***
— Вера, на минутку, пожалуйста. — Он рассчитал все так, чтобы у нее не было выбора. Не позволив себе лишнего взгляда, девушка поднялась со своего места и, попросив Таню пока заняться прическами других актеров, направилась к выходу. Иван кивком головы указал, куда идти, и через пару минут они оказались в одном из дальних уголков коридора, где во время репетиций никто не ходил. Молчание продлилось недолго. — Я хотел поговорить, как ни странно, о твоих отношениях с Кириллом. — С чего бы вдруг? — Вера наморщила лоб и отвернулась к окну. — Знаю, что это не мое дело, но все же хочу помочь, — Иван примирительно поднял руки, но девушка, кажется, даже не заметила этого жеста, погруженная в невеселые мысли. — Мою помощь ты отвергал, — довольно резко ответила она, все же не повернувшись. Пальцы нервно барабанили по подоконнику, выдавая ее внутреннее беспокойство. — Почему же я должна принять твою? — Потому что у вас проблемы. И вы совсем не хотите их решить мирно — уперлись, как два барана, каждый стоит на своем. Я видел всего одну ссору, но мне этого хватило, чтобы понять, что все у вас далеко не так гладко и хорошо, как кажется остальным. — Ты прав, — устало выдохнула Вера, прекратив барабанить и снова принимаясь рассматривать тонкий ободок на безымянном пальце. — Так чертовски прав, что трудно это признавать. — Могу я помочь? — Иван берет ее холодную руку в свою, скрывая от ее глаз кольцо. — Поверь, я предлагаю это от чистого сердца. Мне не хотелось бы, чтобы ваш союз распался из-за недопонимания или еще чего-то. Вы же любите друг друга — это все видят. Просто чуть-чуть доверься мне, хорошо? — Хорошо, — она пытается слабо улыбнуться и не расплакаться при этом. — Будешь моим психологом? — Буду твоим заботливым отцом, — усмехается Ожогин. — Так что если Кирилл тебя чем-то обидит… — он выразительно хмурит брови и грозно смотрит на Веру, от чего та искренне смеется. — Хорошо, — снова повторяет она и, дернув рукой, все еще зажатой в ладони Ивана, интересуется: — Теперь-то я могу вернуться в гримерку? — Я провожу, — он отпускает ее и молча идет рядом. Вера понимает, что несмотря на этот разговор, ей понадобится время для того, чтобы свыкнуться с новыми — дружескими — отношениями и забыть прошлые ссоры. Однако есть то, что терзает ее больше — желание узнать, с чего вдруг для Ивана так много стали значить ее отношения с Кириллом. Впрочем, она обязательно дойдет до этого, а сейчас их обоих ждет сцена и очередной прогон.Couldn't Stop Caring
26 ноября 2016 г. в 02:34
Вера, слегка сгорбившаяся, но так ни разу и не оглянувшаяся, давно пропала из поля зрения Ивана, но он все еще не сдвинулся с места, продолжая смотреть ей вслед. Гордеев, стоящий на крыльце, нервно выдохнул и провел рукой по волосам, собранным в хвост. Ему нестерпимо хотелось закричать от непонимания. Даже появилось желание ударить что-то или кого-то, чтобы выместить всю свою злость, но он сдержался. Лишь резко развернулся и пошел в противоположную сторону, хотя туда ему было абсолютно не за чем. Ожогин, немного подумав, завел машину и тоже покинул стоянку театра музкомедии.
Дверь в квартиру открылась бесшумно, щелкнул выключатель, но никто не выбежал в коридор, чтобы встретить Ивана. Впрочем, за последние две недели он уже стал привыкать к этому. Тихие вечера в компании Матиаса, редкие телефонные звонки родителям, чтобы услышать где-то на заднем плане сонный голос «Это папа?» и нестерпимое желание завыть от отчаяния.
Порой помогал сон — просто упасть на кровать и мгновенно провалиться в забытье, чтобы проснуться от уже не первого звонка телефона, выслушать гневные речи по поводу его непунктуальности, собраться за полчаса и снова уехать в театр. И так по кругу. День за днем.
Под конец очередной недели Иван был сам не свой. Сидя в своем кресле и терпеливо ожидая, пока закончат наносить грим, он пытался сосредоточиться и взять себя в руки. Вся эта ситуация напоминала тот год, когда он только развелся. Как раз должна была состояться премьера «Бала вампиров», репетиции шли денно и нощно, все выкладывались на полную катушку. А он, исполнитель главной роли, был сломлен. Раздавлен, как самый обычный муравей или любое другое насекомое.
Тогда ему казалось, что все заметят эти изменения в нем, что все сразу всё поймут. А выглядеть слабым не хотелось — и он срывался на всех, никого не подпускал к себе, отгородился от внешнего мира, спрятался. И сидел в самим собой построенной клетке, посматривая из-за ее прутьев на проходящих мимо отчаянно-злым взглядом. К этому привыкли быстро. Но не все.
Иван до сих пор себя корил за то время, за то, что не совладал с собой. И Вера — маленькая наивная девочка, так искренне предлагающая помощь каждый раз, — забыла про него. Не совсем, конечно. Это ведь нереально — забыть того, с кем видишься почти каждый день. Но ныне в их отношениях присутствовала лишь вежливая холодность.
И только репетируя с ней сцены из новой постановки, Иван видел в ее глазах тепло и нежность. В такие моменты ему хотелось верить, что все еще возможно изменить, исправить, повернуть время вспять. Но встречаясь с ней за кулисами, в гримерке, коридоре, на улице или еще где-то он видел только дежурную улыбку. Она приветствовала его легким кивком и ничего не говорила на прощание, слушала его замечание молча, а поправляла совсем редко. И ему казалось, что это он заморозил ее тогда. Когда накричал, когда оттолкнул. В очередной раз.
Но та сцена на парковке возле театра изменила многое. И снова вспоминая низко опущенную голову девушки, отчаянно сжатые кулаки, он думал о том, что она напоминает его. Но повторения своей истории для нее не хотел.