Сказки Иерусалима

комм. автора: Маленькая глава для, скажем, отступления, для последующего экшна. Без этого отрывка смысл потеряется. Ничего особенного в ней не описывается, кроме взаимоотношений героев, а вернее их отсутствия. И то, так, скупенько :D ____________________________________________ Палящее солнце в который раз описывает круг над Иерусалимом, но даже в вечернее время гул улиц не спешит затихать. Пустынная жара спала, ветер то и делает, что гоняет еще не остывший колющий песок по улочкам, неприятно обветривая кожу. Богатый район сильно отличается от более низшего света, хотя всего лишь на взгляд. Пусть здесь обитают жители с полными карманами денег, кварталы прибраны, товар самый качественный и отборный, но это не вынуждает закрыть глаза на уголовщину, роспуск рук стражи и прочие беды разрухи, когда тем временем правительство наслаждается своей жизнью. Развал под правлением Мадж-Аддина привёл в город хаос, криминал, стража могла без оснований схватить мирного прохожего и обобрать за только что придуманное нарушение закона, им было плевать, даже если тот и вовсе не виновен, а его статус указывал лишь на то, как сильно уличный караул набьёт свои карманы конфискованными деньгами, назвав их краденными. Некоторые же наоборот, поддерживающие его позицию становились поддворцовыми глашатаями, имея силы переубеждать людей в правоте правительства и следовать за ним, осознанно подгребая богатства и власть своему недавно ненавистному государю. Сквозь базарный шум можно было вновь услышать стук металлических орудий и доспехов, хозяева которых мчались сквозь толпу, что-то крича вслед своей удаляющейся цели. Шокированные люди пытались убежать как можно дальше с места преступления, не препятствовать разъяренной страже, в то время как человек в белом костюме пытался укрыться за какие-либо подозрения в ближайшем переулке. Его не останавливали ни просьбы, ни угрозы, ни метящиеся в него стрелы. Он, словно птица, покоритель небес, рвался к свободе под любым предлогом, гордость не позволяла остановиться и сдаться в лапы бесчестной стражи. Сдавленный запах сожжённых благовоний обязан заставить сознание расслабиться, однако чужое присутствие перебивало все попытки насладиться спокойствием и тишиной, подбрасывая напряжение. Пробивающийся аромат высушенного пергамента и чернил, привычный для главы бюро, раздражал новоприбывшую гостью, которая в свою очередь прохлаждалась в проёме помещения, выжидая чего-то. А услыхав мимолетный звон стали, грохот пары упавших прилавков, на её губах взошла язвительная усмешка, взгляд поднялся на закрытые решётчатые прутья, перегораживающие вход в бюро братства. - Альтаир не способен не подцепить хвост, - прокомментировала происходящее женщина, после чего прошла вглубь комнаты, скрываясь от солнца и медленно, словно задумавшись, шаркая подошвой своих сапог, что явно раздражало второго присутствующего. Отвлекаясь от своих чернильных зарисовок карт, араб нахмурился, черты лица быстро приобрели жёсткие очертания полные раздражения и сдержанности. Еще немного, и он может сорваться. И, наконец, он подал голос: - Почему тебе просто не сидится тихо? - с привычным тоном процедил брюнет, надавливая кончиком пера на окончание одной из линий и выпрямляясь, устремив взгляд на особу. - Как же ты работаешь целыми днями, если тебя отвлекает даже такой малейший шум? - спросила женщина, ответно взглянув на объект недовольства. – Или ты лишь ко мне настолько придирчив? – разведя руками в стороны, она едва наклонила голову набок, выжидающе наблюдая за всеми действиями даи, однако тот смолчал, просто оставаясь в том же положении. После сближения с Альтаиром изгнанница стала вести себя как-то по-другому. Более свободно. Ведь, зараза, знала, что ей за это ничего не будет. Нет, она, конечно же, не позволяла себе наглеть до крайней степени, но вот с языка своего точно сняла оковы. Почти на сто процентов Джол была уверенна, что начальник бюро даже не заикнётся о её присутствии Аль-Муалиму. Почему? Потому что появятся проблемы. Потому что Малик останется виноватым, что позволил врагу войти в бюро. Потому что не сказал об этом сразу. И ещё много «потому», поэтому в любых традициях латентности мужчина всё же снизошёл до доброжелательности, не к женщине, а к своему бывшему товарищу, у которого, благодаря брюнетке, дела шли, на удивление, лучше. Аль-Саифу, да и самому бывшему мастеру, было трудно это признать. Благодаря какой-то женщине… Уличный гул заметно стих, как она заметила, из-за чего поспешила выйти из крытой комнаты и вновь раскрыть вход. Встав прямо под решетом, черноволосая подпрыгнула, зацепившись за прутья и тут же опустила ограждение резким толчком, фиксируя то на противоположной стороне потолка. Благо у странницы было две руки, и балансировать с жердью, вылавливая этот злосчастный крючок, ей не хотелось. - Если я разрешил тебе здесь находиться, это не значит, что тебе позволено высказываться обо всем, – наконец вышел из эдакого ступора даи, решая осведомить в очередной раз гостью своим недовольством. - Малик, не будь таким параноиком. Ты слишком взволнован, успокойся, - протянула женщина, возвращаясь к собеседнику и упираясь руками в его рабочий стол. Она недовольно скривила губы, исподлобья глядя на однорукого ассасина, ожидая от него снисхождения и более спокойной реакции на все её действия, абсолютно, так и говоря: «Смирись. Я всё равно никуда не денусь». Однако тот резко положил перо, описал круг за столом и, обернувшись, не повышая голоса выдал: - Убиралась бы ты лучше отсюда. Не дай Аллах тебя тут заметят. Я не хочу, чтобы меня объявили в заговоре с тобой и понятия не имею, как ты будешь объясняться на этот счёт. Хотя у тебя, вероятно, уже припасена пара фраз, таких же лживых, каких ты сказала Альтаиру, чтобы этот глупец повёлся на твою «помощь», - взмахнув рукой, Малик метнул взгляд в гостью, которая, казалось бы, по максимуму выводила его из себя. - Ты ведь знаешь свою репутацию, Джол. Любое подозрительное действие - и братство обнаружит тебя, стража городов спустит собак. И ты совершаешь все попытки выдать себя, да ещё и подставить нас. - Ты преувеличиваешь, видишь всё гораздо колоссальнее, чем есть, - не смотря на мужчину, выдала черноволосая, отталкиваясь от стойки и делая пару размерных шагов назад, начиная разглядывать одну из книжных полок, где за книгами мирно покоился кинжал. Это точно не Малика. Может, кто-то из новобранцев оставил? - Не надо было слушать Альтаира и позволить тебе войти в бюро повторно. Я вообще удивляюсь, как этот горделивый идиот послушал тебя? Он не слушает закон, не слушает меня, а какую-то бесчестную дрянь – пожалуйста! Что, скажешь он проникся твоим желанием помочь и действительно поверил в чушь, которую ты несёшь? Да кем ты себя… – эмоциональная речь Малика резко оборвалась, он сделал шаг назад к стеллажу, в то время как женщина обнажила ножны сорванного с полки кинжала и с силой вонзила тот в стол, крепко опираясь ладонью на ручку и повредив ранее рисованные карты городов. Бросилась как хищник, раздраженный, жаждущий показать, кто здесь дичь. Хотя это немного неуместно с её стороны, как для изгнанницы, но кто, как не Джол, будет охотно рушить стереотипы? У Малика не было мыслей вывести присутствующую из себя, он просто заговорился. Хотя, в каком-то роде и нервничал, когда всё это произносил, боялся, что вся эта история вытечет в дурные последствия. А может, он просто поддался ревности? Ведь он знал Альтаира чуть ли не с самого детства, когда они только научились держать в своих руках мечи, эти шкодные мальчишки. И сейчас, наплевав на слова, пусть и бывшего, но всё же лучшего друга, он последовал за какой-то девкой. Да тут у любого сердце заколет. Женщине показалось, что пора уже бы успокоить главу, и другого способа она не сочла лучшим. - Я бы попросила помолчать об этом и научиться подбирать слова более тактично. Все-таки ты знаешь, кто я, - взяв свою агрессию под контроль, лицо ассасина казалось вполне спокойным, выдавал её только напряженный тон, и ядовитый, сверкающий, едва забываемый взор. - Мне бы очень не хотелось пачкать кровью чужой клинок, учитывая, что я иду на встречу ордену, твоему другу, а не против. Но… я же женщина, посему не могу быть верной, и умею искусно врать, не так ли? - к последним словам она снижалась на шёпот, а после, отведя взгляд от одновременно возмущенного и взволнованного лица главы бюро, выдернула кинжал из дерева, уходя в противоположную часть комнаты так, будто ничего и не произошло. Аккуратно сложила кинжал ученика в ножны, положила на то же самое место, припрятав книгами. Малик же перевел сбившееся на секунду дыхание, рыкнул и принялся прибирать бардак, который навела ему черноволосая. «Всю работу мне испортила, гадюка», - он был бы не прочь рявкнуть на ту ещё несколько раз за испорченные карты и довольно высокое мнение о себе. По мнению Аль-Саифа, такая особа, как Джол, и рта не имеет права раскрыть против него. Но из ситуации, произошедшей более двух лет назад, он понял, что разговаривать с этой женщиной бесполезно. - Я вижу, ты не желал особо торопиться, Альтаир! - раздраженно, как и обычно при виде этого человека, воскликнул Малик, взмахивая единственной рукой и укоризненно глядя в дверной проем, в котором показался человек в белом капюшоне. - Я делал всё так быстро, как мог. У меня не было возможности вернуться раньше, - ровно проговорил ассасин и чуть стиснул зубы. Глава закатил глаза, переводя свое возбуждение и осознавая, что цели братства важнее, чем личные конфликты. Кивком пришедший так же поприветствовал свою, грубо говоря, напарницу, что не то, что присоединилась, а просто спонтанно навязалась благодаря оказанию помощи. К тому же, Джол часто следила за действиями этого человека и, пока что, лучше других знала, что он делает и что ему нужно делать. - Ладно, - более спокойно продолжил однорукий, возвращаясь к своим делам, а именно приводу стопки порченных ранее карт в порядок. - Так какие у тебя новости, ученик? - Я не ученик, – с грубой нотой отрезал Альтаир, пройдя вглубь комнаты и сверкнув янтарными очами в сторону даи. Мышцы его лица чуть напряглись. Да, гордость внезапно заструилась от маленького прикосновения, ведь этот ассасин был куда выше рангом, по факту. Но однорукий поспешил пояснить суть заданного вопроса. - Мастерство человека видно по его поступкам, а не по знакам отличия. - Мы можем обмениваться мнениями, а можем приступить сразу к делу, – упрекнул Альтаир своего бывшего напарника, благодаря чему Малик кивком дал разрешение на донесение информации. – Мадж-Аддин устраивает публичную казнь, сегодня вечером, там будет много стражи, но ничего такого, с чем бы я ни справился, - закончил Альтаир свой доклад, при этом выкладывая карту на стол главы с планом расстановки людей регента. Второй же начинает изучать ту, и параллельно вновь поучать присутствующего: - Ты не можешь знать. Лишь предполагать. Ты должен быть готов к тому, что не прав, – вполне спокойно высказал глава, отрываясь от карты и взглянув на Альтаира. Но тот лишь хмыкнул, повернувшись лицом к дверному проёму, уже имея желание окончить беседу. - А в чём бы ему ошибаться? – неожиданно, наконец, подала свой голос Ан-Шейбе, выглядывая из своего тёмного угла, где просидела весь разговор ассасинов, переваривая полученную информацию. - Мадж-Аддин лично проводит каждую организованную казнь, этим мы выиграем время, нам не нужно будет выманивать его, или разыскивать. Он сам придёт к нам, - перебила своей твердой репликой убийцу женщина, задумчиво потупив взгляд и тря пальцы друг о друга. – Десяток стражников – это слишком глупо, регент и не подозревает о нашем визите. Внезапность. Преимущество на нашей стороне. - Я рад твоему смышлёному уму, но не могла бы ты помолчать? - упрекнул однорукий Джол, хмуро переведя взгляд на ту на пару секунд, и вновь вернувшись к мужчине. - Ты закончил? – обрывая на последних словах главу, ассасин был готов уже получить перо и приступить к заданию. Что угодно, лишь бы поскорее уже прекратить эти, по его мнению, бессмысленные приступы ненависти между двумя арабами. Не сказать, что Альтаир выгораживал женщину, но и не был готов отдавать ту на гноб своего бывшего напарника. - Когда я закончу – я скажу об этом, а сейчас прояви уважение и послушай! – процедил брюнет и тут же продолжил. – Один из тех, кого должны казнить – наш брат. Аль-Муалим хочет, чтобы он остался жив. Не думай о его спасении, этим займутся мои люди, но ты не должен допустить, чтобы Мадж-Аддин забрал его жизнь. Если он умрет - эта кровь будет на твоей совести, - рывком ткнув пальцем в ассасина перед собой, Малик чуть облокотился рукой на стол и искоса взглянул на женщину, кивнув той. - И на твоей тоже. Не удивленная такими словами, и, даже как-то беззаботно усмехнувшись, черноволосая просто отстранилась от стены, взяла в руки колчан полный ярких стрел вместе с луком, что лежали на одном из столов, и прошагала к выходу, бросив напоследок: - Я провожу тебя до места казни, дальше пойдешь сам, - и обращаясь уже к главе бюро. - Еще увидимся, Малик, - лукаво улыбнувшись, Джол ухватилась за выступы на стене, забравшись к люку и, зацепившись за прутья, выбралась наружу, закрывая лицо рукой от красного жгучего солнца. Ассасин сжал кулак своей единственной руки, сдерживаясь, чтобы что-нибудь здесь не разломать и громко высказал: - Зачем ты вообще связался с предателем? Еще и прикрывать вас приходится. А если она пользуется нами, чтобы свергнуть крепость? Тебе не хватило первого нападения во главе с Робером? А вдруг это она вывела тамплиеров на наш след? - начал высказывать свои догадки о причине внезапного союза Альтаира и Джол, ведь ещё одной битвы ему не хотелось, тем более от человека, который знает слишком много о них. - Враг она, или нет, но с её помощью я смог узнать нечто интересное, о чём Аль-Муалим по сей день не договаривал мне, - произнес Альтаир, хмыкнув. - А ты не думаешь, что всё это лишь жалкая ложь? - Не нужно думать, Малик, – снисходительно произнёс мужчина, хватая небольшое голубиное перо со стойки и, отправляясь вслед за женщиной. – Нужно действовать. Шокированный такими словами, Малик смотрел тому вслед, мысленно подтверждая, что этот ассасин никогда не выбьется из ряда учеников, будучи одержимым своей самоуверенностью. - Мира и покоя тебе, - бросил последнюю фразу убийца, покидая помещение бюро и поднимаясь прямиком к, грубо говоря, напарнице, которая уже снарядилась и была готова проводить мужчину к месту задания. - С тобой не может быть ни того, ни другого, - пробубнил себе под нос глава, еще некоторое время смотря на то место, где секундами ранее стояли ассасины. Разбитый, и с долей разочарования. Малик не держал зла на Альтаира, уже, ему просто хотелось, наконец, раскрыть тому глаза, что гордость и боязнь за свою честь в скором времени загубит убийцу.