Часть 1
17 ноября 2016 г. в 19:04
Из слёз Юри за сегодня можно было набрать целый океан. Он разревелся сразу, стоило только оторваться от последнего вездесущего журналиста и выйти к стоянке такси. На этот раз он почти бесшумно шмыгал носом и крепко держался за уже пожамканный рукав пальто Виктора, снова не знающего, какие слова найти, чтобы его утешить.
— Сегодня ты точно перевыполнил норму по слезам, — мягко проговорил он, устраивая ладонь на взъерошенной макушке.
— Эти — от счастья, — раздалось в ответ невнятное бурчание куда-то в плечо, а рукав, похоже, даже затрещал от крепко вцепившихся в него пальцев.
Юри умудрялся реветь так же красиво, как и кататься — вдохновенно и с душой. И, уже уставший от эмоций, сопел тоже в высшей степени очаровательно, даже с покрасневшими глазами и припухшим кончиком носа. Словом, нарывался на утешающий поцелуй в этот самый нос.
Наверное, это станет зависимостью — целовать его. Виктор на самом деле на всё это готов — и сгорать от желания прижаться к чужим, чуть приоткрытым губам своими, и попробовать себя в роли мазохиста, растягивая удовольствие. Сейчас, в мерно гудящем лифте, он только весело подул Юри на лоб, взъерошивая чёлку. Этого уже хватает, чтобы Юри подался вперёд, восторженно всматриваясь в его лицо. Как будто он, Виктор, сдул самый последний барьер к такому открытому и жаждущему его прикосновений Юри.
Все пресловутые барьеры, что Юри с усердием воздвигал меж ними, на самом деле давно уже хотелось снести порывами ветра. Неудержимого, обезоруживающего, мистического — такого, что неистово разметает снег в зимние дни в родной России. Его не сдержать, не остановить. У барьеров Юри с самой первой секунды их знакомства не было и шанса.
В их номере Юри снова немного настороженный зверёк. Замер посреди гостиной меж их спальнями. Сделать шаг — только вместе, да? Как несколько часов назад. Вдохновить, поделиться силой и верой, и ждать его, верить в его триумф, вцепившись пальцами в бордюр катка.
— Всё в порядке, Юри? — выдохнул Виктор, комкая своё многострадальное пальто. Уже во второй раз за сегодня он ощутил себя беспомощным. Уже второй раз за сегодня Юри настолько открыт для него. Кажется, прикоснёшься к плечу — и мазнёшь кончиками пальцев по хрупкой оголённой душе.
— Ты... поспишь сегодня со мной?
Это не вопрос, это хриплый отчаянный приказ смущённой скороговоркой.
— И снова ты меня удивляешь, — прошептал Виктор, прижимаясь грудью к уже не такой напряжённой спине Юри. Провёл ладонями по его бёдрам, погладил сквозь ткань футболки живот и прикоснулся губами к шее — как раз под левым ухом. Там у Юри крошечная родинка. Наверное, даже он сам не знает, что она там есть. Виктор довольно фыркнул на эту мысль — сколько же тайн есть у Юри, о которых тот даже не догадывается, но для него, Виктора, они как на ладони?
Отпустить Юри в душ — практически подвиг. Виктор с трудом уговорил себя не спешить и поплёлся в душ на своей половине. Он уже сдался быть всего-лишь-тренером. Сдался, сошёл с пути невинного флирта. Юри уже давно, сам того не понимая, толкает его на путь... любви, да? Да, то самое избитое, истасканное всеми слово. Его мало, в нём всего шесть безликих букв. Оно — всего одно слово. А между ними теперь так много. Какая-то сводящая с ума нежность. Виктор не узнаёт себя в ней. Она рвёт на части, тянет тяжестью меж рёбрами. И страшно, и хочется ей поддаться, а после — побыть диким, ревнивым, доминирующим. Заставить Юри смотреть только на себя, кататься только для себя, думать только о том, что он, Виктор Никифоров — его мир, его жизнь, его всё. Сломать и сложить новым пазлом и снова окунуть в эту непонятную нежность. Такую же дикую, порывистую.
Наверное, он и себя самого ломает. Уже дышит миром, имя которому — Юри Кацуки. И дышать так легко. Наверное, в его собственном пазле встали на места уже все детали, до единой.
Юри уже был в гостиной. Будоражил свежестью геля для душа и собственным любопытством. Да, пусть и делал вид, что ему интересен какой-то непонятный китайский мультфильм по телевизору, но Виктора давно таким не обмануть. Особенно такими яркими от румянца скулами.
И родинками. Чёрт возьми, эта россыпь из пяти крошечных точек на шее, над позвонком, в большом вороте синего махрового халата уже давно манила к себе, словно ведьминский огонёк. Вот она, частичка Эроса Юри, что так и рвётся наружу, так и просит, чтобы её заметили, попробовали, подразнили ласковой щекоткой пальцев.
Виктор медленно подошёл к спинке дивана и положил ладони на наконец-то расслабленные плечи Юри. Конечно, всю настороженность и опаску всё равно не смыл горячий душ. Юри порывисто вдохнул и замер, не решаясь поддаться, потянуться за прикосновением даже тогда, когда Виктор провёл ладонями уже по его щекам, а после совсем невесомо переметнулся к шее и слегка надавил большими пальцами как раз на манящее созвездие родинок.
— Виктор... — выдохнул запальчиво Юри, и он снова обхватил ладонями его щёки, вынуждая немного запрокинуть голову.
— Боюсь, ты сегодня снова не выспишься, — пробормотал Виктор, наклоняясь к нему и прижимаясь к его губам своими. Смешно, неудобно, немного по-детски — Виктор готов хихикнуть в такой поцелуй вверх ногами. Трогательно и совсем невинно — даже их мимолётное касание губ там, на льду, и то было более взрослым и откровенным. Но Юри вдруг приоткрыл губы, высовывая кончик языка, и Виктор легонько и раззадоривающе прикусил его зубами, задавая их притяжению друг к другу новый настрой. Совсем сумасшедший и полностью влюблённый.
До спальни — всего пара метров, но и это далеко. Виктор, за одну секунду обойдя диван, сел на мягкий ворс ковра и уткнулся носом в голое колено Юри. Поцарапал ногтями ямочку под коленом, провёл пальцами по ступне другой ноги, коснулся поджавшихся нетерпеливо кончиков пальцев...
Может, Юри и не знает, но именно в этой самой ямочке под коленом у него тоже крошечная родинка. Виктор вслепую провёл по ней пальцем — уж её-то расположение он знает вплоть до миллиметра, — окончательно признавая себя фетишистом. Возбудиться, лаская другого парня, который, крепко зажмурившись, покраснел за секунду и уже три раза пробормотал запальчиво его имя... Это любовь, да? Та самая, которую не описать вот так просто шестью буквами. Только дать ей ворваться в грудную клетку, разворошить то самое тянущее чувство, чтобы до дрожи в пальцах и шума в висках.
Ещё одна манящая родинка Юри — на внутренней стороне бедра, в самом паху. Виктор осторожно лизнул её самым кончиком языка, потом, смелее от звонкого короткого стона — размашисто и собирая языком пару капель пота. Юри возбуждён, капля смазки с его члена мазнула скулу, но Виктору плевать. Он — тот, кто знает особые струны этого прекрасного музыкального инструмента. Тот, кто знает, как сделать тело Юри особо искренним и честным. Ведь слов из сухих букв давно уже не хватает, чтобы всё рассказать — каждому из них.
Юри сполз к нему на пол после игривого поцелуя в ямку пупка. И теперь уже пришла очередь Виктора «звучать» в чужих руках — сцеплять пальцы, подставлять шею под торопливые поцелуи и стонать такое банальное и такое нужное: «Люблю» — в чужие губы. Член Юри давно уже утыкался ему в пах, елозил по чувствительной головке, и в какой-то момент Виктор не выдержал. Потянул Юри к себе на колени, потёрся щекой о плечо и крепко сжал пальцами его сосок, царапнул его ногтём в тот момент, когда другой ладонью попытался ухватить их оба члена за раз.
Получалось неловко, торопливо, но Юри очаровательно и влюблённо щекотал дыханием шею и дразнил губами мочку уха. А ещё — нащупал его ладонь своей, и Виктор громко простонал его имя, подстраиваясь под темп его движений — сначала даже боязливых, словно спрашивающих разрешения, а после — совсем наглых и диких. Доминирующих.
Дрочил ли Юри себе до этого, думая о нём? Виктор с новым стоном утонул в этом немом вопросе и сразу же — в осознании. Слился с чужой оголённой душой распалёнными нервными окончаниями своей и до боли сжал пальцами свободной руки чужую ладонь — как раз в тот момент, когда Юри, глухо застонав, кончил всего лишь парой мгновений после него.
— Знаешь, у тебя родинка за левым ухом. Маленькая такая, — пробормотал Виктор чуть позже, когда они всё-таки переместились на диван. Юри расслабленно вжимался в него всем телом, и Виктор, дорвавшись до желаемого, гладил ладонями его голую спину.
Юри, лениво приподняв голову, растерянно уставился ему в лицо. Неужели и правда — не знал? Никто ему этого не говорил? Никто так и не понял, где он, последний кусочек пазла с именем Юри Кацуки?
— А ещё, знаешь... Я люблю тебя, — решился всё-таки Виктор, гладя пальцем счастливо заулыбавшегося Юри именно там, за левым ухом.
Да, любовь — всего лишь слово, такое простое и избитое. Но Виктор готов открыть все его тайные грани, как вот эту маленькую, совсем незаметную родинку.