Столетия и Секунды

Для демона секунда может растянуться на достаточно долгое время, чтобы создать чудо, а столетие — пролететь за время послеобеденного сна. Себастьян однажды посадил жёлудь и растянулся на траве, наблюдая за тем, как тот растёт: хрупкий росток пробился сквозь землю и потянулся вверх, раскидывая ветви, на которых распустились листья, отбросив неровные тени на его лицо. За то время, что показалось ему долгим полднем, оно выросло в дуб, настолько огромный, что даже рукам демона было бы не под силу обхватить его ствол. Он потерял счёт тому, сколько раз сменились времена года, пока, наконец, вспышка молнии во время поздней весенней грозы не ударила в дерево, заставив его сгореть дотла. Тогда Себастьян, смеясь, поднялся в воздух и полетел в Париж в поисках ужина. За те 15 минут, что Сиэль позволил себе шмыгать носом над могилами родителей, Себастьян замедлил течение времени на достаточно долгое время, чтобы позволить случиться чуду – поместье Фантомхайв, восстановленное из воспоминаний, которые всё ещё цеплялись к обугленной древесине, словно паутинка, включали в себя всё: от шероховатостей в каменной кладке до томов в кожаных переплётах в библиотеке. Голубые глаза Сиэля распахнулись от удивления, когда Себастьян ввёл его внутрь. Себастьян дорожил этим воспоминанием как одним из немногих случаев, когда ему удалось пробиться через ледяные стены скуки и презрения, окружавшие Сиэля, чтобы вызвать у него что-то столь свежее и тёплое, как детский восторг. Секунда или столетие – для демона нет разницы. Но Себастьян вскоре узнал, что человеческий мозг Сиэля воспринимал время по-другому. В его первое утро в поместье он позволил Сиэлю поспать подольше, зная, что тот был истощён после пережитого. Уже был полдень, когда зазвенел колокольчик, звавший его. Себастьян, улыбаясь, катил поднос c завтраком в комнату Сиэля, ему не терпелось увидеть, как душа его господина восстановилась после шока прошлой ночи. Тихо постучавшись, он вошёл в комнату только чтобы обнаружить Сиэля, уже поднявшегося с кровати и раздражённого. — О чем ты думал, позволяя мне так долго спать? — набросился он. — Я не могу лежать в кровати целый день, как какой-то увалень! Я — граф Фантомхайв, это не … ты принёс мне горячий шоколад? Я пью чай по утрам, Себастьян, ровно в 7.30! Разве так трудно понять? Теперь впервые за всю свою долгую жизнь Себастьян носил с собой карманные часы, золотую безделицу в кармане жилетки, и тиканье стрелок, отмеряющих секунды, стало ему таким же господином, как и мальчик, отмеченный печатью его контракта Восемь часов: снять с Сиэля его ночную рубашку и переодеть его в дневную одежду, разглаживая шерстяные чулки на его худых ногах и завязывая шёлковую повязку для глаза. Девять часов: Урок латыни. Себастьян потирает переносицу в то время, как Сиэль декламирует Вергилия с изяществом и красноречием поезда, грохочущего по шаткому мосту. — Ради всего святого, юный господин, попытайтесь вспомнить, что это поэзия! — простонал Себастьян, зажимая рукой рот Сиэля. Он начал рассказывать по памяти “Vix e conspectu Siculae telluris in altum,” не произнося игнорируемые слоги и выдерживая паузы, пока поэма не зазвучала, словно опьяняющие стихи, которые ему приходилось выслушивать во время его пребывания на собраниях высшего общества. — Повторяйте за мной, с самого начала --ARma virUMque caNO. И голос Сиэля зазвучал вместе с его голосом, поначалу нехотя и с сомнением, но со временем набирая уверенность, пока Себастьян не замолчал и не позволил ему продолжать чтение самому. Десять часов: математика, с которой точный и логический ум Сиэля справлялся и без Себастьяна, нависшего над ним и проверяющего, нет ли ошибок. Он оставил его корпеть над книгами и занял себя уборкой внизу, подметая полы и протирая пыль в шкафчиках со сверхчеловеческой скоростью. Одиннадцать часов: чай и печенье. Сиэль ел в своём кабинете, пролистывая отчёты о расходах компании. Двенадцать часов: ланч. — Я приготовил говядину, покрытую пряным заварным кремом, мой господин. Сиэль зачерпнул ложкой заварной крем, сервированный в форме звезды, и попробовал на вкус. — Пересолено, — заявил он, бросая презрительный взгляд на Себастьяна, который в ответ лишь низко поклонился. — Я приношу свои извинения, мой господин. И так проходил каждый день. Себастьян, который раньше считал концепт человеческого времени бессмысленным, теперь жил в соответствии с ним. Он отмечал деловые встречи Сиэля в календаре на своём столе. Он сверялся со своими карманными часами больше десяти раз в день. Он теперь говорил вещи вроде: «Поставь на место огнемёт, Бард. Сегодня у меня нет времени на твои глупости» или «Если вы хотите, сэр, у нас достаточно времени для партии в шахматы перед ужином» и, находя Сиэля, клюющего носом за столом поздно вечером: «Юный господин, вы не думаете, что пришло время заканчивать работу и идти спать?» — Хорошо, — зевает Сиэль, нехотя отодвигая стул, — но сначала мне нужно, чтобы ты подписал кое-что. Он протянул пергамент персикового цвета через стол к Себастьяну. Демон мельком взглянул на него, брови удивлённо приподнялись, когда он прочитал первую строчку: Это последняя воля и завещание Сиэля Фантомхайва. Себастьян быстро пробежался глазами по документу. Сиэль распорядился, чтобы деньгами на его банковском счёту оплатили возможные долги и расходы на похороны, а также оставил настолько щедрые суммы каждому слуге, что у них больше никогда не будет необходимости работать, если им только самим не захочется. Большая часть его состояния отошла тёте Фрэнсис, за исключением особняка, который достался Лиззи, и лондонского городского дома – Соме. В самом конце Сиэль немного причудливо приписал: «Всё остальное я оставляю моему дворецкому, Себастьяну Михаэлису.» Губы Себастьяна дрогнули. К тому времени, как состояние Сиэля будет разделено в соответствии с завещанием, останутся только его тело и душа. — Хорошо, юный господин, — сказал Себастьян и, взяв ручку, расписался как свидетель. Довольно кивнув, Сиэль аккуратно положил завещание поверх стопки бумаг на его столе. — Договорись о встрече с моим юристом завтра, — приказал он, поднимаясь. — Я хочу убедиться, что все готово. Если нам повезёт, то дело, над которым мы сейчас работаем, приведёт нас к тому, что мы ищем. Себастьян кивнул. — Да, мой господин, — ответил он автоматически, погруженный в раздумья. Себастьян заключил много контрактов на протяжении своей жизни. У него были хозяева, которые бежали навстречу смерти с распростёртыми объятиями, хозяева, которые дрожали от одного ее упоминания, хозяева, которые в момент смерти смотрели на него так, словно чувствовали себя преданными. Только Сиэль относился к своему неминуемому концу от рук Себастьяна как к ещё одному делу в своём расписании. Он не возвращался к этой теме, пока Сиэль уже не сидел на своей кровати в сорочке. — Молодой господин, — сказал он несвойственно нерешительно. — Вы знаете, как демон воспринимает время? — он аккуратно развязал глазную повязку Сиэля и снял её, чтобы увидеть как оба глаза внимательно смотрят на него. — Нет, — ответил Сиэль после мгновения раздумья. — Я никогда не думал об этом. — Время ускоряется и замедляется по нашему желанию, — объясняет Себастьян, аккуратно складывая шёлковые нити, и оставляя повязку для глаза на тумбочке около кровати. — Для меня секунда вашего времени может растянуться на дни, а человеческая жизнь — пролететь в одно мгновение. Он взял Сиэля за руку. — Что ты пытаешься мне сказать, Себастьян? Снимая тяжёлые кольца с пальцев Сиэля, Себастьян объяснил: — Вы же знаете, что я с нетерпением жду того дня, когда смогу завершить наш контракт, мой господин. Но я не тороплюсь. Нет причины сомневаться, что вы проживёте долгую и полную жизнь под моим присмотром. Сиэль раздражённо вздохнул и вырвал свою руку. — Не говори глупостей, — ответил он. — Мне не нужна долгая жизнь, —его лежащие на коленях пальцы сжались в кулак, а взгляд стал отстранённым. — Каждая минута со дня пожара тяготит меня. Я хотел, чтобы ты вытащил меня из той клетки только по одной причине, и это — месть. Ты, может быть, и не торопишься завершить наш контракт, а вот я — да. Так что не смей тянуть время, Себастьян. Ты понял меня? Себастьян поклонился, стоя на одном колене перед кроватью Сиэля. — Мой юный хозяин, — сказал он. — Я обещаю, что вы совершите свою месть в скором времени. Однако, улыбаясь, думал Себастьян, неся канделябр по тёмному коридору, он предусмотрительно не уточнил для кого из них это время будет «скорым».