Я люблю смотреть, как умирают дети

«Я люблю смотреть, как умирают дети», — выдыхая морозный воздух, шепчет Грелль. На дворе конец ноября. Хрупкие крупные снежинки медленно опускаются на черное драповое пальто и на длинные волосы цвета обезумевшего пламени. Сатклифф неподвижно стоит перед дверью в роскошный особняк. Рядом с ним его Коса. Он готовится, последние секунды готовится, прежде чем открыть темную металлическую дверь с хорошими замками, что охраняют от непрошеных гостей. Сегодня Греллю предстоит выполнить трудное по меркам жнецов задание. Забрать душу ребенка — это не так-то просто, как кажется. Порой даже у самых опытных жнецов рука не поднимается замахнуться на совсем еще младенца, смотрящего на него огромными грустными глазами, полными слез. Дети всегда понимают, что за ними пришла Смерть. Дети никогда не просят подарить им еще немного секунд жизни, надышаться кислородом. Это и привлекает Грелля. Смотреть на взрослых, которые погибают чаще однообразно, выплевывая свою кровь, моля о пощаде, едва ли не давясь слезами, ему уже порядком надоело. Невинные же малыши всегда принимали Смерть по-особому. Будто давно ждали, когда ее щуплые костлявые руки обнимут их хрупкие крохотные плечики, будто всегда мечтали, что ее холодное дыхание обожжет их нежную детскую кожу, будто им нестерпимо хотелось прижаться к этой мудрой старушке и больше ни за что не отпускать ее. Грелль медленно поднялся на второй этаж особняка, открыл дверь в детскую комнату. На кроватке сидела малышка и молилась. Сатклифф улыбнулся, разглядывая ее пышную кудрявую шевелюру. «Почти такой же цвет, как у меня». На вид ей было не больше шести лет. Он приблизился к ребенку и остановился, дожидаясь, когда молитва окончится и он сможет приступить к выполнению непосредственных обязанностей. За стеной, в соседней комнате спали ее родители. Действовать надо было быстро, чтобы дитя не закричало. Шума бензопилы спящие все равно не услышат Девочка вздрогнула, приподняв худые плечи, и повернулась, сразу же столкнувшись с внимательными изумрудными глазами. — Прости, — почти беззвучно прошептал Грелль, заводя бензопилу. Малышка смотрела в глаза своей смерти без страха. Когда холодный металл коснулся ее груди, она почти не вскрикнула, только издала тихий-тихий, едва различимый стон, который, впрочем, почти сразу поглотили потемневшие стены. Она еще немного билась в конвульсиях от каждой встречи ее хрупкого тельца с бездушной махиной. Крови было мало. И это было вовсе не то шоу, которое устраивал Грелль обычно, чтобы повеселить себя. Оно было здесь ни к чему. Смерть ребенка — поистине прекрасная Смерть. Она умерла почти героически, не проронив ни единого громкого звука. Только на щеках застыли слезы. Грелль стер соленую воду со щеки ребенка и вышел из детской. «И все-таки я люблю смотреть, как умирают дети», — еще раз прошептал он, открывая дверь в соседнюю комнату. Следующими в списке были родители.