Amber eternity

«Охотник», обычно лежащий тихо, сегодня спал беспокойно. Он метался, скидывал одеяло, судорожно сжимал пальцы в кулаки. Рука лежащая на поясе Эмбера стискивала его обручем. Вокалист терпел дискомфорт и даже боль. Терпел и неотрывно наблюдал за лицом спящего любовника. Изломанное тенями, оно менялось. Отражало эмоции. Неуверенность, злость, упрямство. Брови ломко изгибались, крылья носа яростно трепетали. Эмбер с усилием приподнялся на локте. Ом словно этого ждал. Его тело выгнулось дугой, зубы скрипнули, сжатые в неимоверном напряжении. Вены вздулись, на груди и бедрах взялись крупные капли пота. Его сотрясало крупной дрожью, как агонией. Вокалист с силой накрыл его глаза ладонью, кончиками пальцев второй руки слушая смертельно быстрое трепыхание сердца. Оно словно билось изнутри о клетку ребер, пытаясь прорвать себе путь наружу. Эмбер закрыл глаза, беззвучно нашептывая. Ом схватил его за запястья, сминая мягкий металл браслетов, оставляя отметины. Вокалист с легким стоном склонился, упираясь лбом во влажную грудину, ласкаясь к окаменевшим от судороги мышцам. И «охотник» снова откликнулся. Он расслаблялся волнами: сначала плечи, руки, грудь, потом ноги, бедра, пресс. Хватка ослабла, он нежно привлек к себе Эмбера, не просыпаясь, и бережно поцеловал в золотистую макушку. Подождав, пока дыхание спящего выровняется, Эмбер выскользнул из объятий и из постели, как был обнаженный вышел на балкон, под серебряные струи лунного света. Полная спелая луна висела в небе, хитро поглядывая на хрупкую фигурку человека. Вокалист подмигнул ей, чувствуя, как едва пробившиеся ростки надежды крепнут, выпускают золотистые листочки и усики, начиная свое узорчатое плетение. Прохлада лизнула спину. Эмбер поежился, зябко передернул плечами и вернулся в спальню. Ом почти беззвучно дышал и лежал неподвижно, напоминая больше мертвого, чем спящего. Вокалист опустился в ногах кровати, уселся, скрестив ноги, погружаясь в подобие транса. Тик-так, тик-так. Вязкие секунды медленно падали, капали, собирались дрожащими лужицами минут, перетекали в озера часов. Время. Неумолимое, безжалостное. Ожидание – его наместник. Оно всегда за левым плечом. Стоит и безмолвно взирает. Тяжелая рука лежит на плече. Плащом льнет к телу прошлое, окутанное полупрозрачной дымкой золотистых перьев-воспоминаний. Сотни осколков памяти собраны в пирамидки, разбросаны по ткани. Острые, блестящие, ранят в кровь. Ом глубоко вздохнул. Жесткие темные ресницы на мгновение поднялись, открыв темно-синие провалы, подернутые мутной пленкой сна. Эмбер смотрел сквозь него. Расфокусированный взгляд, уходящий в подпространство. В янтарной радужке бились бледные отблески луны, причудливая игра света, разбитая кристаллами. Эмбер не видел ни трепещущую легкую штору окна, ни ровный квадрат лунного пятна на полу, ни высокий во всю стену шкаф, инкрустированный перламутром и розовым кварцем. Очертания кровати, раскинувшегося Ома затирались и растекались. Перед вокалистом расступались темные каменные своды пещеры, манили теплом и рокочущим утробным гулом вулкана. Танцующие рыжие языки пламени, густые извивающиеся тени на стенах. И над всем главенствовал неслышный никому мощный гул поднимающейся волны… Телефон резко вздрогнул, разрушив иллюзию. Эмбер встряхнулся. - Мой мальчик, с днем рождения, - голос легкий, обманчиво тихий и одновременно заполняющий собой все. Словно небрежное касание, легкий поцелуй в макушку. Волна лавы поднялась выше, вздыбив величественный гребень. Стекло тихо звякнуло. Эмбер скосил взгляд. Там, в сотканной ночью глубине стоял морок. Обрамленное перьями и туманом лицо, горящие плавленым сердцем вулкана глаза. Золотые узоры вились по тонким рукам, сгущаясь браслетами на запястьях. На плечах и груди взялась тонкая пунктирная сетка. - Я жду тебя сегодня, - она, не прощаясь, оборвала связь, оставив привкус горячего камня и пламени. - Я жду тебя… - эхом повторил Эмбер с совсем иной интонацией, часто моргая и вновь глядя на спящего. – Жду…