23 Days to the Eclipse

Я начала запутываться в серебряной паутине лжи, вероломства, обиды и замкнутости. Хуже всего было то, что я сплела эти сети сама. Как бы паршиво это не прозвучало, но раньше я такого не замечала, то есть была причина, из-за которой я открыла глаза. Мне никогда не было легко, потому что жизнь была дерьмом всегда, но раньше и жаловаться не приходилось. Нет, я никак не изменилась после выхода из больницы, исказилась окружающая среда. Впервые в жизни я порадовалась тому, что работаю, — теперь мне не так часто придется смотреть в глаза матери. А я не могла в них смотреть, потому что Эмма теперь очень часто плакала. Я злилась на себя из-за того, что мысленно называла родителей по именам. Это было неприятно для самой себя, но так привычно. Привычки — это сначала паутина, а потом уже крепкая сеть, с которой мне тяжело смириться, но и выпутаться невозможно. Наверное, все дело в том, что я не испытывала к своей семье такого большого трепета, который они ощущали ко мне. И с каждым днем мне становилось все труднее быть рядом, потому что и близкими я нас посчитать уже не могла. Мне все больше хотелось выговориться. Просто сесть напротив кого-то и начать рассказывать историю наивной дубины, то бишь меня. Мое повествование было бы о доверии и предательстве, мольбе и пренебрежении. Потому что все в этом мире идет рука об руку, и только некоторые глупцы могут соединить это все. Вот тогда и наступает Затмение. Да, именно Затмение с большой буквы. Затмение — это период жизни, когда все бытие напоминает ходячий кошмар, и тебе ничего не хочется. Затмение в моем понимании — это кусочек депрессии, которая может погубить, если перейдешь на следующую линию — принятие. Тогда уже ничего не поможет. В какой-то момент я задумалась о написании автобиографической книги, но потом поняла всю нелепость этой затеи, ведь описать произошедшее на тот момент я бы просто не смогла, как и доверить это кому-то другому. Поэтому я продолжала тупо молчать и строить из себя урода от природы. Я могла бы стать гребанной сукой на подобии той самой Мэйбл, которая окружила себя феодалами-стервами и гнобила всю школу. Зато у нее было свое правило наподобие цитаты: «Если вы против меня, то я буду вас травить». И у нее это получалось. Например, она развешивала фотографии Харпер, которая на тот момент только перешла в старшую школу, и писала на них «#Жируха» красным маркером. Обидно было то, что Харпер жирухой как таковой не являлась, но это мало кого волновало. Более того, ее сложно назвать пухлой, — просто она была не такой костлявой как Мисс Сука, которую все еще и королевой бала ежегодно выбирали. Меня она просто не замечала, что не могло не угнетать. Или Мэйбл никогда обо мне не слышала, или я ей была неинтерестна. И вот настал день, когда все изменилось! Да еще какая прекрасная причина узнавания — во мне что-то нашел какой-то Джереми. В то, что это Кларк, я поверить просто не способна, так как этот ублюдок видел во мне только редкое животное вроде бегемота, которого можно потаскать за собой какое-то время. Он со мной поигрался, потом понял, что я не такой интересный бегемот, и ушел. И я не злюсь, не обижаюсь, мне вообще плевать. Единственное, что меня напрягало, это то, что я совершенно не знала, куда он дел анализы и заключения врачей по некоторым вопросам. Я хочу, чтобы он забыл меня… Я стояла рядом с кабинетом литературы и тупо пялилась на то, как легко Эллиот болтает с новой знакомой. К Алише Харви я пытала совсем противоречивые чувства. Это было странно. У моего соседа получалось так легко найти общий язык со всеми. С его способностями диктора, мимикой и жестами, он просто должен выжать из этой жизни все. Но в тот момент, честно говоря, я была в бешенстве. Почему он решил подружиться именно с ней? С другой стороны я и сама понимала, насколько мои предъявления убогие. Эллиот не плюшевый мишка, не моя собственность, чтобы им командовать или сердится из-за таких вот поступков. Да и Алиша не виновна в том, что ее мать влюбилась в первого встречного, который, как потом оказалось, жил за несколько тысяч километров от Колумбуса. Именно из-за новой любви матери ей и пришлось переехать сюда. Вот только от любви с первого взгляда есть хорошее лекарство — взглянуть во второй раз, что рано или поздно приведет на дно. Так случилось и с этой семейкой, поэтому Алише и ее матери пришлось переежать еще раз, на этот раз сюда, в Огайо. Алиша была очень милой со своими огромными карими глазами, которые мне так сильно напоминали «Kopiko Cappuccino», что так любила Бекки. Еще у нее была потрясающая улыбка, настоящая и легкая, и она об этом знала, и пользовалась тоже. От одной даже маленькой ухмылки все вокруг таяло и становилось расплывчатым. Она пахла жасмином, и этот запах был невероятен. Он приятно щекотал нос и вызывал какое-то невероятное чувства удобства, будто я не в школе, а дома сижу на кресле и жую очередную жвачку. Она притягивала к себе внимание окружающих не из-за того, что новенькая, а просто такие девочки очень сильно выделяются на фоне остальных. Красивая и сексуальная, в отличие от некоторых. Зря я назвала ее зад большим, — на самом деле она была в меру худой и пластичной, но тазовая кость была широкой. Вот и складывалось странное первое впечатление. Она с младшей школы играла в лакросс в бывшем учебном заведении и теперь хотела записаться в нашу команду. Жаль, но я уже давно поняла, что спорт — не мое, поэтому даже не пыталась вникнуть в этот разговор. Эллиот спросил о том, кем Алиша видит себя в будущем, и я поняла, что сейчас многое решиться, потому что для моего друга это большая и больная тема. Вот только фиг ты угадаешь, что там будет в будущем. Тут с настоящим баста, что говорить о судьбе. И тут новенькая сказала, что еще не определилась, но спорт по-любому останется всего лишь хобби. Вначале Эллиот посерел, потом покраснел, с возмущением посмотрел на пытающуюся подавить смех меня и начал рассказывать очередную лекцию о том, что мы не вечны, время быстротечно, скоро придет Затмение и всем нам настанет конец, если не подготовиться. И еще мы все дуры.  — Когда-то Ремарк сказал: «Только глупец побеждает в жизни, умник видит слишком много препятствий и теряет уверенность, не успев еще ничего начать». Так что у меня все норм. — Я решила вставить свое слово, потому что от этих нотаций самой захотелось утопиться, но все равно старалась придерживаться равнодушного тона и не грубить. Мне не нравилось, когда меня отчитывают родители, а Эллиот вообще должен засунуть свое мнение в одно место и держать при себе. Странно понимать, что об этом говорю я, ведь именно я люблю говорить людям правду и ставить их на верный путь. Вот только что бы я не увидела, то сразу же понимала, что ничем не лучше других. Сейчас я завязла в болоте, выйти из которого почти невозможно. Я думала о том, изменилась ли я после выписки из больницы? Сколько раз я задавала себе этот вопрос и получала тот же скверный ответ: нет, я все также хочу умереть. Потому что не могу смотреть на страдания родных, не могу принять тот факт, что они не доверяют мне, и их доверие мне не вернуть. Потому что я никогда не смогу быть счастливой, а близкие еще могут попробовать. Потому что у меня нет друзей и никогда не будет — никто не согласится дружить с такой, как я. Ходячий пример этому Эллиот.  — Ты цитируешь классику? — Алиша посмотрела на меня другими глазами, будто раньше не верила, что я вообще могу читать.  — Так Карли у нас прирожденный философ. И у нее по всем предметам оценка А.  — Не по всем, — мне было странно слышать похвалу из уст соседа, который, казалось, никогда не обращал внимание на мою успеваемость. Поэтому щеки сразу же загорелись жгучим румянцем, я это чувствовала. Странно, но сейчас он нормально реагировал на мое присутствие, никуда не прятался, не делал вид, что не знает. Этот парень был тем Эллиотом, который каждое утро, кроме выходных, конечно, подвозил меня в школу. Я понимала, что причина такого поведения стоит рядом со мной и улыбается, будто весь мир прекрасен и полон чудес. А я… даже улыбаться разучилась. Недавно, как полная идиотка, идиотка и есть, стала перед зеркалом и попыталась выдать красивую улыбку. Получился волчий оскал. Я пробовала еще раз и еще в надежде наконец доказать самой себе, что я не ходячее дерьмо. За этим занятием меня застала Бекки и как-то очень странно посмотрела. В тот момент я почувствовала себя дурой. Мне стоило смириться. Хотя, я ведь признавала то, что я дура. Могло быть и хуже.  — Но профессию ты себе еще не выбрала…  — Не совсем.  — Я лучше промолчу, — Эллиот поджал губы, высказывая таким образом свое недовольство. Он понял, к чему я клоню. Да, я все так же не была уверена, кем стану. И все так же не была уверена, что доживу до тех дней, когда придется делать выбор. Поняв, что разговор идет в тупик, Эллиот переключился: — Слушайте, мы просто должны куда-нибудь сходить втроем. Например, в эту субботу будет что-то вроде батла в клубе между рок-группами. Там будут The Sad Bombs. Мы не должны пропустить их выступление.  — Кто будет? — Алиша удивленно похлопала глазками и стала ждать дальнейшего пояснения. В Спрингфилде в последнее время развелось слишком много музыкальных групп. В каждой школе был кружок для небольшого количества людей. Я совершенно не понимала, почему их держат, ведь это не выгодно, но спонсирование продолжалось, а музыка набирала популярности. Очень часто создавали специальные мероприятия, на которых любой мог показать талант. А вот приглашали выступить в клубах немногих, да и перед этим нужно было войти в десятку лучших групп в интернет-голосовании. Мне стоило бы гордиться, ведь The Sad Bombs были представителями нашей школы, и их приглашали всюду. Правда, слава распространилась не очень-то далеко, но кого это волнует? Еще меня напрягало их название, и названия песен тоже. Там было слишком много показухи, в том числе и тот случай, когда Рокки напился до потери памяти и и при всех посвятил песни «Мы тебя ненавидим» и «Пожалуйста, сдохни» учителю физики мистеру Вуд, который каким-то чудом об этом не узнал. Обо всем это в краткой форме я рассказала Алише, которая просто, как оказалось, фанатела от рока.  — Там в составе крутая девочка на барабанах с средней школы с длиной челкой, которая, уверенна, постоянно лезет ей в глаза. Она довольно-таки неплохо играет. Ну, по крайней мере, лучше остальные.  — Еще там есть очень экстравагантный вокалист, которого два раза чуть не спалили за курением травки рядом с нашей школой. Его зовут Рокки. Не одна сумасшедшая тусовка, наверное, еще не прошла без него. Иногда он, правда, напивается, и это приводит к не очень хорошим последствиям. А в остальном он довольно-таки приятный тип. — Свое слово вставил Эллиот, у которого в этот момент глаза чуть ли не светились от восхищения. С кем я общаюсь?  — Черт, это же круто! Мы обязаны туда пойти, — Алиша продолжила говорить о предстоящей вылазке в люди и старалась выпытать у нас как можно больше о ней. На все ее вопросы я лишь пожимала плечами. Я никогда не была в клубе и даже представить не могла, как туда одеваются и где вообще этот клуб находится. Только примерно могла сказать, что дорога занимала полчаса езды от моего дома, что было довольно близко, если сравнить с другими. В Спрингфилде было только два более-менее порядочных клуба: «Rosette» и просто клуб. У второго название было, но слишком сложное, а сокращать всем лень, поэтому его и называли просто клубом. И, когда говорили: «Пошли в клуб», все сразу понимали о каком идет речь.  — Карли? — Эллиот внимательно посмотрел на меня, будто уже догадываясь, что сейчас будет.  — Я не пойду.  — Как всегда. Карли, это даже не смешно. Мы должны туда пойти. Ты должна пойти с нами. Понимаю, ты не очень любишь такую музыку. Хотя, зачем врать? Ты вообще музыку не любишь, но можно просто пойти и развеяться. Нам всем это будет полезно. Тем более, сможем поближе познакомиться с Алишей, — и столько возмущения и обиды было в его голосе, что разом захотелось сдаться и согласиться на это чертово предложение. Но тут проснулись мозги:  — У меня работа в субботу в две смены. Я и так слишком много времени отдыхала из-за этой дурацкой простуды.  — Во-первых, пневмония — это не шутки, — при этих словах Эллиота я картинно закатила глаза к потолку. И почему все в один голос твердят одно и тоже? — Во-вторых, ты могла и отпроситься, нельзя заваливать себя работой. И в-третьих, я готов отдать тебе почку за то, чтобы ты пошла с нами, — увидев мой удивленный взгляд, добавил:  — Прости, руку и сердце я берегу на крайний случай.  — Не смешно. Мне не будут платить за постоянные прогулы, какой бы не являлась причина.  — Ой, да ты работать устроилась только из-за того, что там можно бесплатно пожрать.  — Неправда. Нас там даже не кормят, — В доказательство своих слов я даже ногой притопнула, но на лице Эллиота по-прежнему было написано тупое и наивное «не верю», из-за чего щеки еще сильнее раскраснелись. Невольно я натянула рукава черной кофты до самых кончиков пальцев. Это начинало входить в привычку, — постоянно пытаться прикрыть руки, чтобы кто-нибудь ненароком не увидел тех уродских шрамов, которые я сама себе нанесла. Мне не нравилось это, мне не нравилось, что со мной происходило, но я терпела. У меня еще были силы.  — Все равно я тебе не верю. И в клуб ты тоже пойдешь. Как бы там ни было, я тебя добью, — Вот так. Именно «добью», а не «добьюсь». Куда катится этот мир?  — Эллиот, ты же прекрасно знаешь, что спорить со мной бесполезно. Проще заставить гризли петь гимн, чем меня пойти в клуб.  — Вот именно поэтому у тебя и нет друзей. Ты их всех посылаешь. Культурно, но посылаешь. В сердце что-то предательски кольнуло, будто вонзили нож в область груди и прикрутили насколько раз. Эллиот попал в точку. Да, у меня не было друзей… Вот только печалило ли это меня?  — Стоп, — Алиша, которая все это время молчала, решила наконец-то подать голос. — Если Карли занята работой, мы не должны ей препятствовать. Ей есть чем заняться. Может, когда-нибудь попозже?..  — Да, думаю, да, — мысленно ударив себя по голове, разозлилась. Да я, блин, сама красноречивость. До звонка оставалось немного, поэтому мы решили зайти в класс, в котором уже почти все расселись по своим местам. И тут возникла небольшая неприятность, потому что втроем мы уж точно не смогли бы сесть за одну парту. Я неуверенно остановилась, оглядываясь по сторонам в поисках решения на людей, которым было на меня все равно. А ведь я сидела с ними на этой бредовой литературе уже четыре года и до сих пор почти никого не знала. Но ведь я не умерла от недостатка информации. И почему меня все это начало интересовать именно сейчас, когда стоит подумать о более земном? Например, что мне стоило делать в данной ситуации. Правда, Эллиот решил все за меня, как всегда сделал вид, что меня не знает, прошествовав чуть ли не под ручку с Алишей за стол, который раньше предназначался одной мне. Может, этот ходячий любовник просто забыл обо мне? Обидно. И никакой личной жизнью тут не отмажешься, потому что забыть, что за предпоследним столом справа сижу я, невозможно. Я сижу там чертовых четыре года! Какого черта он так сделал?! И почему мне так неприятно, ведь это всего лишь стул? В этот момент я почувствовала себя полной тряпкой, потому что не смогла высказать протеста. Мне просто захотелось куда-то спрятаться. Теперь все взгляды кочевали от меня к парте и обратно. А я просто пошла на единственное постоянно свободное место рядом с Биллом, про которого я знала только то, что он играет раннинбеком в нашей школьной команде по футболу. Стоя рядом с ним, я постаралась не показывать свое напряженное состояние, а он делал вид, что не в шоке.  — Я сяду? — я указывала на соседнее место, про себя молясь, чтобы не отказал. Какой же это будет позор!  — Конечно, — он убрал свой потертый рюкзак с как бы моего нового стула, но на лбу у него продолжало быть написано замешательство. Конечно, репутация у меня не очень-то хорошая, и все уже давно привыкли к тому, что я долбанный волк-одиночка. Ну что же, не думаю, что все изменилось. Когда я уже удобно устроилась, закинув ногу на ноги, уставившись на свои ногти, начала понемногу проклинать себя, рассеянный склероз Эллиота и пофигизм Алиши. Или она просто не вникла в суть происходящего. Им было весело. Это было видно по их мимике, жестам и заливистому смеху. Ну что ж, я все равно с самого начала не вписалась в эту компанию, потому что меня ничего не связывает с ними, кроме одного желтого Форда, на котором мне приходилось каждый день ездить в школу. Через некоторое время я решила обвести весь класс взглядом. Билл сидел как-то скукоженно, будто я могла его убить. Или он боялся, что на всю аудиторию начну кричать о том, что от него несет потом за версту и заставлять его срочно пойти в душевую? Я сделала вид, что просто ничего не заметила и пошла взглядом дальше по рядам и с удивлением заметила смотрящую на меня Алишу, которая приветливо помахала мне рукой. Чёрт, и тут я поняла. Меня не было больше месяца, а Алиша уже давно выбрала себе место. По крайней мере у меня была только одна версия. Может, Эллиот решил ей составить компанию, так как при их знакомстве уже присутствовала я. Просто этот разговор состоялся полчаса тому назад. Глупо было бы, если бы я забыла. Прозвенел звонок и через несколько секунд вошла наш учитель. Собственно говоря, у нее есть имя — мисс Уильямсон. Не то чтобы она была ужасным преподавателем, но я ее, откровенно говоря, побаивалась. Потому что мисс Уильямсон любила эксперименты. Вот и в этот день она зашла с счастливой улыбкой на лице, будто все тип-топ. Вот только счастье — это полное дерьмо. Оно приходит только когда у тебя все круто и уходит, когда горько. Я ещё хорошо помнила как мисс Уильямсон пришла с темными синяками под глазами и охрипшим голосом. Тогда по всей школе разлетелись слухи о том, что у нее умер муж, не дожив даже до сорока. Ее тогда чуть не выгнали с работы из-за непристойного вида, но простили, списав на семейные обстоятельства. Вот только семьи у нее больше нет. На ней был привычный лососево-розовый костюм с прозрачными пуговицами и черные сапоги на толстой подошве. Каштановые волосы собранны в идеальную гульку, а на лице играл забавный румянец, будто она только что была на улице, где, между прочим, разыгралась метель. А я продолжала ненавидеть зиму… Поприветствовавшись с нами, она достала из своей папки какие-то листки, и я поняла, что сейчас будет жесть. Да, я знала, что мисс Уильямсон любит устраивать проверки наших знаний, но не сегодня. Я не готова к уроку. И куда делось мое везение? Или у меня его вообще не было.  — Сегодня я проведу глобальную проверку ваших знаний. На каждом листке написано по урывку из какого-то известного произведения, которое мы проходили не так давно или произведение достаточно значимое и известное, поэтому должно было отложиться у вас в памяти. Ваше задание — написать название и дать ответы в тестах, которые как-то касаются отрывка и должны помочь вам, если ничего не вспомните относительно текста. У каждого свой вариант, поэтому списать не удастся, — и она начала раздавать тесты с самым серьезным видом. По шокированным лицам тех, кто уже получил листок я поняла, что все плохо. Получив разрешение на приступление к работе, все начали пытаться вникнуть в суть. Правда, мало у кого это получалось. Повезло только Алише, ей попалось «Ромео и Джульетта». Билл напряженно вчитывался в свой урывок, но не очень-то вникал. Я посмотрела на преподавателя и удовлетворено улыбнулась, потому что она открыла какую-то свою книгу, перестав обращать на нас всякое внимание, только иногда беззаботно посматривала, чтобы убедиться в порядке и идиллии. Я посмотрела на свой вариант, вариант под номером 23, который только придал мне уверенности: «Но я убежден до глубины души, что дух противоречия принадлежит к извечным побуждающим началам в сердце человеческом — к неотторжимым, первозданным способностям, или чувствам, которые определяют самую природу человека. Кому не случалось сотню раз совершить дурной или бессмысленный поступок безо всякой на то причины, лишь потому, что этого нельзя делать? И разве не испытываем мы, вопреки здравому смыслу, постоянного искушения нарушить закон лишь потому, что это запрещено?» Честно говоря, в первую секунду я ничего не поняла. Это было что-то знакомое, но я даже автора не могла вспомнить. Я слишком много литературы читала, поэтому в голове была конкретная каша. Когда я уже полностью сдалась, то обратила внимание на еще одну цитату, которая также относилась к этому творению, но была указана в тестах: «Нет болезни ужаснее пристрастия к алкоголю!» И тут меня осенило. Уж слишком хорошо я запомнила эту цитату, потому что при первом прочтении она показалась немного бредовой. А потом меня заставили писать по ней сочинение, которое каким-то образом перешло у меня в рекламу против алкоголя. И это была моя тема, потому что я действительно не переносила даже упоминание о спиртном. При чем неприязнь возникала больше на психическом уровне. Это возникло у меня пять лет назад и длилось до сих пор. Потому что я не хочу стать такой, как Он. При очередном воспоминание я снова натянула рукава кофты, чтобы никто не увидел того, что за ней. Потому что за ней моя позорная кончина, еще одно пятно на пути к смерти. Прежде, чем начать отвечать на вопросы в работе, быстро пробежалась взглядом по листку Билла. Он до сих пор не дал ни единого ответа, что меня немного смутило, ведь я сразу узнала произведение, данное моему новому соседу по парте. У него также было две цитаты: одна большая, немного размытая, не дающая точно понять, что произошло и кому принадлежат слова, и маленькая, попадающая в самую точку. Вот есть в каждой книги такие фразы, которые могут затронуть по самое не хочу любого индивида.  — «Повелитель мух».  — Что? — Билл удивленно посмотрел на меня, будто не верил, что я могу говорить. Да я и не очень-то красноречивая, но все равно было немного неприятно. С другой же стороны ко мне будто пришло озарение — куда я, к чертовой матери, дела свои пять лет жизни?! Я нигде почти не была, ни куда не ходила, а теперь я теряла последних людей, которые меня терпели. И еще на что-то жаловалась. Имела ли я право на жалость со стороны окружающих? Меня бесило, что родные продолжали делать вид, будто все нормально. Ничего не нормально, я медленно тяну себя в пропасть, блуждая по острому лезвию ножа. Я хмуро посмотрела на Билла, на которого, казалось, никогда раньше не обращала внимание. У него перед этим был урок физкультуры, и длинные темно-каштановые пряди теперь падали на смуглое лицо. У него были такие же карие глаза, как и у Алиши, но в последней они немного сочней. А еще у него были мускулы, которыми он так гордился и любил устраивать показуху. По крайней мере, ему было чем гордится. Да, Огайо любит горячих мальчиков, но я, скорее всего, из Антарктиды.  — У тебя «Повелитель мух», — на всякий случай я выразительно посмотрела на его листок.  — Я об этом думал. Но мы учили его в девятом классе. Разве учителю так можно с нами поступать?  — Учитель всегда прав. — Я пожала плечами и начала вписывать название, а потом и ответы. В этот момент я поняла, что люблю классику. Когда время вышло, мы сдали свои работы. Мисс Уильямссон начала рассказывать нам новую тему, которая показалась мне очень скучной, поэтому я без зазрения совести ушла в свои мысли. И снова я думала об этом ублюдке, которого я теперь и сама не понимала. Почему все именно так? Возможно, когда-нибудь он увидел меня на улице и принял бы за адекватную. Джей не знал бы о наркотиках, которые я принимала, зная, что уже все равно недолго осталось. Он не знал бы о больнице и том, какую идиотку я из себя там строила, пытаясь довести дело до конца. Джереми Кларк не знал бы меня. Я даже не заметила, как прозвенел звонок, поэтому резко подпрыгнула от дребежасчего гула. Я спокойно собрала все учебники в сумку и пошла по направлению к очередному классу, когда меня окликнул Билл и Эллиот почти одновременно. Я медленно повернулась в их сторону с убийственным взглядом, так как позитивным настроение сегодня не блестела. Когда в последний раз я была по-настоящему радостная? Я слишком редко позволяю себе расслабиться и наслаждаться, поэтому счастье для меня — это бред. Блин, все равно лучше быть пессимистом, чем тебя когда-то предадут и выкинут из своей жизни на помойку, как это случилось со мной. Тем временем парни удивленно переглянулись и Элиот по-хамски протиснулся вперед всего потока толпы и стал напротив в двух шагах от меня.  — Так как насчет концерта? — он выглядел немного напряженно, как будто действительно в что-то верил.  — Эм… Вы о "Рок-батле»? — к нам подошел Билл со своим крутым рюкзаком, который мне определенно нравится. Я захотела себе такой же. Интересно, как знакомятся парень и девушка? Что она первое о нем думает? На что обращает внимание? Я читала много всякой дряни, но ни один раз не обращала внимание на описание первых впечатлений. Обидно. А еще меня странно удивило, что Билл намного лучше нас осведомлен в делах предстоящего мероприятия, и стало как-то не по себе.  — Ты что-то хотел, кузнечик? — мой сосед и, как оказалось, полный кретин по совместительству ухмыльнулся, посверкивая своими хитрыми зелеными глазищами, показывая, кто здесь лишний. Билла действительно многие называли «кузнечиком» из-за шикарных результатов по прыжкам в высоту. Но это ведь нельзя назвать обидным прозвищем, так как этим нужно гордится, что Билл умел делать лучше всего. Вся его замкнутость, скованность куда-то резко пропала, и на ее место пришла ровная осанка и гордый взгляд, пронизывающий тебя насквозь.  — У тебя есть претензии ко мне? — и прежде, чем Эллиот успел хоть что-то сказать, продолжил, обращаясь ко мне: — Спасибо. Ты меня спасла. Не очень-то хотелось завалить этот чертов тест в последнем году учебы. Не то, чтобы я был отличником, но все равно спасибо. Насчет, как выразился твой друг, концерта… Ты идешь туда?  — Нет, черт возьми! Я никуда не иду. У меня работа, горы домашнего задания и свои прибабахи. Отстаньте, — я уже собралась идти куда подальше, злая и раздраженная, но все-таки довольная, что не опустилась до уровня гавкающей собаки, как на арене цирка появилась Алиша.  — Привет, меня зовут Алиша, — она со своей радостной улыбкой протянула руку Биллу, который, мягко говоря, пребывал в шоке от моих слов, поэтому проигнорировал вытянутую руку. Мы все дружно пялились друг на друга, а проходящие мимо смотрели на нас немного озадачено. Не то чтобы мы делали что-то запретное. С первого раза и не вникнешь, что происходит. Но, если присмотреться, то можно заметить четыре тупо таращившиеся особи, которые просто стояли посреди коридора и переводили взгляд от одной к другой личности. Алиша все также протягивала руку Биллу. Второй раз за день на ее руку «плюнули» и сделали вид, что так и надо.  — Ты самовлюбленная мудачка, которая постоянно летает в облаках и совершенно не думает о том, что будет после окончания учебы. Ну вот кто возьмет тебя к себе в высшее учебное заведение, если ты ничего не знаешь и не хочешь?  — А я думала, она просто рукожоп, поэтому и жизнь не вяжется, — Алиша хотела пошутить, но не вышло. Ненавижу когда меня критикуют. Будто я сама не знаю свои недостатки. А еще было очень стыдно перед Биллом, с которым я никогда не общалась, и которого толком не знала. Почему у меня ни одно знакомство не может пройти без бредовых ситуаций?  — Ты точно не хочешь пойти в эту субботу со всеми? — Билл спрашивал слишком резко, так что сразу стало понятно, что я его обидела своим тоном. И он точно не верил, что я могу согласиться. Или даже не хотел верить, а просто спросил из вежливости.  — А что, кузнечик, без Карли уже не проживешь? — сосед-кретин нес еще какую-то муру о том, что Билл хочет мною воспользоваться, но я уже не слушала. Я серьезно задумалась о том, почему действительно не пойти вместе с этой компанией и не попытаться отдохнуть. Ответ был слишком очевиден: я не смогу расслабиться. Каждую секунду я буду содрогаться от любого резкого движения в мою сторону и пытаться спрятаться как можно подальше от всего этого шума и пьяных придурков, которые будут не в адекватном состоянии. Именно из-за этих предлогов я почти не выходила из дома, тем более развлекаться. Может, стоило заткнуть свой внутренний голос куда подальше и попытаться влиться в компанию? Все старшеклассники постоянно куда-то движутся, пытаясь быть активными. Так почему мне не попробовать почувствовать то, что так часто чувствуют они? Или это плохая затея.  — Я согласна, — это прозвучало дико и совершенно неправильно, так как в этот момент все вообще офигели. Эллиот подавился, по-видимому слюной, и теперь пытался откашляться. Билл по инерции ударил его по спине, но не рассчитал силы, и мой уже покалеченный сосед упал на четвереньки и продолжил кашлять. Мы помогли ему подняться, но когда Билл попытался снова ударить Эллиота по лопаткам, тот испуганно отскочил и попробывал самостоятельно успокоиться. Алиша все же помогла ему, и Эллиот, красный и растрепавшийся, гневно уставился на меня, будто это я во всем виновата. В какой-то степени он был прав, и я это прекрасно понимала, но это не добавило мне уверенности в себе. Я почувствовала, как начинают пылать щеки от его пристально взгляда, что было очень неприятно. Я нахмурила брови в непонимании, которое повисло рядом со мной в немом вопросе: почему я чувствую себя неловко? Когда прозвенел звонок, мы все быстро договорились о встрече в субботу и побежали в разные аудитории. Я сломя голову мчалась по полупустому коридору, ощущая, как чертовски сильно колотится сердце в груди. Это было необычно, но я не могла понять, что именно чувствую. Предвкушение? Стресс? Страх? Смущение? Черт, это было неприятно, и больше такой дряни я испытывать не хотела. Меня снова кто-то потянул за руку, к чему я не была готова и чуть не поскользнулась. Но мою растрепаную особу поддержали, и я, развернулись на сто восемьдесят градусов, уперлась в твердую мускулистую грудь. От него как и прежде свежо и ненавязчиво пахло шоколадом и цитрусами, что пробуждало во мне аппетит. Я подняла взгляд и впервые поняла, насколько он выше и сильнее меня, потому что я едва доходила ему до плеча и в полном комплекте черной одежды с распущенными волосами выглядела уж совсем хрупкой и тонкой против широкоплечего парня. Светло-каштановые волосы находились в идеальном беспорядке, а ледяные глаза со своими шикарными темными зрачками смотрели на меня не так уж и холодно. Скорее всего, он насмехался надо мной. Или я просто до сих пор не понимаю Джея Кларка. Я резко опустила глаза в пол и уставилась на плитку, продолжая жевать жвачку «Yum Yum Gum», которая уже потеряла свой вкус. Я не хотела с ним общаться, тем более, что урок уже начался, а у меня был курс физики, на который опаздывать не советывалось. Понимая, что он не собирается ничего говорить, решила начать сама и, так сказать, сделать первый шаг первой:  — Ты решил устроить мне 3 дня жести? — я недовольно впилась взглядом в его совершенную серую рубашку с маленькими черными пуговицами.  — Скорее, это будет 23 дня до затмения. Я резко подняла голову и уставилась на этого экстрасенса. Он одной своей фразой свалил меня наповал и заставил потерять дар речи. Я попыталась вспомнить, когда могла проговориться о своем числе, но ничего даже примерно такого не было. Тогда Джей угадал. Такое вообще возможно? Мне захотелось выспросить у него, почему именно это число он выбрал, но мои притензии смотрелись бы глупо. Зато у него появился бы хороший повод положить меня обратно. А ведь он имеет действительно много силы… и неизвестно, что решит, и как это повлияет на мою судьбу.  — С маленькой Самоубийцей все в порядке? Ты выглядишь… задумчиво, — он сказал это так, будто меня здесь не было. Просто мысли вслух.  — Невероятно, я умею думать! — я даже хлопнула в ладоши в подтверждение значения своих слов.  — Сарказм здесь ни к месту. Я говорил серьезно, — Ну да, он ведь серьезный парень, что иногда очень бесило.  — Тогда какого черта ты тут делаешь, Джим Керри? Он наигранно закатил глаза, но небольшая ухмылка осветила его молочного цвета лицо. Сегодня у Джея хорошо настроение. Но меня все равно немного напрягало его присутствие.  — Я пришел к своему другу. Рэй разбил вчера вечером его машину, а мне как всегда расхлебывать.  — И почему ты не мог подождать его на улице?  — Потому что здесь тепло. Никому не хочется стоять на морозе неизвестно сколько. В том числе и моему другу. И мне. Хотя, я мог посидеть в машине…  — Какому другу? — ну вот не верилось мне в этого друга. Но и поверить в то, что Джей серьезно мог за мной следить, казалось полным идиотизмом.  — Здесь учиться Дик.  — О… Дик, — я не знала, кто такой Дик.  — Это парень Рэя. И тут я онемела.  — Мне показалось, или ты сказал…  — Да, — в этот момент он почти заржал с моего выражения лица, но Джей ведь культурный парень. Поэтому он тихо захлебывался своим смехом, пытаясь не обращать на меня внимание. — Невероятно, правда?  — Ты меня разыгрываешь.  — С чего бы мне?  — Рэй не похож на гея.  — Ты знаешь, как выглядят геи?  — Эм. Нет, — я продолжила тупо смотреть на человека, с которым была знакома уже неделю и нифига его не знала. Сейчас он казался мне таким беззаботным и жизнерадостным. Это не было похоже на того Кларка, который смотрел на меня, как на тупого попугая, и веселого, но все же он тупой. Передо мной стоял будто давний знакомый, который очень рад меня видеть и просто ведет легкую беседу ни о чем.  — Вот видишь! Не удивляйся, что Рэй тебе ничего не сказал. Он свою ориентацию не скрывает, но времени рассказать тебе об этом не было. Да и как ты себе это представляешь? — в этот момент Джей попытался изобразить схожие веселые нотки, которые были присущи его другу: — Привет. Я Рэй. Прости, на серьезные отношения не рассчитывай, потому что я — гей. Он напомнил мне утренний разговор с Эллиотом, который тогда пародировал меня. Это вернуло меня в мрачную жизнь цвета Джеевой рубашки.  — Я и не думала о серьезных отношениях…  — Ты не шутишь? Тебе предстояла возможность закадрить очень богатого парня, но ты даже не думала воспользоваться этим шансом? — в его голосе появились металлические нотки с привкусом насмешки. Он не верил мне, за что я захотела его ударить, вышибая всю дурь из дурной головы.  — Еще скажи, что ты меня привел в его дом ради того, чтоб поржать, — я говорила с каким-то утробным рыком, который так свойствен многим во время злости. Особенно, когда ты немного покашливаешь от того, что ходишь на работу без верхней одежды.  — Нет, Карли. И как тебе такое могло прийти в голову? — он резко нахмурил брови и помрачнел. Видимо, я действительно его обидела. Джей хотел еще что-то сказать, но тут перед нами появился запыхавшийся Эллиот. Он с подозрением смотрел на незнакомого ему парня, который уже не был таким веселым.  — Карли, это кто?  — Меня зовут Джереми, — «Но лучше — Джей». Странно, но моему соседу он это не сказал, но и уходить не собирался. Он снова обратил всю свою идеальную особу, от которой так бесподобно пахло, ко мне, не дожидаясь ответного приложения. — Карли, у тебя еще много уроков? Если что, я могу подвезти. У тебя ведь, как я помню, нет своей машины.  — Спасибо, конечно, за предложение, но ее вожу только я, — Эллиот выглядел уж слишком радостным, будто я приносила ему одним своим видом счастье. Я решила не усугублять ситуацию и быстро покончить с этим разговором. А еще где-то внутри я понимала, что была очень рада этой встрече. Но я не должна приближать больше Джея к себе. Он уже обо мне знает больше, чем хотелось бы.  — Эллиот прав. У нас уроки заканчиваются в одно и тоже время, так что он меня подвезет. Джей скривил губы в усмешке, от которой у меня побежали мурашки по всему телу.  — Тогда до встречи, Карли, — и он спокойно ушел. Мне захотелось крикнуть ему, что следующей встречи не будет, я не такая счастливая, но воздержалась. Вместо этого я с Эллиотом под руку побежали на физику, которая в этом семестре у нас была общая. Во время соревнования по бегу мы решили продолжить нашу дискуссию, так как обоим захотелось выговориться, пока есть время.  — Это был тот парень с крутой тачкой, про которого ты мне говорила утром?  — Да.  — Прости, но сейчас не очень хорошо садиться в машину к незнакомцам. Или почти незнакомцам. В общем, я его не знаю и пускать тебя с ним в далекое плаванье не собираюсь, — его забота была приятна, но немного непонятная ее цель.  — Спасибо.  — Ого. Ты знаешь это слово, — мы чуть не врезались в стенку из-за моей плохой координации в пространстве, но быстро восстановили ритм и направились на третий этаж. — Слушай, забыл сказать. Мне после школы нужно срочно домой, поэтому я быстро завезу тебя на работу и поеду дальше. Постарайся не опаздывать до остановки.  — Оʼкей, — ну и плевать на психолога. Я и не очень-то к ней стремилась попасть. Уж слишком сильно я стараюсь забыть ту часть жизни. И уж точно не хочу посвящать ее другим. Больше всего меня в тот момент беспокоило то, что мы конкретно опаздываем с Эллиотом, который перепутал аудитории, на курс не очень хорошего учителя. А еще я думала о Джее. Какая вероятность того, что мы еще увидимся? Мне хотелось снова увидеть того Кларка, на лице которого была та немного пакостная и одновременно добрая улыбка, в которой отражалось все прекрасное из этого мира. И звезды светят ярче, и солнце мягко греет, и птицы поют, и слышен запах шоколада и цитрусов, которые мне, похоже, начинали нравится.