рассекречивания могла попасть под удар не только она, но и её дети, чего, конечно же, она не могла никак допустить.       В своём последнем письме Регис сообщил, что в определённый день, как можно скорее, он пошлёт в Тенебрэ королевский Меч, дабы те смогли проникнуть и вызволить королевскую семью из заточения.       Лунафрейя подозревала, что мать, что-то не договаривала. Что-то очень важное. Но почему-то все её мысли были заняты только одним: она ожидала тот миг, когда она вновь сможет почувствовать вкус свободы.

***

      Это произошло под покровом ночи. Быстро и мгновенно. Что этот момент лишь мелкими обрывками смог отложить у неё в голове и было ещё кое-что…       По началу у неё вызвало дикий страх присутствие людей, чьи лица были скрыты под капюшонами. На лице Равуса не дрогнул ни один мускул. Мать сказала, что именно их прислал король Регис, дабы вытащить отсюда.       Времени было слишком мало. Их присутствие должно остаться незамеченным.       — Мама? — Луна склоняет голову набок, видя, что мать стоит на месте с каменным лицом, когда её и Равуса начинают выпроваживать из комнаты. Она видит, как мать пытается сдержаться. И именно тогда ей всё становится ясно. Вот о чём она умолчала… Хотела скрыть от собственной дочери… Внутри начинает медленно ломить от боли…       Лунафрейя подрывается к матери, но Равус прижимает её к себе, не давая сдвинуться с места. Она непонимающе смотрит на брата и через некоторые секунды осознаёт: он знал, что так будет. Он всё знал. Она ему сказала, а от неё всё утаили. Девушка почувствовала беспочвенный укол предательства и лишь смотрела матери вслед, а когда её дети скрылись из виду, королева позволила себе упасть на колени и заплакать…       Луна не понимала, почему Равус ничего не говорит, даже в её сторону не смотрит. Она идёт впереди, а ноги становятся ватными. Хочется кричать, вернутся обратно, прижаться к матери и никогда не отпускать её. Девушка уже ничего не соображала, а ноги всё несли её. В одно мгновения она не выдерживает и падает вперёд, готовясь встретиться с холодным полом лицом, если бы не широкая рука, успевшая схватить её за талию и притянуть к себе.       Бывшая принцесса кое-как поднимает помутнённый взгляд наверх и встречается с серо-голубыми глазами, выглядывающими на неё из-под капюшона. Мужчина был обеспокоен, пытался поставить девушку на ноги, но те, проклятые, не слушали её, она просто, как кукла, валялись в его руках. Попытавшись сфокусироваться на происходящем, Луна положила свою холодную ладонь поверх его руки, пытаясь устоять на ногах. Солдат бережно придерживает её, дабы она не упала, и они снова встречаются взглядами, но буквально на пару секунд. Её перехватывает Равус, грозно устремив взгляд на мужчину, и уводит сестру подальше от него, прижимая потерянную девушку к себе.       Луна обернулась, дабы увидеть того солдата, она приметила его. На его рукаве была привязана синяя лента, какой не было ни у кого из других. Она коротко кивнула ему в знак благодарности, и он ответил ей тем же.       Никс готов был поклясться, что впервые в своей жизни увидел самые чистые и прекрасные глаза, окутанные толстой плёнкой грусти и подавленности.

***

      Король Регис встречает их как своих собственных детей. Он очень заботлив. На его лице, покрытом многочисленными морщинами, сияет улыбка, а волосы уже давно поседели. Он хромает, опирается на трость, механизм на ноге позволяет ему всё ещё ходить, но каждый шаг причиняет огромную боль, но он этого не показывает, по крайне мере, старается не показывать им.       Для Луны как будто не существует всех этих изъянов. Она видит перед собой человека, который всегда был добр к ней, которого она уважала и будет уважать. В отличии от Равуса, который довольно холодно обращается к королю, Луна, наоборот, проникается к нему всей теплотой.       Она не видела Ноктиса двенадцать лет. И была потрясена, увидев перед собой не маленького мальчика, а уже физически сложенного юношу. Он спокоен и тих во время обеда. Они сидят рядом, но редко перекидываются словами, возможно, она или он ещё не привыкли к этому. Луна чувствовала некий дискомфорт и, если честно, её просто напрягала вся эта ситуация. Она всё никак не могла забыть о матери, которую на рассвете скорее всего убили, а она спокойно сидит за столом, и даже кусок от этого в горло не лез.       Когда Ноктис потянулся за кусочком хлеба, ей открылся недолгий вид на его левое запястье, где ничего не было. Ни рисунка, ни даже метки.       Луна лишь опустила взгляд и отпила немного воды.

***

      Девушка любила гулять по оранжерее — король дал ей на это полное право. Здесь было тихо и спокойно. Она могла на время отдохнуть от своего братца, который то и дело преследовал её на каждом шагу, делая вид, что оберегает от чего-то.       Расположившись на небольшой скамейке возле миниатюрного фонтанчика, бывшая принцесса пускала бумажные кораблики. Выглядело по-детски и даже скорее всего наивно, но Луне это нравилось. Дома, будучи ребёнком, она часто так делала и не только в фонтанах, а даже в самой обычной ванне.       Бумажный кораблик не смог устоять под натиском мощной струи из фонтана и тут же пошёл ко дну. Девушка громко вздохнула.       — Будь он железным — не потонул.       Луна мгновенно поворачивает голову и видит перед собой мужчину. Его руки находятся за спиной в замке пальцев. Он всё это время стоял за её спиной, а она даже и не заметила его?       — Простите?       — Будь корабль из железа, то он бы не потонул. Железные корабли не тонут, Ваше Высочество, — он сделал небольшой шаг вперёд, склоняя голову в почтительном поклоне. — Никс Ульрик. Его Величество приказал мне защищать Вас.       Луна немного морщится от того, что он назвал титул уже давно не принадлежавший ей, а потом молча вглядывается в него. Так происходит минуты три-четыре. И он, на удивление, тоже молчит. Не разрывает установленного ею зрительного контакта.       — Спасибо, — спустя какое-то выговаривает девушка, а её губы расплываются в неком подобии улыбки.       — За что? — немного опешил Никс.       — За то, что не дали мне тогда упасть, — таким же ровным голосом проговаривает Луна.       Мужчина молчит — его это ввело в заблуждение. Он не мог понять, как она узнала об этом.       — Хочешь узнать как? Глаза. Я прекрасно помню их.       Никс сдерживается, чтобы не засмеяться.       — Это была моя обязанность — вывести Вас целой и невредимой из дворца.       И она снова думает о матери. Она заметно потускнела в лице и опустила голову. Никс мысленно дал себе оплеуху.       — Я очень сильно переживаю за неё. Я даже не знаю, что с ней. С ней могли сделать всё что угодно… — очередная волна страха накрыла её. Уже не замечая Никса, она принялась раскачиваться на месте, обхватив себе за плечи.       — Не делайте поспешных выводов, — мужчина в два шага очутился рядом с ней, накрывая её плечи своими горячими ладонями, заставляя её остановится. — Неизвестность — это, пожалуй, одна из самых страшных вещей, но не нужно видеть в ней один негатив.       Он успокаивал её до тех пор, пока тело девушки не прекратило дрожать, и она просто обмякла на скамейке.       Могло пройти часа два или три, она не знала, но первая оборвала тишину.       — Империя слишком много себе позволила по отношению к нам. Когда они только оккупировали всё королевство, сразу ввели комендантский час. Если попадались мужчины, то их тут же расстреливали, а если женщины… — Луна сделала глубокий вдох, — то их связывали и увозили глубоко в горы, где насиловали. Практически каждую ночь были слышны крики, и я готова поклясться, что весь Тенебрэ не мог заснуть от этого ужаса. Я уж точно… — тогда терпение, словно стекло, разбилось на тысяча осколков, выпуская из вакуума все скопившиеся эмоции наружу. Она громко заплакала, не щадя себя, хотела, чтобы все накопившиеся за эти годы слёзы раз и навсегда растворились на её щеках.       Никс крепко прижимал её к себе, позволяя ей уткнуться ему в грудь и просто кричать, обрывая глотку до основания.       Сдержанность — не её конёк, подумал Никс. Но он и не думал осуждать. Она бы не смогла долго прятать и скрывать свои чувства — рано или поздно они бы всё равно вырвались на свободу.       Он привык. Он научился уже давно скрывать от посторонних своих чувства. Он смог впитать её.

***

      Новость о смерти матери не стала неожиданностью для Луны. Она знала, что будет именно такой исход, она готовилась к нему.       Если теперь настала очередь Равуса довериться чувствам: всё крушить и выплёскивать свои эмоции криками, — то Луна уже давно пережила этот момент. Она боялась лишь того, что после той ярости последовала бы более страшная вещь — апатия ко всему живому.       Этот день она провела в объятиях Никса и не чувствовала ни пустоты, ни равнодушия, ни безразличия внутри себя.       Она чувствовала одну лишь теплоту.

***

      Девушка всё чаще с Никсом гуляла по оранжерее. Ей было приятно общаться с ним. Было о чём говорить, что-то обсудить. Она чувствовала, что каждое сказанное им слово возвращало её к жизни. Он мог подбадривать её шутками или лестными высказываниями. Ей это нравилось. Где-то между рёбер приятно покалывало, а душа расцветала подобно цветку.       Она чувствовала это. И понимала слова, сказанные тогда Генцианой.       Луна заметила не сразу, но на её запястье волк поменял направление, теперь он не выл на луну, он устремил свой взор вперёд.       Никс отчётливо видел, что к одной отметине в виде месяца прибавились маленькие звездочки, что будто плясали вокруг самого месяца.       И у каждого появились свои ассоциации и вспыхнувшая на двоих надежда.

***

      На очередной прогулке по саду, который стало для них укромным местом, Луна позволила себе взять его под руку, а он никак не смел этому противиться, даже наоборот, ему нравится её игривость.       С ней он мог забыться. В те моменты, проведённые с ней, он ни разу не задумывался об этой чёртовой войне, об анархии, царившей за пределами Люциса. Лишь с ней он мог почувствовать себя каким-то… счастливым.       Тогда он впервые увидел на её запястье волка, с которым многие его сослуживцы ассоциировали как бойкого, резкого и свободолюбивого человека.       Девушка заметила его взгляд и приподняла локоть, дабы он лучше разглядел рисунок.       — В детстве я долго не понимала значение этого рисунка, а сейчас понимаю, — немного смущённо произнесла она, не зная, что говорить дальше.       Никс приспустил рукав, показывая ей свою отметину.       Вырвавшийся из горла мягкий смешок был никак кстати. Она взяла его за руку, обхватывая запястье в две руки, после чего их запястья оказались на одном уровне, слегка прижатые друг к другу. Её щёки слегка налились мелким румянцем, она продемонстрировала ему свой кулон в виде месяца, что точь-в-точь был похож на его отметину.       Никс долго вглядывался в кулон, переминаясь с ноги на ногу, не зная, что сказать. Внутри всё горело от наступающей теплоты, а на душе обоих стало по-настоящему хорошо. Слова были уже ненужны.       Лунафрейя неуверенно положила свои ручки ему на плечи, придвигаясь ближе, отчего Никс отступил назад. Перед ним была принцесса, пусть уже и бывшая, но он чувствовал запрет, что нельзя так поступать, хотел переступить эту черту, но боялся.       — Мы не должны…       — Прошу, не будь как они… Всю жизнь мне говорили что и как делать. Учили меня. Запрещали мне много вещей. Пожалуйста, не будь как они, пройдя через страдания и боль мы смогли встретить друг друга. И больше мне никто не будет говорить, что и как делать. Теперь я вправе решать, что правильно, а что нет… — она была уверена в своих же словах. Всё, что она хотела, — лишь поцеловать его, и тогда она готова предстать хоть перед всеми богами.       Никс обхватил ладонями её лицо. Их отделяли друг от друга всего-то жалкие дюймы, и она сделала первый шаг, прижавшись губами к его губам. Он сцепил её в охапку, проговаривая про себя, что никогда и никому не отдаст. Немного помедлив, она приоткрыла губы, как бы впуская, и его язык ринулся внутрь, обжигая всё её нутро грубоватым, но живым поцелуем.       Луна, хваталась за его плечи, как за спасательный круг, дабы не упасть, но он крепко-накрепко её держал, прижимал к колонне. Одна рука расположилась на талии, другая — на затылке. И пусть видят, если их кто-то поймает здесь. Ему всё равно.       Если им суждено умереть в этой страшной войне, то они умрут только в объятьях друг друга.       Если же им суждено прожить эту жестокую войну, то они никогда не расстанутся.       Они целовались долго и медленно. Сердца, наливавшиеся свинцом, готовы были в любую минуту растворится в утробный унисон двух людей, обжигая друг другом жарким дыханием, которое стало их вечной музыкой в этом маленьком мире.       Их души, нашедшие друг друга, были связаны небом и землёй, а благословила их сама Вселенная.
Примечания:
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.