Сказки Иерусалима

комм. автора: хочу поблагодарить всех читателей, кто хотя бы глазком пробежался по строчкам фанфика, будь он анонимен, или же иначе. А если кто-то прочитал его весь - я пожимаю вам руку. За отзывы хочу отдельно поблагодарить Desert Eagle(и вообще спасибо, твои фанфики вынуждают меня совершенствоваться) и Нелфилд А так же с наступающим праздником всех уважаемых пользователей c: И, ребятки, не стесняйтесь указывать на опечатки и ошибки, буду благодарен ____________________________________________ Вечер плавным полотном опустился на Дамаск, заставляя тени содрогаться в охлаждающих сумерках. Зажигаются факелы, последние лавочки прикрываются, патрули выходят на ночное дежурство, полные сонных молодых воинов. Не мудрено, что их заспанные глаза не способны уловить мелькнувший силуэт где-то за углом, который едва преломлял рыжий свет огня своим белым одеянием. Ассасин ловко минул сарацинских солдат, сжимая в руках листок, полученный минутами тому назад от орденского информатора. Воин преодолел ещё какое-то расстояние, затерявшись в одном из тёмных переулков, затем поспешно развернул данный ему пергамент. Лёгкие очертания разнообразных геометрических фигур, выведенные чернилами, едва виднелись сквозь этот мрак. Мужчина бросил взгляд наверх, присматривая освещённый балкон и, с обнаружением, поспешил к тому. Он мгновенно взобрался по стене жилого домишки, ловко ухватываясь за деревянные выступы и оконные рамы, издавая минимум шума, пока, наконец, не настиг деревянной балки. Для более удобного положения воин упёрся одним коленом в поверхность, улавливая свет на вновь раскрытом листке. Теперь стало ясно - это карта местонахождения рынка, которым заправляет крупнейший торговец оружием – Тамир. Он каждый день обходит своих подчинённых, наблюдая за ростом продаж. На бумаге было указано расположение прилавков, вокруг которых их хозяин делает круг. Слухи подсказывали, что этот человек имеет крупные наклонности садиста, избивая, или даже убивая, задолжавших ему людей или же своих подчинённых, которые делают что-то не по нраву торговца. А на завтра у него назначена встреча, вероятно, самая важная в жизни. Аль-Муалима волнует деятельность этого человека, которую стоит оборвать раз и навсегда. А фигура – первая цель ассасина, которая не имеет права на жизнь. Янтарный взор мгновенно упал на сумеречный переулок, завидев проходящих ночных солдат, что и послужило причиной продвижения дальше. Мужчина выпрямился, небрежно складывая кусок пергамента в ножны, и поспешил вернуться в ассасинское бюро с докладом. Альтаир, что же заставило тебя заниматься такой отвратительно работой, как сбор информации? После совершённой ошибки, там, в храме Соломона, Альтаиру грозила казнь. Он сорвал операцию, поддавшись чувству ненависти, нарушив третью заповедь ордена, а так же из-за него погиб один из воинов, младший брат некогда лучшего друга, который теперь всем сердцем ненавидит Ла-Ахада. Однако Ментор всё же дал ассасину второй шанс, а в наказание понизил того в звании до обычного ученика. И теперь, чтобы восстановить свою честь, Альтаиру поручено лишить жизни девятерых человек, за одним из которых сейчас мужчина и охотится. - Ах, Альтаир! Проходи-проходи, я тебя ждал, – воскликнул араб, завидев бывшего Мастера в дверном проёме из сада, попутно обмакивая кончик своей кисти в краску и нанося витиеватые узоры на поверхность какой-то вазы. – Правда, куда раньше. Что посмело тебя задержать? Рафик имел очень тонкую особенность характера, какова бы не была его речь, в ней можно всегда услышать сарказм. Какой-то ироничный, едва ли не насмешливый тон, который раздражал убийцу. Он нахмурился, сокрыв своё лицо под тенью капюшона, поспешно проходя внутрь помещения. Его задачей было как можно скорее закончить с этим заданием, он не принимал такого отношения к себе, и, не потеряй Альтаир звание, мужчина находился бы далеко отсюда, на более важных заданиях, чем сбор информации у местных и выслушивание приказов рафиков. - Я тоже рад видеть тебя, друг, но не будем тратить на это время, – не столь грубо отрезал ассасин, глядя назад, в сад, где располагались большие пуховые подушки и ковёр. Всем сознанием и духом он уже был там, удобно устраивался на перинах, мимолётно устремляя взгляд в тёмное небо, засыпал. - Некоторые братья уже были здесь до тебя. О, думаю, услышав их – ты бы убил мальцов на месте, – едва засмеявшись, проговорил глава бюро, как-то снисходительно преклоняя голову. - Всё в порядке. - Да, ты никогда не был сторонником кредо, правда? – вскинув брови, насмешливо отозвался рафик, выводя на керамике последний мелкий узор и кладя кисть на подставку, попутно поднимаясь со своего места. - Всё сказал? – с нарастающим раздражением Альтаир метнул свой взор в сторону араба. Да, эта тема явно была не люба бывшему мастеру, посему он хотел как можно скорее закончить этот разговор. – Просто дай мне метку, и… - Нет-нет, Альтаир, – перебил ученика на последних словах рафик, в своей манере усмехаясь и соприкасаясь кончиками пальцев обеих рук. – Сначала ты поделишься со мной тем, что тебя вообще привело в Дамаск, и так поздно ко мне. А впрочем… - задумавшись, Адиль (предположим так звали главу бюро, в игре его имени не упоминается) едва скривил губы, указав в сторону сада. – Торопиться тебе некуда сейчас, иди, отдохни, а завтра мы обсудим все детали твоего визита. И я дам тебе перо, – попутно с последней фразой глава бюро вынул из-под своего стола одно белоснежное перо, размером с ладонь, помахивая им перед собой, а затем складывая его на книжную полку позади. Он выжидающе смотрел на гостя, пока тот не скрылся в другой комнате, с характерным звуком снимая и кладя свою амуницию на пол, рухнув на мягкую поверхность. Ещё некоторое время Альтаир беззаботно наблюдал за небом сквозь решётчатый потолок, пока его глаза не сомкнулись, и сознание не поддалось кромешному сну. На сегодня рафик больше никого не ждал, посему не спеша вышел из-за своего стола, проходя мимо спящего ассасина и с помощью жерди захлопнул потолочную дверцу, сдвигая затворку. Время позднее, Адилю самому не помешает поспать. Эта мысль посетила главу, как только тот метнул мимолётный взор на своего погрузившегося в сон гостя, а затем скрылся в противоположном дверном проёме. - Рассредоточиться! Не дайте ему выйти из города! - заголосил главнокомандующий, совершая резкий жест своим мечом, по направлению которого часть патрульного отряда немедля пустились в погоню за целью, другая же часть последовала за капитаном, в сторону другого района. От столь излишней активности сарацинов, горожане спешили сходить с основных дорог, освобождать улочки, чтобы не попасть под горячую руку стражи и попросту не мешать найти нарушителя, дрожащими руками прижимая к себе, находящиеся в этот момент с собой, ценные вещи. Смерть Тамира вызвала настоящий переполох на улицах, вся городская стража просто впала в потрясение. В городе завёлся убийца, наметившийся прямо на столь важных персон. Всем патрулям был отдан приказ найти виновника, допросить свидетелей, в кротчайшие сроки устранить эту заразу, пока увечья не расширились, не погиб кто-нибудь ещё. Рядовые, как рассеянные ищейки, метались по кварталам, стараясь углядеть в толпе то, что сошло бы за подозрение, выйти на след, получить похвалу, однако кроме отпрянувших в стороны перепуганных бедняков они не видели ничего. Молодые отряды уже охватывало отчаяние, неужто цель сумела удрать за пределы городских стен так быстро, обойдя выставленный караул? - Фарид! Не стой столбом, бестолочь! – выругался один из капитанов, замечая замешкавшегося в бездействии своего солдата. – Убийца разгуливает по городу, а ты находишь время голубей считать? От этого громоподобного возгласа, рядовой мгновенно вытянулся по струнке, крепче сжал в ладонях стальную рукоять меча и, что были силы, выкрикнул: - Простите, парон*! Когда главнокомандующий скрылся за домом, араб расслабился, громко выдыхая и продолжая свой ход. - Тебя даже собственный отец бестолочью называет, смазливый неудачник, – насмешливо проговорил нагнавший Фарида воин, его напарник, при этом едва приобнимая за плечо. Шутка юмора, которая нисколько не веселила сына капитана, наоборот, он отворачивал голову, краснел от стыда. Он выражал бурную активность при зачислении в солдаты, а когда оказался в их рядах – стал трусливым зайцем с палкой в руках. Прежде всего боялся он собственного отца. Если дома он любящий родной, то в строю настоящий зверь, который вечно недоволен отпрыском. - Это не твоё дело, Яман! – промямлил голубоглазый солдат вслед уходящему вперёд юнцу, который уже явно обделил вниманием напарника и поспешил выполнять поручение капитана. Из-за такой никчёмной черты характера парень постоянно испытывал давление на свою персону. Со стороны отца, насмешки со стороны людей. Однако, не смотря на это, его до сих пор держали в полку, каждый раз давая новый шанс, в надежде, что он исправится. Но, каждый раз юнец проворонивал его. От такого напора чувств, Фарид начинал хвататься за всё, за любую неточность, которой могла показаться ему чем угодно. Неверный шаг, не та одежда, странный взгляд. Сознание твердило ему одно: «Не подведи отца». Разбитый отчаянием, он с распахнутыми глазами высматривал среди взволнованных людей предполагаемую цель, пока, наконец, не обнаружил толпище горожан, а где-то в середине фигуру, которая тот час же сорвалась с места, проскальзывая меж людей и стремительно удаляясь от взора воина. - Стой, убивец! – воскликнул капитанский сын и моментально последовал за удирающим человеком в тряпках, полный разнообразных эмоций, которые едва не сбивали солдата с толку. Отчаяние слишком сильно воздействовало на него, он даже не понял, что погнал простого воришку, когда настоящая цель не спеша прохаживалась совершенно в другом районе. - Глупцы. Этот комментарий как нельзя лучше описывал происходящее. И вправду, неужели они додумались оккупировать всего лишь один район, раз ряд убийств произошёл там? Хотя, ассасину это лишь на руку. Изредка обращая внимание на голоса солдат, которые перебивали ликования с рынка поодаль, Альтаир восседал на краю одной из крыш, свесив правую ногу и неспешно отчищая скрытый клинок от подсохшей крови. С получаса назад мужчина вернулся в бюро к Адилю, с вестями о выполненном задании и пером, вымоченным в крови своей жертвы. Убийство прошло идеально, да вот был один единственный казус: во время нападения на Тамира, в плечо воина впилось небольшое лезвие, размерами схожее с его метательными ножами, и это ему изрядно помешало убить торговца быстро и без лишнего внимания. С мелькнувшими воспоминаниями Ла-Ахад невольно потёр зашитый участок кожи, с лязгом задвигая клинок, теперь, по логической цепочке, его раздумья занял тот факт, кто посмел ему мешать? Бандиты? Их даже и в помине рядом не было. Солдаты или лучники? Они не носят такого оружия. И этого не мог сделать другой ассасин, в силу того, что… зачем ему нападать на брата? «Что же за чёрт..?», – мысль была последней, когда полоса напастей вновь решила опуститься перед бывшим мастером. Толчок в спину в одно мгновение вернул его в реальность, первые секунды ощущая какое-то ярое стяжение в районе пояса, а затем заслышав металлический щелчок. Ассасин обернулся назад и был крайне удивлён, завидев перед собой удаляющуюся фигуру, очевидно, не обычного воришки: слишком хорошая одёжка для оборванца с улицы. Но это чувство перекрывало выплеснутая наружу злость, ведь неспроста первая мысль возникла о «воре». Этот окаянный только что сорвал меч вместе с ножнами с кушака мужчины и стремительно, ловко перепрыгивая с крыши на другую, несётся прочь. Ох, как же воин был рассержен и вовсе не настроен на то, чтобы отдать свой клинок какому-то наглецу, ведь Ментор и так лишил его всего привычного арсенала. Попутно вскакивая со своего места, Альтаир оскалился, а его едва сокрытые под капюшоном глаза блеснули жёлтой хищной искрой, точно намереваясь загрызть жертву. Резкий старт, погоня началась. Их разделяли примерно пять-семь метров, изредка позволяя себе увеличить или сократить дистанцию. Не смотря ни на что, они расталкивали горожан, наплевав на всю свою, и без того казалось бы отсутствующую, тактичность. Ассасин сразу просёк хитрую систему бурого вора, он уже слишком долго мутит воду, шныряя через переулки, вокруг да около. Именно сейчас должна пойти очередная петля вокруг двух домов, мимо которых «волк и заяц» пробегают раз третий. Ассасин резко затормозил, чуть проезжая вперёд на ступнях своих сапог, а затем свернул в теневой проход меж домов, решая закончить всю эту бессмысленную беготню и наказать комок вынуждаемого гнева, всего лишь отрезав тому путь. Однако когда белый воин выбежал на противоположной стороне улицы – вора и след простыл. Ла-Ахад осмотрелся ещё раз, пребывая в большей нарастающей ярости от такой ошибки, но удача таки снизошла до него. Беглец не исчез, вот он, метнулся по деревянным, горизонтально расположенным, лесам над основной дорогой. Видно понадеялся, что это остановит бывшего мастера, а может и наоборот был уверен, что он побежит следом. Как бы то ни было, мужчина в один момент сровнялся с бурым вором, а здесь преимущество было явно у первого. Жертву спасло лишь два поворота, которые она с лёгкостью осилила за счёт гибкого тела. Он был слишком щуплым, как думал Альтаир, а значит устанет куда быстрее, вернее он уже запыхался, что было отчётливо слышно. С каждым рывком расстояние между ними сокращалось, пока, наконец, леса не закончились и вор не затормозил. Это было роковой ошибкой. Ассасин с силой оттолкнулся от деревянной балки, метнувшись вперёд, точно хищник из укрытия, и сбил свою заносчивую цель с ног. Двое мгновенно оказались на земле, в каком-то огороженном пустом саду, спрятанном под тенью каменного здания, с парой скамеек и сложенным в угол чьим-то снаряжением. Мужчине пришёлся удар о землю не таким сильным, как воришке, но в силу своей ловкости он выскользнул из-под крепкого мускулистого тела араба, делая несколько шагов назад и откашливаясь, беря несколько секундную одышку, пока преследователь поднимался на ноги. Принимая вертикальное положение, воин только тогда понял, что его жертва – женщина, одетая в, схожую с его, форму. Но это не избавляет её от всех грехов, которые она только что обрела на свою душеньку. Бывший мастер было задействовал свой оставшийся клинок на запястье, как его прервал посторонний голос, буквально на секунду. - Альтаир, не делай этого, – произнесла беглянка, беря большой глоток воздуха. Да, когда твоё имя знает какой-то незнакомец, это удивит всякого, во всяком случае Альтаира удалось затормозить, прежде чем он будет вершить правосудие. - Кто ты? И ради чего ты устроила весь этот цирк? – один взгляд на его хмурое лицо заставлял содрогнуться и почувствовать, как по спине волной бегут леденящие мурашки. Пылкая искра орлиных очей пылала до сих пор, не тускнея даже под тенью капюшона, казалось наоборот, она становилась лишь ярче. Мужчину едва покинуло напряжение, он выпрямился, не теряя врождённой бдительности, и ненавязчиво скрыл левую руку с обнажённым клинком за спиной. Но надолго его прятать не пришлось, ведь лезвие вновь норовило пронзить плоть вора, как только он сбросил капюшон со своей макушки, открывая лицо и этим отсеивая самые различные задержки со стороны защитника ордена. - Ты… - в этом слове было всё: ненависть, удивление, отвращение. Волны этих чувств набирали с каждым разом большую высоту, когда Альтаир едва ли всматривался в знакомые черты лица, чего только стоил прямой взгляд в ядовитые глаза. Да, какой же порыв будоражащих эмоций его настиг, узнав, что враг крепости, который недалеко ушёл от Робера, жив и стоит сейчас перед ним, имеет наглости идти на контакт после совершённого поступка. Но кто исключает вариант, что её смерть как-то положительно повлияет на миссию ассасина? Мастер совершил несколько выпадов вперёд, сокращая дистанцию до изгнанницы, мгновенно занося наручное лезвие из-за спины, только оно посмело блеснуть. Характерный лязг соприкасающихся металлов отдался в обеих головах, что для него значило появление новых проблем, а для неё спасение, не каждый может выдержать бой с таким талантливым воином, пусть и лишённым своего звания и амуниции. И блокировать мужскую атаку его же оружием тоже весьма проблематично, а это лишь начало мучений. Думаете, она не затратила никаких усилий, достав крупный меч, держа рукоятью кверху и сейчас чувствуя не хилое давление на лезвие с чужой стороны? Джол, конечно, весьма натренированный боец, но не настолько, чтобы в одно мгновение сровняться с профессионалом, учитывая замкнутое помещение. Женщина вовсе не ожидала настолько агрессивной реакции. - Дай мне сказать! Мы с тобой не враги, – сквозь напряжение вымолвила беглянка, но продолжить свою реплику ей не позволили. Мужчина с противным скрежетом описал вокруг лезвия круг, с толчком откидывая остриё меча в сторону, и в силу своего веса, тот резко склонился к земле. Рукоять неприятно сдавила кисть, из которой впоследствии выскользнул клинок, однако тело даже не пошатнулось в сторону металла, даже наоборот - от него. Время растягивать – против себя ситуацию обратить, посему Альтаир пошёл в упор, выставляя руку с лезвием вперед, по направлению женской фигуры. Но, видать ослеплённый своим превосходством, он недооценил противника, который, не сказать что с лёгкостью, но увернулся от атаки мужчины, проскользнув вдоль вытянутой руки назад, за спину, точно в танце, умудряясь схватить раскалённый меч. Отпрянув на пару метров от ассасина, Джол, поражённая упавшей с небес удачей, которой просто необходимо воспользоваться, вновь подала голос: - Я не хочу драться с тобой! Послушай же меня, упрямец! - Мне бы тоже не хотелось оказаться на твоём месте, – отрезал мужчина, не желающий выслушивать это отродье больше, чем пару секунд, и то считал это уже неземным подарком для неё. Последующая серия ударов оказалась решительной. Женщине вновь удалось отразить атаку ассасина, но опомниться она даже не успела, как отхватила не хилый удар в живот, заставляющий согнуться, меч был ловко выбит ударом ноги по кистям. Затем, не руководствуясь ни едиными правилами культуры, Ла-Ахад сжал в пятипальцевой конечности чёрную копну волос, оттягивая от себя, кверху, вынуждая дезертира выпрямиться, шипеть как змея, смотреть на него, а затем в секунды перемещая ладонь на бледное, по сравнению с его кожей, горло. Пальцы сжимали женскую шею до мучительного удушья, костяшки побелели от напряжения, а сам ассасин наблюдал, как женщина совершает ничтожные попытки высвободиться, как она жадно делает каждый кроткий вдох. Её губы раскрываются, пытаются изогнуться и что-то вымолвить, но кроме прерывистых выдохов она ничего не может. Взор тускнел каждое мгновение, попытки становились более тщетными, пока до мастера не снизошла добродетель. Он отпустил её? О, нет. Лишь ослабил свою хватку, давая что-то высказать перед смертью. Слова были разборчивы, с паузами, сопровождающиеся затуманенным полуприкрытым взглядом и кто знает, что бы сталось с женщиной, произнеси она их совершенно по-другому. - Помоги им, Альтаир. В ответ на такое, своего рода, предсмертное заявление, мужчина насупился, явно не понимая, что его жертва имела в виду. Помочь? Кому? Что это за уловка? Множество вопросов разом посетили сознание непоколебимого воина, и, затерявшись в их недрах, он в недовольстве скривил свои шрамированные губы, на долю секунды усиливая хватку вокруг горла так, что кончиками пальцем он чувствовал отбивающий галоп пульс. Женщина вновь издала хриплый вздох, зажмурившись, чувствуя, как с такой резкостью сознание темнеет с ещё большей скоростью. Пелена прояснилась в один миг, когда тело в коричневых одеждах рухнуло под ноги мужчины, рефлекторно начиная откашливаться, жадно глотая потоки колющего, с частицами песка, воздуха. Он отпустил её не из жалости, не из справедливости, даже не потому, что нарушает первую заповедь кредо, а лишь потому, что этой чертовке удалось забить голову бывшего мастера кучей вопросов, на которые он хочет незамедлительно получить ответы. - Объяснись, – потребовал ассасин, не обращая никакого внимания, что его жертва висела на волоске от смерти и сейчас еле старается прийти в себя. Но повторно просить ему не пришлось, к счастью женщины. Она вновь кашлянула, поднимая взор зелёных очей, один из которых пресекал характерный шрам, на представителя сильного пола из-под растрёпанных смольных локонов, пытаясь унять дрожь кистей рук и не поддаться давлению орлиного взгляда. - Аль-Муалим использует тебя… потому что таким доверием с его стороны, как к тебе, никто больше не обделён, – начала Ан-Шейбе издалека, внимательно наблюдая за реакцией стоящего перед ней верного последователя Ментора, который мог бы уже за эти слова наградить дезертира рядом увечий. Но, заверив, что мужчина слушает, она охотно использовала свой шанс, хотя совсем недавно такая попытка чуть не погубила её. – Он забрал частицу Эдема, чтобы тамплиеры не могли подобраться к ней. Чтобы самому воспользоваться её силой. Я была там, в тот самый день, Ментором движет алчность. - Что за вздор? – лицо араба исказилось в отвращении к падшей персоне, сочтя все её слова жалким писком. - Альтаир, почему он позволил тебе восстановить свою честь, лишь убив людей, о которых ранее орден не заикался? Скажи мне, Альтаир, почему никто другой? – едва пошатываясь из стороны в сторону, прохрипела женщина. Вопрос был не уловкой, как мог подумать мужчина, он опустил мысли о том, как она узнала о смысле его восстановлении чести, и сразу же перешёл к главному. - Хочешь сказать, что сама ты понятия не имеешь, да? Вынуждающий взгляд мастера был готов за одну секунду испепелить Джол, если та произнесёт хотя бы одно неверное слово, будто срабатывал какой-то датчик, отвечающий за рычажок в способностях араба. Но даже это не направило дело в нужное для Ла-Ахада русло, женщина лишь устало вздохнула, опуская свою голову книзу и отрицательно помотав ею со словами: «я не знаю». Ассасина злило это ещё больше. Не только из-за неверного ответа, но и потому, что в голове зарождались новые мысли – действительно, а почему именно эти цели? Всё можно было объяснить тем, что слово Аль-Муалима – это законное решение, он знает лучше всех, что делать каждому бойцу, однако он с нетерпением ждал, что эта неугомонная девица вновь покажет свою остроумную сторону, и якобы удивит мужчину. - Отвечай! – гаркнул мастер, сжимая обе ладони в кулак, едва нависая над обессиленной жертвой, которая вновь повторила жалкие три слова, но с большей язвой интонацией, и громче. - Я не знаю! – из-за напряжения своих связок, она вновь начала кашлять, едва поглаживая посиневшую шею, а затем продолжила. - Что сказал тебе торговец перед смертью? - Ничего, что было бы важным для тебя, – фыркнув, мужчина подавил своё вновь вскипевшее отвращение и сделал несколько шагов вперёд, в сторону арки, ведущей к выходу на улицу, через несколько пустых кварталов. Но, прежде чем скрыться, он таки вымолвил ещё одну фразу. – Он нёс предсмертную чушь, но что мне теперь ясно – в своём деле он не один. Да, Альтаир помнил речи Тамира из их диалога, но так и не придавал им ни малейшего значения. Зачем? - Устами истина глаголет, Альтаир, а перед смертью скрывать нечего, – женщина сделала особый акцент на последней фразе, ведь совсем недавно и она сама могла умереть, а сейчас распинается перед горделивым выскочкой, пытаясь донести до того суть всего сказанного. – Я… могу помочь тебе. - Эта фраза заставила мужчину насторожиться, руки в секунду напряглись, но не от злости, скорее от удивления, от возмущения. - Могу указать путь к истине, которую ты желаешь узнать. К тому же, твоя честь вернётся в более короткий срок, а ты ведь жаждешь этого больше всего. К большому удивлению, Альтаир молчал, совсем, даже не перебил каким-нибудь очередным грубым возгласом, просто слушал, переваривая информацию. Но, к сожалению, горделивая сторона твердила лишь одно. Нет. И всё. Ассасин расслабленно опустил широкие плечи, наклоняясь к земле и подбирая отброшенные ножны со своим мечом, приводя в порядок экипировку, когда зеленоглазая женщина совершила попытку подняться на ноги, и весьма удачно. Их присутствие скрашивало минутное молчание, пока его не развеяла Джол, реплику которой ассасин ожидал. - Веришь ли ты мне? – фраза полная непоколебимой надежды, взор прытким скачком переместился с противоположного угла сада на мужчину, который был готов покинуть помещение и возвратиться в Масиаф с докладом и получением разрешения на новое убийство. Он – её единственная надежда, которая едва треснула под напором одной ожидаемой фразы: - Я никому не верю. Альтаир скрылся за первым же поворотом, оставляя Ан-Шейбе наедине со своими мыслями, которые ничтожным ползком пытались забраться в усталую голову. Она собрала свою амуницию, приводя в порядок одежду, но вместо того, чтобы выйти на свет, лишь устало рухнула на одну из скамей, взметнув ядовитый тусклый взор к небу. Казалось бы, всё кончено, разговаривать с этим человеком – пустая трата времени. Однако следует заметить, что мужчина таки пошёл на контакт и не свернул оборванке шею, как бы тому не хотелось. По мнению Джол, это вновь приступ удачи, третьей по счёту, каждую из которых будто выбрасывало на океанский брег, а затем забирало обратно в бездну. И разве она упустит этот пробившийся к её полосе несчастий шанс? Чёрта с два. Даже если за ней последует и провал. Прищурившись от показавшихся солнечных лучей, брюнетка живо вскочила на ноги, направляясь прочь из временного укрытия, одним шагом сбрасывая с себя злорадство ополчённой против неё судьбы. Накинув капюшон коричневого одеяния на макушку, странница неспешно натянула до переносицы чёрную маску, сокрыв своё лицо от посторонних глаз. Она не сдастся. Во что бы то ни стало эта неугомонная дамочка будет преследовать любимчика Ментора и на этот раз она готова и издохнуть, но донести правду до сознания ассасина, пелену которого ей едва ли удалось разогнать хотя бы на мгновенье. ____________________________________________ Парон* — это армянское «господин», восходящее к эпохе крестовых походов, когда армяне приметили, что всем знаменитым французским именам предшествует слово «барон».