Она

      Первый раз увидел ее. Желтое платье. Ободранные коленки. В руках сжимает телефон. Волосы красиво развеваются на ветру, а взгляд какой-то дикий, как у брошенного на произвол судьбы кутенка. Вроде и боится, но в глазах есть что-то такое, что будто кричит тебе: «Я правда хочу жить, я достойна этого так же, как и ты».       Кожа трескается в уголках губ. Из носа все также течет кровь, но она ее хмуро сглатывает и морщится. Глупая.       Гладит свои волосы, но непослушные пряди все равно выбиваются из хвоста. А еще она мне улыбается. Так красиво – лицо становится идеальным, правда. Хочется улыбаться в ответ.       Пытается встать, но не получается. Падает в снег и сипло сквозь зубы шипит от боли. Не удержавшись, пинаю ее в живот. Ненавижу.       Люблю. Но она такая гордая, что подойти страшно. Вроде бы и простая, но это только на первый взгляд. Улыбается постоянно, а на переменах молчит и постоянно держит в руках телефон.       Шапка спадает с головы. Рыжие волосы пачкаются в грязном снегу. Переворачиваю ее на спину, чтобы в свете фонаря разглядеть лицо. Дорожки слез, засохшая темно-бордовая кровь и прокусанные губы. Смотрит так, будто ножом по стеклу режет – ненавижу этот звук.       «Прости, я не могу», – все, что она ответила, когда перед ней буквально вывернули душу. Кто-то снова напомнил обо мне, а она всего лишь раздраженно отмахнулась, сказав: «Пусть любит, это не мои проблемы». Такая высокомерная, такая… жесткая.       Хватаю за волосы и тяну на себя. Ее рука хватается за мой кулак, оставляя неглубокие царапины. Левая рука висит словно плетью – я слышал хруст, когда дернул ее на себя. Кричит. Этот звук для меня симфония. Лучше любого признания, ведь в нем нет никакой фальши.       Улыбается. Даже на кладбище ее фотография улыбается мне – мне! Тому, кто убил.       Кладу на постамент тюльпаны. Желтые. Как платье, в котором увидел ее в первый раз.       – Красивые, правда? – спрашиваю, но знаю, что не услышу ответ.       Лишь ветер треплет мой рыжий шарф, который напоминает ее длинные волосы.