Если бы...

— Здравствуй, папочка! — Дочка?       Взгляд Билла Форбса скользит по чертам родного лица, а Кэролайн про себя отмечает, что в его глазах нет теплоты или радости от их встречи. Еще бы. Убийца. Позор семьи. Непослушная девчонка, клеймящая имя известного бизнесмена своими гадкими поступками, за которые полагается лишь смертная казнь. Анонимная, чтобы не было ущерба его бизнесу. Как же маленькая Кэрри устала от этого. — Скучал? — Полиция скоро будет здесь.       О, Кэролайн прекрасно знает это. Она мысленно отсчитывает минуты до их прибытия, желая не сорваться и не разнести голову отца к чертям одним выстрелом, как было с прошлым клиентом. Кэрри до сих пор помнит ощущение липких теплых брызг на своем лице. Так низко и противно, но все сглаживает сейчас настроение ее папочки. Он зол. Она наконец досадила ему. Ужалила. Добралась до его сердца. Может, хотя бы сейчас Билл Форбс почувствует, как ей все это время было больно. — Я знаю. — Я могу тебя спасти. — Зачем? Чтобы увлечения твоих дружков остались тайной? Нет, отец, на этот раз о ваших страстях узнают все. — За что ты так поступаешь со мной, Кэрри? Я ведь могу помочь.       Теперь приходит ее очередь скользить взглядом по его лицу. Недоверчиво и безразлично. Кэролайн затеяла все это лишь бы насолить отцу. Отомстить. Почувствовать, как отпускает боль после ухода Билла из семьи. И вот сейчас, вместо осуждения, папочка предлагает помощь. Неужто все еще любит ее? Может, Кэрри ошибалась, становясь на путь возмездия? Но ни единого шагу обратно уже не сделать.       Она срывается и бросается отцу на шею. Впервые позволяет себе слабость за столько времени. О, как же долго Кэролайн шла к моменту удовлетворения от сладкого убийственного плана по уничтожению Билла, и вот сейчас она оступается с верой в лучшее. В конце концов, после всего того дерьма, в которое она влезла, желая отомстить, не лучше ли послушать человека, имеющего власть расхлебать заваренную ей кашу.       Со сколькими его друзьями она спала, не скрывая своего имени? Десяток. Половина ее списка.       Скольких из них она убила, желая пробраться под толстую кожу бездушного отца? Десяток. Половина ее списка.       В первый раз было страшно. И радостно, когда Джон Гилберт бился в агонии у ее ног. Кэрри казалось, что они квиты, ведь до этого папочка Елены хорошенько отходил дочурку друга плеткой. Такой же грязный подонок, как и ее отец. Только вот у Билла Форбса увлечения противоположного пола. Он любит мальчиков. Но Кэролайн это никогда не мешало в расстановке шахматных фигур по доске ее мести. — Адвокаты приедут за тобой, Кэрри, и мы вывезем тебя из страны. Но нужно уничтожить твой список клиентов. Отдай его мне.       Слезы на девичьих щеках моментально высыхают. Ее слабость была ошибкой сродни той вере, что папочка хороший.       Кэролайн успевает всунуть Биллу мобильный до момента, когда сирены патрульных авто за окном воют все громче и чаще. Наконец она может быть поймана. Больше не нужно смотреть на грязных извращенцев, скрывающихся под масками известных банкиров, юристов или бизнесменов. Все они для нее на одно лицо. Порочные, развратные свиньи, изменяющие своим брачным обетам ради быстрого удовольствия и утоления своих грязных слабостей. Как и ее отец. — Вот ты и нашел меня, Клаус Майклсон.       Допив шампанское из бокала, она ставит его на стол, чувствуя в пальцах дрожь. Яд не мог подействовать настолько быстро. Это нервное от их первой личной встречи. До этого с агентом, взявшимся расследовать ее дело, они говорили лишь по телефону. Тогда беседу прервал выстрел. Память вновь возвращает Кэролайн в миг, когда кровь растекалась по щекам, рисуя причудливые алые узоры на фарфоровой коже. Впервые она нажала на курок, до этого использовав отраву, теперь текущую по ее венам.       Во взгляде Клауса нет осуждения. Она не ошибалась в нем. Этот мужчина умеет искренне чувствовать и не оступается, оставаясь верным своим принципам. В отличие от Кэролайн, поверившей россказням о продажности агентов ФБР. Не поддайся она наивности, возможно, сейчас все было бы иначе. — Да, нашел. — Не понимаю, как жена могла тебя бросить.       Он успел рассказать ей об этом во время того телефонного разговора. Непростительная ошибка незнакомой женщины. Кэрри никогда не оставила бы его.       Она тянет к нему руку, на ладошке которой лежит сим-карта. Последняя попытка насолить отцу. Надежда, что именно эта окажется успешной, не покидает Кэролайн, когда ее начинает мутить. — Представляю сейчас, как он бесится. — Я позабочусь, чтобы все узнали об этом. — Клаус, если бы мы познакомились при других обстоятельствах. Я не знала таких мужчин, как ты…       Кэрри не лжет. Она могла бы увлечься им. Да и увлеклась в миг, когда встретилась с ним в лифте отеля, куда пришла к очередному клиенту. Серьезный, сосредоточенный, уверенный в себе. Такой настоящий, и в этом вся его привлекательность. — Если бы.       В его словах — чистейшая правда. Он так и представлял себе девушку, хладнокровно лишившую жизни стольких людей. Женщины-убийцы не преследуют в серии преступлений наслаждение или сексуальный подтекст. Их интересует лишь смерть. Но это ничуть не обезображивает прекрасную блондинку, добровольно ступившую на кровавый путь. Она бледна, но неотразима. И невыносимо одинока в своих страданиях. Увы, ей уже ничем не помочь. И Клаус вновь возвращается к проклятому «если бы», прозвучавшему из их уст. — Ты останешься со мной?       Ей так важно знать, что он ее не бросит, как поступил с ней отец, что в прошлом, что сейчас. — Да.       Агент Майклсон понимает — служба спасения не успеет. Переплетая их пальцы, он успокаивающе убаюкивает Кэролайн, наблюдая, как дрожь агонии становится все сильнее, и она непроизвольно сжимает его ладонь крепко-крепко, прежде чем последний вдох стоном срывается ее губ.       Он должен оставаться равнодушным и безразличным. Закончить свою работу. И исполнить данное ей обещание. Но прежде чем покинуть бездыханную блондинку, Клаус смахивает со щеки одинокую слезу, в который раз отмечая, как же несправедлива жизнь своей невозможностью влиять на ее события.