Обман

Криденс нервно оглянулся. Еще только не хватало кому-то из знакомых матери попасться на глаза, и тогда он уж точно простыми побоями не отделается. Он бережно потёр иссечённую ладонь, поморщившись от боли. Ничего, возможно, мистер Грейвс будет снова добр к нему сегодня и хоть немного уймет это саднящее ощущение. Ладонь тряслась и ныла, на любое движение реагируя незамедлительно и нещадно. Простая работа – раздавать листовки, сегодня стала очередным источником боли, особенно когда краешки страниц из плохой бумаги попадали в ссадины. Он выкинул часть листовок, чтобы успеть к назначенному времени. Мистер Грейвс, могущественный и прекрасный волшебник, не должен ждать его. Он прислоняется к холодной стене под плакатом «Спасем Америку от ведьм» ладонью, это хоть немного убирает ноющую боль. – Криденс, ты нашел ребенка? – Грейвс появляется из вихря воздуха, как и всегда, невозмутимый и властный. И совсем чуточку, раздражённый. – Я не смог, – тихий, плачущий голос. Криденс в эту секунду ненавидит сам себя, за то, что так жалок. Он отводит глаза – ему стыдно, и отступает на пару шагов назад, в тень, чтобы спрятаться получше, хоть и знает, что пока мистер Грейвс здесь, их никто не увидит. И не услышит. – Покажи мне, – волшебник ждет несколько секунд с протянутой рукой, но, когда понимает, что Криденс не спешит исполнить его просьбу, хватает его сам. Криденс и хотел бы показать ему чертову руку, но, как всегда, в присутствии мистера Грейвса, ему стыдно, что он опять нуждается в помощи. К стыду примешивается изумление – что такой лощёный мужчина делает здесь, в грязной подворотне, рядом с ним? Богатая одежда волшебника резко контрастировала с исписанными ругательствами стенами. А сейчас, оказавшись так близко к нему, он вновь ощутил тонкий запах терпкого мужского парфюма с запахом амбры и мускуса. Он бы хотел выглядеть так же. Быть похожим на мистера Грейвса, одеваться, как он, пахнуть так же. И научиться магии, да. Но сейчас, когда чужая рука хватает его, он еле сдерживает стон боли – ладонь прошивает судорога, заставляя пальцы уродливо скрючиться. Он просто отвратителен. Мистер Грейвс успокаивающе поглаживает его по пальцам и аккуратно прикасается к ссадинам. Его ладонь теплая, приятная на ощупь. Боль постепенно утихает. – Мой мальчик, чем скорее мы найдем ребенка, тем скорее твоя боль останется в прошлом, – волшебник колеблется, но, решившись, достает из внутреннего кармана пальто небольшой сверток. – Я хочу, чтобы это было у тебя. Немногим я бы доверил эту вещь. Он наклоняется совсем близко к мальчику – тот замер, словно испуганный зайчонок, не понимая, что происходит. Персиваль позволяет себе вдохнуть запах волос, пока он закрывает застёжку. Они слабо пахнут мылом и пылью – и самим Криденсом. Пожалуй, ему даже нравится. Грейвс касается скул Криденса, чувствуя, как тот вздрагивает от ласкового прикосновения. Его мальчик не привык к такому, ему привычнее унижение и побои – и тем слаще одаривать его, видя, как в ответ на доброту он тянется ближе, старается тщательно исполнять все указания. Такие мальчики как брошенные щенки. Их крайне легко приручить. Он убирает ладони, напоследок скользнув по гладкой коже, и усмехается, заметив, как мальчик тянется вслед за прикосновением. – Как только найдешь ребенка, коснись амулета, и я сразу приду к тебе. Криденс опускает взгляд, его щеки алеют, и Грейвс точно знает, о чем в этот момент думает его протеже. Он немного наклоняется, чтобы поймать взгляд темных глаз и проникновенно произносит: – Справишься – и в тот же миг попадешь в число знаменитых волшебников. Навсегда. Он приобнимает мальчика, заставляя его дрожать, словно в лихорадке, от прикосновений, что не несут боли. И шепчет, низким голосом, подпустив необходимую толику взволнованности: – Ребенок умирает, Криденс. Времени все меньше. Грейвс поглаживает его по гладкой щеке, усмехаясь его реакции, и отстраняется. – Впрочем, я думаю, пара минут у нас есть. Мальчик отводит глаза, отчаянно вспыхивая румянцем. Персиваль знает, что ему не нравится делать это, но Криденс не отказывается. Криденс никогда не отказывается, и именно поэтому он заставляет его снова и снова. Небольшое мысленное усилие – и к его ногам подлетает какое-то тряпье. Он же не хочет причинять неудобство своему мальчику сверх меры, верно? Криденс, пошатнувшись, опускается на колени. Он тщательно отводит взгляд, худенькие плечи вздрагивают от сдерживаемых рыданий. Ему и правда это не нравится, но ради мистера Грейвса он готов пойти на все. Он расстёгивает три пуговицы на угольно-чёрных брюках, и, немного помедлив, тянет за плотную ткань, заставляя ее сползти с бедёр. Пальцы снова подрагивают, но на этот раз от волнения, он боится облажаться, сделать что-то не так. Пусть это происходит не в первый раз, но ему все равно страшно. Он слышит гомон улицы, что всего в паре метров от них. Криденс знает, что их никто не увидит, пока этого не захочет мистер Грейвс, но все равно, голоса детей, раздающих листовки возле церкви его матери, заставляют его сжаться. Тёплая ладонь ласково гладит его по голове, потом резко – Криденс вскрикивает от неожиданности – сжимает волосы на затылке, заставляя запрокинуть лицо. – Мальчик мой, у нас и правда немного времени. Криденс чуть кивает, насколько это позволяет удерживающая его рука и смаргивает выступившие слёзы. Всё верно – быстрее начнет, быстрее закончит. Он приспускает бельё, освобождая полувозбужденный член мужчины. Мать говорила, что это недостойно, таким занимаются только испорченные мальчишки – в тот раз, когда застала его за самоудовлетворением. От воспоминания резко заныла спина. Он хорошо запомнил ту порку, после которой еле мог ходить. Сёстры смеялись над ним. Больше он такого не делал. Лучше не думать, что сделала бы Мэри-Лу с ним, поймав за подобным занятием. Криденс нервно облизал пересохшие губы. Мистер Грейвс был добр к нему, а за хорошее отношение нужно платить. Он цепляется пальцами за дорогую плотную ткань на бедре. Она очень приятна на ощупь его иззябшим пальцам. Первое несмелое касание языком, и пальцы в волосах вцепляются чуть сильнее, понукая к большему. Он закрывает глаза и пытается вспомнить, что именно нравится волшебнику. Мистер Грейвс говорил, что заниматься подобным не стыдно, это нормально. Но он всё равно стесняется смотреть. Мягкий вкус кожи расплывается по языку. Он такой тёплый и приятный, отдающий ароматической отдушкой мыла. Пальцы нажимают сильнее, и он шире открывает рот, отчаянно пытаясь спрятать зубы. Мистер Грейвс делает пробное движение, толкаясь в его глотку, плотнее смыкает пальцы в волосах и начинает двигаться, загоняя на всю длину. Криденс задерживает дыхание, понимая, что может раскашляться. Щёки щекочут стекающие слёзы. Он пытается толкнуться языком навстречу горячей упругой головке и слышит тихий поощрительный стон. Хватка в волосах ослабевает, переставая причинять боль, и он уже с большим воодушевлением облизывает доступную ему плоть, стараясь причинить как можно больше удовольствия. Несколько движений языком – и его отстраняют. Он несколько секунд смотрит сквозь слёзы на искаженное удовольствием лицо мистера Грейвса – у Криденса нет возможности спрятать лицо, как обычно – потом, к его облегчению, ему позволяют вернуться к работе. Волшебник теперь двигается медленнее, растягивая удовольствие, поглаживая его по щеке свободной рукой, потом несколько раз двигается более резко, делая почти больно непривыкшему горлу. Криденс чувствует, как трескает уголок губ, почти одновременно с тем, как во рту разливается резкий вкус. Мистер Грейвс, как обычно, не дает ему отстраниться, заставляя проглотить всё. Криденс облизывается, едва его отпускают. Металлический мерзкий вкус крови появляется на языке в дополнение. Грейвс заправляется, застегивает брюки и помогает ему подняться на ноги. Колени ноют, и голова кружится, так что он вынужден опереться на волшебника, чтобы не упасть. – Вы довольны? – он, как всегда, поражается, насколько хриплым становится его голос после подобного. – Не совсем. Криденс отводит глаза, чтобы не смотреть в лицо мистеру Грейвсу. Ему стыдно, но не только из-за того, чем они тут только что занимались. Его тело реагирует само – и это самое худшее. – Криденс, посмотри на меня. Он прячет лицо в складках пальто, облизывая губы еще раз. Они словно распухли и горят от непривычной нагрузки. Мистер Грейвс недоволен – и он уже заранее боится наказания. – Мальчик мой, мне понравилось. С каждым разом ты всё лучше. Горячий шёпот возле уха заставляет мурашки бежать по спине. Он немного расслабляется – значит ли это, что наказания не будет? – Но я тут заметил кое-что… Он вскрикивает от неожиданности, едва на его пах ложится горячая ладонь, поглаживая. – Ми… Мистер Грейвс! – Думаю, сейчас ты можешь назвать меня по имени, Криденс, – мягкие губы прикасаются к его уху, заставляя стонать от неожиданного удовольствия. Он почти не чувствует, как пальцы расправляются с пуговицами на его штанах, заставляя их сползти до колен. Ладонь проскальзывает в его бельё, сжимая так правильно, так приятно… И Криденс с негромким вздохом кончает, пряча покрасневшее лицо. Мистер Грейвс магией приводит его вид в порядок – он едва реагирует, оглушённый, и ласково целует его в висок. – Криденс, я подумал, что ты заслужил награду, – волшебник пытается поймать его взгляд, лукаво улыбаясь. Так и не дождавшись ответа, он касается губами щеки Криденса еще раз. – Помни про амулет. И, отойдя на несколько шагов, он исчезает в вихре. Криденс прислоняется с стене, пытаясь отдышаться и успокоить бешено бьющееся сердце. Наверное, когда-нибудь он решится сказать волшебнику, что он именно тот ребёнок, которого тот ищет. Ну а пока у него есть причудливый амулет и несколько минут, чтобы придумать ложь для Мэри-Лу, где он пропадал это время.