Не забывай о том, что не беда, Рядом ли с тобою я сейчас. Однажды будут звезды навсегда Падать на рассвете лишь для нас.
Легкое дуновение ночного ветра заставляет ежиться, никогда не думал, что мне будет на столько холодно. Слабое, нежное свечение луны едва окутывало поверхность, но ей помогали красивые, мерцающие звёздочки. Вот только теперь мне они казались отдаленными и весьма холодными, безжизненными искрами, повисшими на паутине темноты. Поднимаю руку к этой темноте, будто желая понять, какова она на ощупь, а взор застилают капли слезинок, стекающие медленно по щекам. — Я до сих пор жду тебя, Священная Римская Империя. Я так хочу рассказать тебе всё, что произошло за время твоего ухода… Взгляд мой носится от одной звёздочки к другой, выискивая скопления, именуемые Созвездиями, но уже не с такой особенной охотой, как тогда, когда рядом был он. Это воспоминание прекрасно отпечаталось в моей памяти. Мы сидели на этой же поляне и болтали на счёт того, как же хорошо живётся звёздам на таком красивом небе, рассматривали группы созвездий и, перед уходом, загадывали желания либо просто обменивались маленькими пожеланиями, чтобы следующий день стал ещё краше. Сейчас же я один, лежу в траве, обессилевший и замученный чувствами, и где-то в глубине души что-то тихо скребётся, не желая наконец утихомириться. Это что-то до конца верило, что Римская империя вернётся, и я снова смогу услышать его милый голос, посмотреть в эти нежно-голубые глаза, наполненные нежностью и добротой. Интересно, какой была бы наша встреча, где бы она состоялась? Новая волна ветра заставляет меня дрогнуть всем телом и укутаться в куртку получше, но вот холодные ладони прятать я совсем не желал. Хотелось встать с травы и вернуться в дом, в котором будет тепло и уютно, но даже он стал ледяной тюрьмой, ведь там не было той радости и доброты, исходящей от одного дорогого мне человека, покинувшего эти территории. К тому же я не мог отцепить своё внимание от мерцающих холодных точек в вышине, сковавших меня своей таинственной красотой. Мне хотелось думать, мечтать о том, что где-то там так же сидит Священная Римская империя и смотрит на них таким же взглядом, наполненным жгучей надеждой увидеться со мной снова. Вспоминает ли он обо мне перед сном или когда смотрит на эти сверкающие точечки, продырявившие тёмно-синее полотно? Скучает ли по мне так же? Как же сейчас хотелось оказаться рядом с ним и представить, что всё это мучение, весь этот путь без него — маленький кошмар, выбивший меня из реальности. Приложив пальцы к губам, я всё время вспоминаю тот прощальный поцелуй, от которого те чувства во мне стали полыхать с ещё большим жаром и силой. И хоть тогда я был мал, как и он, но чувство не угасало до сих пор, а лишь разгоралось ярким пламенем, расцветало прекрасным цветком, заполнявшим всю мою подростковую душу. Именно этот мальчик дал мне то, ради чего стоит жить, научил меня мечтать о чём-то с такими тёплыми и нежными чувствами, не смея опускать руки и сдаваться. Научил верить… В горле застывает ком, желание кричать от переполняющей боли рвётся наружу, и эта тяга рыдать часами, без остановки, одолевает меня уже какой день. Трудно было осознавать, что с того момента моё положение круто изменилось, а сердце моё питали одиночество и пустота. Слова сами собой срываются с губ и складываются в тихое пение, нарушающее тишину ночи.— Когда тебя нет, Каждая частичка моего сердца скучает по тебе, Когда тебя нет, Я так хочу увидеть твое до боли знакомое лицо, Когда тебя нет, Я хочу услышать от тебя те слова, Которые помогают мне прожить еще один день, И всё становится на свои места… Я скучаю по тебе…
В небе мелькнула звёздочка, затем начала стремительно падать к земле, высвободившись из оков паутины черноты. Вспомнив все эти детские штучки да мечты, я сложил руки перед лицом, уткнулся в них носом и тихо, едва слышно прошептал, прерывая своё пение: — Я надеюсь, ты услышишь меня, маленькая звёздочка, повидавшая много чего в своей жизни. Я просто хочу пожелать, чтобы Священная Римская империя наконец вернулся домой, где его любят и очень сильно ждут. Я желаю снова услышать его голос и сказать ему эти три маленьких, заветных слова, смешанных с простым выражением: «С возвращением домой, Римская империя. Я так скучал…» Я буду продолжать верить в то, что всё это когда-нибудь наконец сбудется. *Времена Первой Мировой войны…* Сердце пропускает удар, этот немного злой и одновременно знакомый голос пугает так сильно, что можно дар речи потерять, но я продолжаю нести какую-то чушь про то, что я помидорная фея из коробки и всё такое подобное. Мне совсем не хотелось кому-то попадаться в лапы, но тот человек никак не унимался, желая увидеть, что в этой коробке. Желая увидеть обладателя этого дрожащего от страха голоса. Обнимаю колени покрепче и перепугано кричу, подавляя порывы расплакаться: — ПРОШУ, НЕ НАДО ОТКРЫВАТЬ. ВАМ ЭТО НЕ ПРЕДСТАВИТ НИКАКОГО ИНТЕРЕСА. Я ВСЕГО ЛИШЬ ТОМАТНАЯ ФЕЯ, ДА. Внутрь ящика, где я находился, просочился маленький лучик света, затем он становился всё ярче и ярче, от чего мне пришлось зажмуриться, и сперва я не понял, что меня вытащили за воротник из моего укрытия. Открыв глаза, я почувствовал не только жгучий укол страха, бессилия и паники, но ещё какое-то забытое, зарытое давным-давно чувство, встающее на первый план всех ощущений. Всматриваясь какой-то миг в лицо парня, вытащившего меня, в голове поселилась смутная мысль о том, что я уже где-то его видел, что он мне очень знаком. — Ай, прости-прости! Я не фея из ящика с помидорами! Не стреляйте в меня, пожалуйста! Я что угодно сделаю, только не стреляете! Что угодно-о-о! Я видел, как быстро строгое лицо незнакомца сменилось в шокированное и даже с некой примесью таинственного любопытства. Но что-то определённо заставляло меня, как только парень соизволил отпустить мой воротник, стоять неподвижно и молчать, прокручивая воспоминания в голове. Эти очертания лица заставили вновь ощутить горечь утраты, но вместе с тем где-то внутри сливалось чувство желания узнать незнакомца получше и даже подружиться с ним, ведь он мне не спроста кого-то напомнил. Только вот мысли мои хаотично разбегались в голове, и я не мог найти выход из сложившейся ситуации, а вспомнившиеся очертания того юноши, которого парень напоминал, были сильно размыты, будто что-то никак не желало давать мне вспомнить, огораживало твёрдой, каменной стеной. А где-то вдали шелестел ветерок, лениво ероша листья деревьев, и слышался нежный, добрый голос: «Твоё желание начинает исполняться, мой маленький Венециано.»