23 Days to the Eclipse

Из дневника 14-летней Карли Бауэр, которая еще не любила жвачки: «Я ненавижу ЕГО! Почему не кто иная, как я попалась в ловушку? В этом мире миллиарды людей, что ничем не отличаются от меня. Тогда почему именно я? Если бы я рассказала обо всем матери, эта сволочь сидела бы за решеткой. Но на тот момент я боялась ЕГО. Я не произношу имя и не даю точных данных о нем только по той причине, что до сих пор ничего и не знаю. Я перестала завтракать с родителями за одним столом, потому что там меня преследует мамин взгляд, до сих пор полный ужаса и отчаяния. Я рада, что сестра уехала в Виттенбергский университет, отец постоянно в командировках, а мама занята моей сестрой Николь. Они зациклены на своих делах, у них нет времени думать о том, насколько процентов твоя жизнь ничтожество. Еще есть Дэн, который пытается понять, что со мной происходит, но не думаю, что когда-нибудь смогу ему об этом рассказать. Я стараюсь избегать прикосновений, особенно к правой ладони, на которой до сих пор не зажил шрам, мое клеймо. Чувствую себя грязной шлюхой, которой ОН меня тогда окрестил. Поэтому я не позволяю людям, которые меня любят, в которых еще есть свет, прикасаться к своей гнустности. Иногда я думаю, что лучше бы было подцепить СПИД и умереть, чем так мучаться. Мама говорит, это пройдет, все наладится и будет хорошо. Такое чувство будто они вычитали это из какой-то дурацкой книги с цитатами, которые ничего не меняют. «Мне никогда не станет лучше», — это моя новая мантра. Недавно я осознала кое-что ужасное: мне всю жизнь придется с собой жить. Мне кажется, теперь я вечно буду существовать в страхе, что ОН снова придет, пока не решусь покончить жизнь самоубийством от собственной травли. Так будет лучше.» В среду я ела очень острый тако с курицей на пороге «Pizza Hut» и слушала грустную песню о всем шлаке этой жизни, звучавшую из прикрепленных к скутеру колонок Артура. Не то чтобы это было очень важно, но мне всегда тяжело давалось начало общения. Возможно, это из-за того, что я очень мало вообще общалась с кем-либо и редко говорила обыденное «привет», но так уж сложилось, что коммуникабельностью от меня не очень прет. Еще дело в том, что еда для меня много значила. Правда, в последнее время я приучила себя питаться всякой гадостью, которая никак не положительно сказывалась на моем пищеварении. Еще один факт — я обожаю содовою и запивала ею всю ту гадость. Я выгораживала себя тем, что моя жизнь и так была дерьмом, так что права нормально поесть у меня просто никто не мог отобрать. Черт, на самом деле я не знала, действовало ли это на самом деле, но на тот момент я в это искренне верила. Еще я не до конца осознавала значение слово «нормально», поэтому употребляла его везде, тыкая пальцем в небо. Мне стоило пойти обратно в зал и сказать Артуру о склерозе и его лечении, так как возвращаться самостоятельно, чтобы вырубить свою музыку, он не собирался. Она меня уже начала бесить, но осознание того, что с тем парнем я встречаться хочу как можно реже, заставляло сбавить обороты. Поэтому я терпела. На самом деле я настоящая уродка, которая не может даже высказать свое мнение или пожаловаться, потому что боялась получить за это в морду. Особенно после того, как увидела Артура пьяным. Мне больше не хотелось с ним говорить, хотя я и намного слабее его духом. Когда он просто напился, я перерезала вены. Это должно о многом говорить. Твою же мать, я, кажется, начинаю видеть себя со стороны! На самом деле только сейчас я заметила небольшую лужу с радугой от бензина и своим уродским лицом в черном капюшоне. С первого раза не удосужилась взять с собой теплое пальто, а теперь было лень, хоть я и мерзла. Лицо приобрело мраморный оттенок, глаза покраснели от холодного зимнего ветра, синяки под ними казались огромными, а скулы немного заострились, и теперь я стала похожа на графа Дракулу. Могло быть и хуже. Или нет… По крайней мере, я любила книги о вампирах раньше. Еще мое теплое дыхание превращалось в пар на морозном воздухе, и это мне нравилось до того момента, пока я не начинала сравнивать его с дымом от сигарет. Тогда меня начинало тошнить. Когда доела, я наконец-то поднялась с холодного порога и, шмыгнув носом пару раз, как любила делать, достала новую пачку жвачек Trident Splashing Fruit, которую купила в магазине напротив. Без жевательной резинки я чувствовала себя не так уверенно, потому что она помогала сосредоточиться мне на чем-то одном, и остальные ощущения притуплялись. Еще так очень удобно разговаривать с людьми: они очень быстро принимают тебя за кусок дерьма, отворачиваются и идут дальше, потому что ты напоминаешь тупую корову на пастбище. Жвачка — это единственное, что связывает меня с Ожог из мультфильма «Турбо», который раньше любила смотреть Николь, моя младшая сестра. Потерев переносицу и пониже натянув рукава толстовки, я направилась в помещение, полностью набитое веселыми людьми, среди которых были и мои знакомые. Все пришли напиться, отпраздновав таким образом день рождения девушки, с которой мы вместе были на потоке искусства в прошлом году. Честно говоря, я совершенно не могла вникнуть, почему нельзя отпраздновать свои именины дома. Или у нее просто родители такого типа, что не приветствуют, когда дочь бухает, переворачивая своим праздником весь дом вверх дном. Как жаль, что моя семья уже опустила руки насчет Бекки и теперь просто смотрела, как моя сестра превращается в алкоголичку. Или она ей уже являлась. Шум веселой толпы просто оглушал: все наслаждались по полной и вытворяли всякую фигню под впечатлением свободы, в которую они так верили. Невероятно, этот мир до сих пор верит в такие вещи, как свобода слова и демократия, но этого больше нет в моем мире. Я прошла мимо столиков до уборной, в которой отчетливо пахло хлоркой. Немного поморщась, оперлась о холодный кафель и уставилась в потолок. Мне было чертовки плохо от переизбытка нахлынувших чувств. А ведь я всего лишь ела тако… Я слушала, как жужжит лампочка, и невольно начала следить за перебойным ритмом. Схватилась за него, как за спасательный круг, чтобы окончательно не съехать с ума от воспоминаний. В последнюю секунду я заметила, что дверь в туалет открывается, и уже через мгновенье в меня вписывается нога Иб. Она материлась, перешагивая сидящую у двери меня, но как всегда быстро утихла и просто перестала обращать какое-либо внимание. Иб подошла к умывальнику и начала самокритично изучать свое лицо. Потом достала косметичку и продолжила краситься как ни в чем не бывало. Я наклонила голову вперед, чтобы прикрыть свое невзрачное лицо от нее. Я старалась как можно меньше смотреть в зеркала, так как возникало какое-то противное чувство, будто передо мной стоит полная уродка, которой я себе в последнее время и считала.  — Какого черта ты сидишь тут? Время перерыва кончилось пять минут назад, — Иб повернулась ко мне в ожидании ответа. Конечно, ее бесит, что она обслуживает всех посетителей самостоятельно. Но ведь это у меня впервые.  — Мне плохо, — я попытались ещё и выдать усталый вздох, чтобы мне окончательно поверили. Жаль, Иб не настолько глупа, дабы вестись на эту чушь.  — Извини, воображаемые недуги неизлечимы, — она заломила тонкую черную бровь, желая услышать мою очередную отмазку.  — Как думаешь, ты смогла бы бросить школу и пойти на две ставки сюда?  — Что за бред ты несешь? Или ты действительно ударилась головкой. Какие на хрен две ставки?  — Почему бы и нет. Тогда бы ты смогла получать больше и не видеть мою ублюдскую морду так часто. Иб удивленно уставилась на меня, не веря своим ушам. Я уже очень давно перестала разговаривать с ней по душам, и теперь мое поведение ее настораживало. Я еще умею удивлять.  — Меня все устраивает, Сквидвард. Особенно, когда ты не сидишь, уставившись на потолок, и не бездельничаешь.  — Не понимаю, почему вы все меня терпите. Неужто я действительно такая крутая?  — Было бы очень весело, если бы ты на самом деле была такой. Но ты уже лет пять ведешь себя со всеми как последняя мразь и этим отталкиваешь от себя людей.  — Ну, по крайней мере, я не хочу пахнуть дождём и персиками и быть такой же светлой, как квартира родителей Мэйбл во Франции.  — Никогда тебя не понимала, — Иб немного расслабилась и приблизилась ко мне. — У меня такое чувство, будто ты ненавидишь этот мир.  — Есть мало вещей, которые я люблю, но к этому миру у меня нейтральное отношение, — я заметила, как на ее лице прокладывается неглубокая складка между бровей. Я смогла дважды удивить человека. — Но люди здесь действительно дерьмо. Иб тихо рассмеялась, признавая мой ответ. Она шлепнулась рядом со мной и достала пачку Camel. Немного помедлив, все-таки протянула одну сигарету мне.  — Господи, скажи, что ты шутишь.  — Не могу поверить, что ты не куришь, — Изабель начала шарить по карманам в поисках зажигалки, которая никак не находилась. Наконец-то она нашла ее и поднесла маленький огонек к светодиоду. — Никак не могу отучится не курить в туалетах. Здесь на меня навевает какое-то странное чувство. Мне хочется курить до потери сознания.  — Ладно, мне пора, — я поднялась и как можно скорее попыталась убежать от дыма, который заполнял комнату и заставлял меня задыхаться от реминисценции. Ненавижу ее за эту привычку.  — Куда? — она подула на пшеничного цвета челку, что начала уже лезть в глаза. Ее вопрос показался мне очень глупым, и я не вовремя подумала, что она курит всего лишь Camel, а не травку. Но мозги у неё все равно немного затуманились в тот момент.  — Работать. Ты ведь этого хотела?  — Я хотела, чтобы ты перестала плевать в потолок в то время, когда я пытаюсь обслужить все столики одновременно.  — Зато у тебя больше чаевых, — я нервно хихикнула, а потом смутилась своего поведения. Пора лечиться, потому что мои перепады в настроении никому не нравятся. Я обхватила себя руками и уставилась в шахматный пол.  — Что у тебя с Кларком? — Иб сказала это слишком резко, отстранено, будто пыталась уйти от одной дурацкой темы и перейти к другой не менее глупой.  — Откуда вы знаете о нем?  — Вы? — она изобразила невинное удивление, пытаясь вникнуть в мой вопрос.  — Да. В понедельник… ты разговаривала с Мэйбл и ее сучками обо мне.  — Вообще-то, я тоже вхожу в склад тех «сучек», как ты выразилась.  — Вау. Ты серьёзно общаешься с Мэйбл? — от удивления я приоткрыла рот и на какое-то мгновения даже забыла, что комната наполняется дымом. — Это… невероятно.  — Она моя лучшая подруга, Карли.  — Вау, — больше я ничего не смогла сказать, так как находилась в шоковом состоянии. Мне сложно было поверить, что Мэйбл знала даже слово «дружба». Зато у неё очень хорошо получалось управлять людьми. Вот только я не могла в тот момент о чем-то судить, ведь не знала всей ситуации и почему-то не хотела знать. Мне было все равно, я пыталась себя в этом убедить.  — В воскресенье Джереми приходил сюда, — она обвела взглядом туалет, будто показывая, куда именно он приходил, но намекая на «Pizza Hut». — И он приходил к тебе, как я поняла. Я не знала, что сказать. Иб всегда старалась со мной не откровенничать, просто игнорируя меня, как это часто делал мой сосед, Эллиот, которому как-то диагонально. А сейчас она рассказывает мне о том дне, когда моё мнение об одном ублюдке почти изменилось. А ещё Иб напомнила мне об Артуре, которого я старалась не замечать. Перед глазами сразу вставало воспоминание его озлобленного пьяного лица напротив моего.  — Я тогда ещё не знала, что это именно Джереми Кларк, поэтому немного сглупила, — она посмотрела на меня так, будто я должна была уже все понять. Но я не понимала.  — Хватит говорить загадками.  — В общем, когда он меня послал из-за того, что я к нему заигрывала, у меня снесло голову. Я скинула Мэйбл его фотографию и рассказала обо всем. Ну, она и узнала его.  — А мне то что? — я подала плечами и сделала ещё один небольшой шаг к двери.  — Понимаешь, у Мэйбл на Джереми уже очень давно были большие планы, а тут появляешься ты и переворачиваешь все вверх дном. Я посмотрела на неё через завесу дыма. Меня все начинало бесить. Конечно же, Мэйбл давно знала этого ублюдка. Она давно с ним общалась. А я влезла между ними и теперь мешаю им быть вместе. Мэйбл хочет Джея. Джею, похоже плевать. Но все все равно хотят Джея, которого Иб ни разу не назвала Джеем. Что за дерьмо вокруг происходит?!  — Я не думаю, что так много значу в этом деле. Иб хотела ещё что-то сказать, но тут в дверь начали со всей дури ломится, и мы обе шокировано уставились на нее. Кто-то почувствовал смрад и решил выяснить что к чему.  — Откройте сейчас же. Здесь нельзя курить. Иб наигранно закатила глаза, услышав голос Артура. В отличии от меня, ей на него было пофиг. Она обернулась по сторонам, будто тут ещё кто-то мог быть, кроме нас, и быстро подошла ко мне. Я так думала, но на самом деле Иб прошла мимо и выбросила почти докуренную сигарету в туалет. А потом все-таки стала рядом со мной.  — Нам нужно поговорить. Наедине.  — Не думаю.  — Чёрт, Карли, это важно. Мэйбл тебя убьет, если предоставится такая возможность, — она наклонилась ко мне, чтобы я могла расслышать ее лучше, но меня лишь сильнее замутило от ее запаха. Она полностью пропахла дымом, и я, похоже тоже. Пришлось сделать несколько шагов назад, пока не уперлась в дверь.  — А я думала, она твоя лучшая подруга, — я продолжала шептать, чтобы не выдавать нашего присутствия, потому что Артур продолжал переть на двери и орать, как недорезанный.  — Да, так и есть… Но тебе я зла не желаю.  — Вау. Ты подрабатываешь Матерью Терезой? Я должна быть тебе признательна за твою заботу, но не стоит так волноваться, — я решила плюнуть на все и резко открыла дверь, вываливаясь на свободу.  — Карли? — Артур со своей рыжей копной волос и ярко-зелеными глазами уставился на меня, не понимая ничего. Только через несколько секунд он заметил Иб и сразу же успокоился. На какую-то долю секунды он поверил, что это я курила. Это показалось мне забавным. — Иб, что за фуфло?  — Ой, это не твоё дело. Ты всего лишь разносчик пиццы.  — Да, но я могу пожаловаться управляющему, и ты вылетишь отсюда, как Харли Квинн из окна. Иб сразу поняла ход его мыслей и понуро опустила голову, признавая его победу. Я так думала.  — Извини, Артур, у меня просто умерла собака сегодня утром, и я не могу до сих пор прийти в себя. Мне слишком грустно, чтобы работать.  — Может, тебе стоит тогда уйти?  — Может. Ты прав, наверное. Я сейчас соберу вещи и поеду домой. Я смотрела на них и не верила своим глазам. Да, Иб прирожденная актриса, но ведь Артур не идиот, чтобы поверить её словам.  — Ты не поняла. Тебе стоит уйти из уборной и начать обслуживать клиентов.  — Тебе меня совсем не жалко? У меня умер кот, а тебе все равно! Это так цинично с твоей стороны.  — Ты говорила, у тебя типа собака была. Облом.  — Нет… Просто собаку свали Кот. Это странное имя, но я сама по себе необычная. Ведь так? — она попыталась сбить его с толку, но было слишком поздно, наверное.  — О’кей, — он двусмысленно пожал плечами и продолжил стоять на месте, пялясь на туалет.  — Теперь ты мне веришь?  — В смерть твоей собаки, которую зовут Кот? Нет. Иди работать, Иб. Ещё пять минут назад ты спокойно смеялась с какой-то девчонкой за третьим столом.  — Тогда и ты тоже иди работать, — она возмущенно приподняла подбородок и, виляя бедрами, направилась в зал.  — Добро пожаловать в дурдом, — тихо прошептала, чтобы Артур не услышал. И он не разобрал. В какой-то момент приблизился ко мне, но я резко развернулась, обошла его и быстрым шагом направилась вслед Иб. Посмотрев на часы, заметила, что осталось совсем немного. Молясь о том, чтобы это время пролетело незаметно, и мне не было так плохо, побрела за самый близкий столик принимать заказ. И мне повезло. Время прошло незаметно, и я почти не заметила, как рабочий день подошёл к концу. Быстро собралась и пошла по легко заснеженной трассе домой. Я была рада, когда впервые нашла это место и решила в нем работать. Оно находилось приблизительно в километре от моего дома и здесь платили довольно-таки приличную сумму, а мне на тот момент срочно нужны были деньги. Таким образом работать я начала здесь с четырнадцати. Это место меня охладило: я перестала так часто думать о НЁМ, отвлекаясь на бытовые проблемы. А теперь я думаю бросить всё это к чертовой матери и найти другое место, потому что тут моя жизнь снова начинает гореть. Идя по мелкой белой крупе из кристальных снежинок, я ругала себя за то, что привязалась к этому месту. Хорошо помнила запах выпечки и колы, тени на стенах от полок с книгами и цветов, яркие рамки с картинами. А ещё там была Иб, которую я уже пять лет ненавижу. Домой дошла, когда уже почти полностью стемнело, и постоянно приходилось щуриться, чтобы не споткнуться об какой-то камень или деревяшку. Из гостиной слышалась какая-то ругань и детский визг, что было этому дому несвойственно. Я, забыв снять верхнюю одежду, торпедой понеслась в темную комнату и нажала на выключатель. Комната наполнилась тёплым светом, заполняющим все уголки гостиной. Резко выдохнула и прикрыла глаза от света яркой лампы, стоявшей возле меня. Потом медленно подняла глаза на Дэна, моего пятнадцатилетнего брата, который пытался забрать пульт у Николь.  — Какого черта вы тут орете? И где Эмма? — я гневно уставилась на эту компанию собутыльников, которые враз затихли. Только через несколько секунд вспомнила, что родители поехали в гости к своим друзьям, и на вечер этот дом был полностью наш. Некоторое время они сверлили друг друга взглядом, а потом Дэн не выдержал:  — Я хочу посмотреть «Американскую историю ужасов», а Николь не может дать мне покоя.  — Я думала, этот сериал смотрят только из-за Эвана Питерса.  — Никогда так больше не говори. — Он посмотрел на меня своим грозным взглядом, пытаясь пробить на совесть. Была бы у меня ещё совесть…  — Перестань. Это лично моё мнение, — я посмотрела на Николь, которая ничего не понимала и уж точно не знала, кто такой Эван Питерс.  — «Американская история ужасов» — это лучшее, что было в моей жизни!  — Вы идиоты?! Хватит орать, — в комнату вошла злющая Бекки и начала орать, что выглядело немного нелогично.  — Мне всегда казалось, что люди влюбляются в обложку и тех, кто на ней изображен. Вот наша взрослая Бекки до сих пор влюблена в Томаса Сангстера только из-за его цвета глаз. Какие они там у него? — я вопросительно посмотрела на сестру, игнорируя её предыдущее приложение.  — У него глаза цвета кожи молодого лаптевского моржа на белой льдине, — Бекки мечтательно уставилась в потолок, уже и подзабыв о нас. Я прищёлкнула языком, показывая всю серьезность обстоятельств. Дэн очень странно посмотрел на Бекки, высказывая своё удивление, шок и непонимание.  — Кто это такой? — Николь посмотрела на нас в поисках ответа, но не думаю, что они на нас написаны.  — Самый прекрасный принц на всем свете, детка, — Бекки подошла к дивану, подняла малышку, которая из-за нехватки одного переднего зуба смотрелась очень забавно, и уже собралась понести её в спальню, куда ей и пора, как передумала. — Стоп. А ведь он снимался в «Игре престолов»?  — Ты смотрела «Игру престолов»? — Дэн удивленно посмотрел на нашу старшую сестру.  — Да. Гиганты, снежные зомби, драконы, девочка с белыми волосами и чёрными бровями. И всех красивых мальчиков перебили до конца первого сезона, — она протяжно вздохнула и все-таки понесла Николь спать, быстро забыв о своем вопросе.  — Почему я не удивляюсь? — Дэн покачал головой и наконец-то, опиревшись об спинку дивана, расслабился. — Составишь мне компанию? — он указал на телевизор и достал пачку попкорна и упаковку печенья Oreo, которое я просто обожала.  — Ничего личного. Я соглашаюсь только из-за него, — я ткнула пальцем в сторону печенья, а потом уселась рядом. У меня ещё было много времени на уроки, и я могла позволить себе хоть эту небольшую шалость. Положила черное пальто рядом с собой, выбросила жвачку в урну и начала наслаждаться минутами вечности. Мы посмотрели уже две серии и съели почти все, что было в холодильнике, когда я услышала вибрирование телефона. Достала его из заднего кармана и увидела, что мне звонит Алиша, с которой я два дня старалась не пересекаться. Решила сделать вид, что я очень занята и просто не имею возможности ей ответить. Короче говоря, я её проигнорировала. Через несколько минут мой телефон снова завибрировал, но на этот раз коротко, сообщая о новом сообщении в мессенджере. «Я в предвкушении вечеринки. Правда, я совсем не знаю, что туда надеть. Ты уже подобрала одежду?» И конечно же это была Алиша. Я потерла слипающиеся глаза, посмотрела на полностью поглощенного серией Дэна и всё-таки решила ответить: «Думаю одеть что-то чёрное. Это точно подойдёт.» Перечитав несколько раз, начала проклинать себя за то, что отправила это дерьмо. Мне стоило просто вырубить этот чертов телефон и заняться чем-то более полезным. Например, просмотром третьей серии четвёртого сезона «Американской истории ужасов». А не писать дурацкие письма в стиле лучшей подруги навеки. «Карли, не хочу тебя огорчать, но за эти три дня у меня возникло сильное впечатление, что ты носишь только чёрное. И мои догадки подтвердил Эллиот. Мне кажется, мы должны быть просто секси на этой вечеринке. Это ведь не похороны.» «Просто секси? Ты серьёзно? Это звучит так же глупо, как и слово «обалдуйственно», которое говорит моя младшая сестра. Ты серьезно говорила с Эллиотом обо мне?» «Да, я говорила с ним.» «Это как это? «Это ртом это.» «#сарказм. А, вот как это работает.» Я отослала сообщение и поднялась в свою комнату, оставив Дэна досматривать одного. Спальня пустая, и мне сразу же стало интересно, куда делась Бекки. Я уселась на кровать в позе лотоса и начала молиться, чтобы она на самом деле не сбежала в бар к своим якобы друзьям. Я бы этого не перенесла. Меня отвлекает очередное сообщение от Алиши, от которой я уже вообще не ожидала ничего увидеть. «#пессимист. Я остаюсь при своём мнении. Мы должны купить что-нибудь крутое.» «#реалист. Ты хочешь купить новые шмотки ради какого-то идиотского похода в клуб? С кем я вообще связалась?» «Я шопоголик по жизни. Вот только я ничего не знаю в вашем проклятом Спрингфилде. Устроишь мне мини-экскурсию? Нам просто обязательно нужно встретится в неформальной обстановке.» «О нет, это плохая идея.» «Почему?» «Я в этом плохо разбираюсь.» «Вдвоём не так страшно. Пожалуйста. А то на меня нападут какие-то маньяки, и ты будешь в этом виновата. А потом ты будешь плакать на моей могиле и осознавать всю свою вину. Но тогда ведь уже будет поздно.» Рука с телефоном дернулась. Мобильник вывалился у меня из ладони и упал на край кровати. Весь воздух вышибло из груди. Все тело пробила маленькая дрожь, и я постаралась завернуться в одеяло, чтобы все плохое побыстрее отошло. Как она может шутить об этом? Это так… больно. И неприятно. Через некоторое время мне стало душно, и я, поднявшись с кровати, решила взяться за уроки. Краем глаза заметила, что никаких новых сообщений не пришло, что меня немного успокоило. Какое-то время я даже пыталась вникнуть в конспекты, а потом просто плюнула, так как и сама понимала, что усталость, потрясение и эмоции правят моими мозгами. Уже лёжа в постели поняла, что не смогу спать спокойно, если ничего не напишу. Несколько минут я думала, что же ответить, но потом просто плюнула и решила хоть раз не париться. «О’кей.» Я ждала, когда же все-таки сердце успокоится, и мне удастся спокойно поспать. Но это мгновение не приходило. Я думала о Джее, в которого в последний раз видела в понедельник. Теперь я постоянно оглядываюсь, пытаясь разглядеть его в толпе. Он больше не звонил и не писал мне, и это почему-то радовало меня. Не было этих «что делаешь?» или «ты как?», которые всегда меня бесили. Потому что это звучит ужасно. Даже моя мама так никогда не писала. Меня пугали его глаза: уж слишком они нереалистичные и ледяные. Может, он действительно хотел просто со мной пообщаться? Тогда не я, а он ненормальный. Бекки вернулась через четыре часа, пьяная и весёлая. Она ходила по комнате в поисках своей пижамы и туалетных принадлежностей, напевая себе под нос какую-то веселую песенку. Только через полчаса после того, как она приняла душ, её мысли немного прояснились, и действия приобрели какой-то уверенности, она услышала, как я плачу, впившись зубами в подушку, чтобы не зарыдать во весь голос. Все это время я смотрела в стену, чтобы сконцентрировать внимание на чем-то обыденной, хотя запах спиртного для меня уже сам по себе стал обыденным. Этот тягучий, горький, проклятый запах! Меня начало мутить, но я изо всех сил старалась сдержаться. Сколько раз я устраивала скандалы из-за этого пива, которое она вливала в своё горло вместе с алкашами. Вот только ничего не изменилась. Я пять лет плачу, Бекки четыре года пьёт. Поняв моё состояние, она быстро вылетела из комнаты, как всегда делала в таких ситуациях. Моя сестра бросала меня и шла пить дальше. Я протяжно завыла, переворачиваясь на другой бок, а потом просто не смогла не сдержаться от ядовитых слов ей в след:  — Я ненавижу тебя! Я ненавижу всех вас! — я упала на кровать и уставилась в белый потолок, быстро усмирив свой пыл. Как всегда бывало в такой ситуации, я до боли впилась руками в волосы и задержала дыхание на несколько секунд. Я не должна быть такой тряпкой. Я не такая. Господи, как же я хочу умереть! Через некоторое время я обозвала себя идиоткой и заснула. Мне снился белый экран огромного телевизора, на который я просто пялилась весь сон. Возможно, на моем состоянии действительно сказалась усталость.