Ритуал подчинения

На Кипре жарко, душно и хочется послать всех к дьяволу. Моя мать гречанка, сочувствующая арианам, а отец католик. Поэтому после каждой мысли о дьяволе я становлюсь в угол на колени и молюсь. Мама лишь качает головой да гладит меня по отросшим светлым прядям. Это, кстати, очень необычно для города. У всех моих друзей и сподвижников волосы жесткие, кудрявые и чернявые. Но мама говорит, что в ее родной Византии светлые волосы не редкость, так как с севера приходят могучие склавяне. А мой отец родом из французского королевства. Он купец и совсем не понимает моего желания вступить в орден храмовников. «Эти ростовщики, вместо служения Господу нашему, только и делают, что трахают друг друга, да мешают моему делу», — так он всегда пьяно ворчит после ужина. Мать одобряет мой выбор. Ее страшит надвигающаяся арабская угроза и она хочет, чтобы я уехал отсюда подальше.Например, в ту же Францию, ведь у отца там до сих пор есть связи. Я же по вечерам брожу в раздумьях мимо замка тамплиеров. Я искренне верю, что вся моя жизнь должна быть отдана Богу во имя славы и защиты родного дома, города, Кипра. Тамплиеры — единственно верная вещь, оставшаяся на этом острове. И если надо пройти обряд подчинения, то это того стоит. Однажды ночью я сбегаю. Целую в лоб мирно спящую мать, мимолетно смотрю на отца и покидаю их. Как позже оказывается, навсегда. Первые часы в ордене будто в тумане. Меня радостно принимают, осматривают, интересуются физической подготовкой и ведут серьезный разговор о моих намерениях. Уже XIV век и орден тамплиеров готов брать в свои ряды даже сына купца. Естественно, я прихожу не с пустыми карманами. И вряд ли отец меня когда-нибудь простит за это. Когда все формальности учтены, то остается лишь последняя. Единственное, что меня останавливает — публичность обряда. По крайней мере, я так предполагаю. Но мне разъясняют, что я — будущий брат-сервент и подмаршал, обязан подчиняться Маршалу, и это наша личная связь. Сейчас я приношу оммаж только ему, так как святые клятвы перед орденом мною уже произнесены. Комнатка небольшая: каменные стены, деревянный стул и кровать. Все сурово. Из маленького оконца под потолком едва пробивается солнечный свет, но мне этого хватает, чтобы привыкнуть к сумраку. Я стою босиком в одной лишь холщовой рубашке, которая едва доходит мне до колен. Тут довольно прохладно, но я едва это замечаю, занятый приятным ощущением предвкушения. Я не понимаю, откуда оно у меня, ведь раньше мне приходилось иметь связь лишь с женщинами. Наверное, это все же предчуствие скорейшего обряда и полного перехода в ряды тамплиеров. К тому же сейчас я встречу рыцаря, чьи слова для меня будут самими главными на всю мою оставшуюся жизнь. Его и Бога, разумеется. Скрипит дверь и заходит высокий статный мужчина. Он немного старше меня, хотя мне не удается его полностью рассмотреть. Он в мантии и отворачивается тут же от меня, чтобы ее скинуть с себя. Я сглатываю, рассматривая нагое тело передо мной. Мускулистое, чуть загорелое, от того белесые шрамы на спине еще сильнее выделяются. Мужчина поворачивает голову ко мне и едва ухмыляется. Затем он проворно потягивается и разминает тело. — Как мне тебя звать, брат? — Маршал, наконец, разворачивается и делает шаги в мою сторону. — Иоаннис, — едва выдавливаю я из себя. Маршал стоит близко, тяжело дышит и внимательно меня рассматривает. — Ты не похож на грека, — Маршал не спрашивает. Мне остается лишь кивать, не хочу затягивать обряд, перечисляя свою родословную. — Мы будем звать тебя Иоанн, брат. — Брат, — эхом отзываюсь я. Маршал выразительно смотрит на мою рубаху, отчего я поспешно начинаю ее стягивать с себя и запутываюсь. Тогда Маршал смеется (почему-то от его смеха в груди что-то колет) и помогает мне, случайно или намеренно касаясь пальцами моей кожи. Я привык к переодеванию другими слугами, но здесь это нечто иное. К тому же Маршал уверенно вешает мою рубаху, как и свою мантию, на стул. Я сглатываю. Первый ли раз он проводит ритуал? Хотелось, чтобы да. Может мне нужно, чтобы мы оба были в равных условиях? Тем временем Маршал берет меня за руку и ведет в сторону кровати. Он слегка толкает меня, но я падаю на нее от неожиданности. Кровать оказывается не такой уж плохой, здесь удобно из-за подложенных тюфяков и простыней. Маршал садит рядом и приказывает мне взглядом пересесть на его колени. Я послушно выполняю это и интуитивно ерзаю бедрами, отчего Маршал закрывает глаза. Ему нравится. Я хочу продолжить, но боюсь, что своеволие здесь запрещено. Маршал ведет ладонями по моей груди и медленно целует ее, обхватывая губами соски. Теперь уже настает моя очередь закрывать глаза и запрокидывать голову. Маршал пользуется этим и перемещает губы на мою шею. Одновременно он опускает руку на мои ягодицы, а другой берется за член. Я вздрагиваю, но прижимаюсь к нему ближе. Маршал лишь немного гладит меня, а потом хлопает по ягодицам, давая знак, что пора вставать. Я с неохотой подчиняюсь, но в следующие минуты, понимаю, что самое интересное впереди. Маршал говорит мне, что и как я должен делать. Я стою на четвереньках, сильно прогибаясь в спине, пока тот целует мою спину, ягодицы, разводит их и проводит языком в том месте, о котором я даже не подозревал. Тем более не знал подобных ощущений. Я нетерпеливо подаюсь назад, но он лишь опять посмеивается, отчего у меня мурашки по коже. Я уже хочу сам обхватить себя, но Маршал властно отводит мою руку и сам берет мой член. С моих губ срывается стон, когда капли семени стекают на кровать. Отчасти мне жалко местных братьев, которым надо будет потом это отстирывать. Маршал разворачивает меня к себе и уверенно тянет мою голову к своему члену. Я подчинюсь, обхватывая его губами. Маршал входит резко, порывисто, но не забывая нежно зарываться пальцами в мои волосы. Мне стыдно, что я вспоминаю мать в данную минуту, но и счастлив, когда дарю наслаждение своему брату. Когда все кончается, я в недоумении. Я ждал большего. Маршал одевается, берет меня за подбородок: «Это лишь начало. Это лишь между нами и Богом». И я верю ему, преданно смотря вслед. Это лишь начало.