Два дебюта

Со школы у него медаль и цель; Кровавые и кровные – с филфака. Он грыз гранит науки, точно зверь, Чужое мненье впитывал со смаком. Учёности его созревший плод Упал под пресс тяжёлым фолиантом И запустил звезду на небосвод, Хоть не блистала звёздочка талантом. Но выверены чётко слог и стиль По правилам, по нормам, по лекалам. И нужные проблемы вдоль и вширь Разобраны в старании немалом. Учёл он время, место, спрос и власть. Всё подогнал, отладил, густо смазал. Всё как учили, по заказу, в масть: И лесть, и ложь, и фарс, и даже стразы. Он критикой обласкан и в струе. Со всех сторон он правильный и ровный. И истины метает, как крупье На стол колоду, с безучастной мордой. Вот выступает он перед толпой – Машина, механизм для словоблудья – Дешёвый бисер сыпет с мишурой В карманы дикарей от правосудья. Вгоняет слово каждое, как гвоздь, Разложил всё по полочкам и нотам. И лишь душе местечка не нашлось В его труде по нормам и по квотам. За текстом я хотел найти лицо, Но нет его давно у лицедея – Уж продано дельцом, а не творцом. Я отступил, с ним путь делить не смея. Не думал славы отхватить другой И жилы золотой меж букв не ведал; Наук не знал, был человек простой, И в грамоте особо не кумекал. Он не умел красиво говорить И в украшеньях он не видел смысла. Шёл наугад, но вес держала зыбь, Где многие тонули очень быстро. Он многих слушал, но твердил своё, Любовью вдохновленный светлый лирик. «Поэзия – не хлеб, не ремесло. Она – судьба!» – его пел панегирик. Косноязычны притчи у него, И ритм хромой, и стиля нет в помине. Но он парил над этим так легко, Не придавав значения доктрине. Но те, на ком ярлык учёный был, Вдруг завопили страшно: «Прочь, невежда!» – И сбит камнями скромный святокрыл. О вилку нож трут критики небрежно. И вот впились, остервенело рвут, Плюют, и бьют, и в грязь втоптать стремятся Такой чужой, такой нелепый труд, Который и трудом не может зваться. И каждое их слово, точно гвоздь – К кресту пришпилен. Только всё насмарку: Его душа прощала эту злость, Кровоточа цитатами на рампу. Всё сердце погрузив в чужую жизнь, В прекрасный мир, охаянный так люто, Ему я руку подал: «Поднимись! Пророк, не жди иного от дебюта…»