***
Закрыв дверь, мужчина прошелся по комнате, зажигая свечи. Сзади раздался хорошо знакомый ему шорох падающего на пол платья. — Я хотел сам это сделать, — оборачиваясь, проговорил он и замер. Незнакомка стояла перед ним абсолютно обнаженная. На светлой коже плясали отблески свечей, волосы, освобожденные из плена сложной прически, черной волной легли на спину, — Маску ты не снимешь, надо полагать. Ничего не ответив, девушка увлекла его к кровати и, быстро расправившись с его одеждой, мягко толкнула на нее, заставляя лечь. Сама она опустилась на пол и, жадно огладив сильные ноги, начала покрывать поцелуями внутреннюю сторону его бедра, поднимаясь все выше. Мужчина приподнялся на локтях, наблюдая за ней. Столь смелых девушек в его постели не было, не считая, конечно, шлюх: — Твой муж не будет тебя искать? — У меня нет мужа, — удивленно вскинула тонкие брови, успевшая добраться до паха, маска. — Так ты вдоваааааааах, — простонал брюнет, запрокидывая голову, когда она обвела языком тазовую косточку, слегка прикусывая. Ни отрицая, ни подтверждая этого, девушка оседлала его бедра. Взяв его руку, она облизнула каждый из длинных сильных, идеальных пальцев и взяла в рот три из них, посасывая их и играясь языком с ними. Смуглая кожа Тибальта успела покрыться потом и теперь масляно блестела в пламени свечей. Отпустив руку, незнакомка завороженно коснулась напряженного живота, огладила, проследила каждую мышцу. Прошлась по груди, слегка царапая соски, вырывая стон и нетерпеливое движение бедер. Дрожа и задыхаясь от восторга, вылизала мощную шею, покрыла поцелуями четкую линию челюсти. На ощупь изучила хищное лицо, не отрывая взгляда от чужих глаз, утопая в них. Зарылась в густые волосы, ласково перебирая их, и зашептала в чужие губы, словно в бреду: — Красивый, красивый… Боже, ты знаешь, как ты прекрасен? Твои чертовы кошачьи глаза сводят меня с ума. Ты так силен, так смел. Ты словно воплощение языческих богов. Если бы ты знал, как ты любим мной! Как тебя можно ненавидеть, презирать? Как можно желать смерти совершенству? Если тебя не станет, я умру, потому что без света невозможно жить. Боже, боже! Она такая дура! И такая счастливица! Зрачки Тибальта почти полностью затопили яркую радужку его глаз. За всю свою он не слышал столь жаркого признания, в глазах напротив смешались в одно безумная любовь и боль, и ему так хорошо было знакомо это выражение! Каждое утро он видел то же самое в зеркале. Что-то внутри дрогнуло в сладком неверии: неужели его могли так любить? Не выдержав, он подался вперед, желая поцеловать безумно шепчущие губы, но маска, с плеснувшемся в расширенных зрачках ужасом, поспешно отстранилась и нежно погладила его губы: — Нет нет нет, эти губы должны целовать только любимую. — А если я не могу ее целовать? — низким голосом, впервые не скрывая горечи и терзавшей его боли, спросил кошачий царь. — Тогда есть ли вообще смысл в поцелуях? — ответила брюнетка и, противореча сама себе, принялась осыпать его лицо нежными, невесомыми поцелуями, избегая, впрочем, соблазнительных губ. Сдавшись, наконец, терпкому наваждению, Тибальт слитным, изящным движением сменил положение, опрокидывая девушку на кровать и накрывая ее своим горячим телом. Почти неощущаемыми касаниями он прошелся по тонкой шее, борясь с желанием укусить, оставляя свой след, но остатки горящего в похоти мозга понимали, что оставлять метки на вдове, где их может увидеть любой, отвратительная идея. Но вот тело, всегда скрытое платьем, тут же было покрыто укусами и засосами. Его прекрасная незнакомка раздвинула ноги, призывая к действиям. Одним мягким движением он вошел в нее и замер, заметив, как она впилась зубами в собственную ладонь. Выпрямившись, мужчина повел бедрами, видя как белоснежные зубы до крови прокусили нежную кожу. Перенеся вес на одну руку, другую он поднял и осторожно отнял ее ладонь ото рта: — Я хочу слышать тебя, — сказав это, он принялся вбиваться в дрожащее распростертое тело. — Тибальт, Тибальт, пожалуйста. Боже. Еще, сильнее, сильнее. БОЖЕ! — металась маска, комкая в руках влажную от их пота простынь. Утомленные, они молча лежали на развороченной смятой постели. Посветлевшее небо намекало, что пора расставаться. Не говоря ни слова, незнакомка встала и принялась одеваться, поднявшийся следом Тибальт, надев брюки, бросил взгляд на кровать и, нахмурившись, коснулся небольшого красного пятна. Сомнений быть не могло. Сорвав простынь, он развернулся к девушке, кидая к ее ногам испачканную ткань. — Что это? — холодным тоном поинтересовался Капулетти. — Ты же знаешь знатные семьи, — не глядя на скомканную простынь, маска шагнула к нему и вжалась в него, словно желала раствориться, остаться в нем навсегда, — В постель только с мужем. Шшш, ничего мне не нужно, и мой брат не придет, требуя свадьбы, — сняв с руки широкое серебряное кольцо, она надела его на безымянный палец брюнета, — Возьми на память, прекрасный Тибальт, — с этими словами, девушка ловко перепрыгнула с перил балкона на ветку растущего рядом, как сам неоднократно в молодости делал Тибальт. Выждав немного, он последовал за незнакомкой, поддавшись порыву любопытства, что простительно юноше, но не мужчине. Прижавшись к стволу, Капулетти наблюдал, как девушка подошла к ожидающему ее юноше, в котором он с отвращением узнал Бенволио, шавку Монтекки. Блондин уставился на открытый сползшим неплотно завязанным лифом платья укус, что оставил Тибальт между молочных грудей незнакомки и зашипел, крепче завязывая корсет: — Если Меркуцио узнает, то он убьет его. — Ничего он не узнает, — тихо засмеялась девушка, стянув надоевшую маску. Покачав головой, Бенволио помог ей перелезть стену, окружавшую сад, и сам отправился следом. Брюнет спрыгнул с дерева и медленно направился к дом, в задумчивости крутя подаренное кольцо. Так значит, Беатрис вернулась из Венеции. Он смутно припомнил сестру паяца-Меркуцио. Девчонка вечно таскалась за братом и пыталась остановить ссоры. Ну, как ссоры. Делла Скалла отчаянно нарывался, да только взрослый Тибальт непозволительно редко отвечал.***
Внутри плещется обжигающе-холодный яд. Осколки давно разбитого сердца растворились в огне ревности. И уже не больно. Только барабаны громко, слишком громко стучат в висках и на глазах кровавая пелена. Сжавшиеся губы на смертельно-белом лице. — Я убью его, убью!***
Меркуцио паясничал и шутил, пытаясь разозлить бешеную собаку. Тибальт кинулся на лучшего друга ненавистного Монтекки. Появившийся Ромео безуспешно пытается утихомирить врагов. — Стойте! — метнулась в драку Беатрис, — Меркуцио, остановись, — оттолкнула она брата, — Тибальт, прошу, не надо. Остановись! ТИБАЛЬТ! — Не мешайся мне, — схватив девчонку за волосы, рыкнул Капулетти и отбросил в сторону. — Ромео, беги за принцем! Что ты стоишь! — делла Скалла вновь влезла между сражающимися как раз вовремя, чтобы выбить кинжал из руки кошачьего царя, подоспевший Принц не позволил продолжить драку. — Что здесь происходит? — грозно разнесся голос мужчины. — Мерзавец обесчестил мою сестру! — запальчиво крикнул Тибальт, зло сверля взглядом Ромео. — Мой принц, мы с Джульеттой любим друг друга и даже обвенчались в тайне от семей. — Это ложь! Он врет! Позвольте мне смыть позор с имени Джульетты его кровью! — ТИХО! Кто вас венчал? — Брат Лоренцо. — Хорошо, если он подтвердит, что твои слова, Монтекки, я лично благословлю ваш с Джульеттой брак. Тяжелый разговор с взаимными оскорблениями и обвинениями прекратился взмахом руки правителя Вероны: — Довольно. Ваши дети живы и любят друг друга. Представьте, что было бы, если Беатрис не вмешалась и Тибальт осуществил бы задуманное? Ваши семьи породнились, и отныне здесь нет места кровной вражде меж вами. — Но не между мной и Тибальтом, — мрачно сказал Меркуцио. — Замолчи! — ударил кулаком по подлокотнику кресла Принц и обратился к Капулетти, — Сегодня вы потеряли дочь. Я могу подарить вам другую. Быстро поняв, о чем говорит мужчина, леди Капулетти склонилась в учтивом реверансе: — Это честь для нас. Свадьбы были сыграны в один день.***
Тибальт сжал перила так, что побелели костяшки. Полгода, как Беатрис стала его женой. Его незнакомка оказалась хорошей женой и единственным человеком, знавшим о его любви к Джульетте. Ему даже стала чуть легче дышать. Совсем немного отпустила боль его разорванное на куски сердце. Как оказалось, ненадолго. Сегодня, мягко освещая окружающих собственным счастьем, его кузина сообщила семье, что они с Ромео ждут ребенка. Снова в легких вместо воздуха расправленное железо. На его судорожно сжавшиеся руки легли изящные ладони, а к спине прижалось тонкое тело. Развернувшись, мужчина спрятал лицо в изгибе шеи девушки. — Это случилось бы рано или поздно, кошачий царь. Капулетти на это лишь подхватил ее на руки и отнес на кровать. Ему хотелось раствориться, сгореть и восстать в ласковых, любящих руках жены.***
Небольшой конфликт в землях отца требовал его личного присутствия. Контролируя сборы, Тибальт прислушивался, ожидая появления Беатрис. Она должна была прийти проводить его, как подобает правильной жене. Вдруг случайная мысль обдала его холодом, что если бы Валенцио удалось бы выдать ее замуж в Венеции или в любом другом городе, по которым они путешествовали? Мужчина усмехнулся, известно, что было бы. Он бы все также горел ненавистью и презрением к себе и всему миру. Наконец, послышались легкая поступь жены. Цвет Капулетти дивно шел ей. — Я думал, что не дождусь тебя и так и придется уезжать, не попрощавшись, — улыбнулся брюнет. — Береги себя и помни, я умру без тебя. — К чему такая мрачность, любимая? Я вернусь прежде, чем твой несносный брат успеет тебе надоесть. — Что ты сказал? — окаменела Беатрис. — Я сказал, что твой паяц не успеет тебе наскучить, как я уже буду здесь, — чуть раздраженно повторил мужчина. — Нет, я про другое… — договорить ей не дал окрик конюха. Сборы были окончены. Прикоснувшись губами к светлому лбу девушки, Тибальт вскочил на вороного жеребца и первым покинул двор.***
Он не был дома почти год. За время разлуки с Джульеттой и женой Тибальт смог смириться с невозможностью своей любви и позволил себе почувствовать что-то еще, помимо жгучей ревности. И сейчас, взлетая на крыльцо дома, он предвкушал свой первый поцелуй с Беатрис. Губы дрогнули, складываясь в улыбку: вот она перебирает его волосы, не отрываясь от книги, он тогда нагло помешал ее уединению в саду, а вот ее зеленые глаза гневно блестят, она отвешивает пощечину и в таких же глазах напротив расползается обида, Тибальт, наблюдающий за ссорой близнецов, прикусывает губу, чтобы не рассмеяться, и опускает довольный взгляд вниз. Беатрис никогда не будет для него той недостижимой звездой, какой была Джульетта, но она стала для него ангелом, прощением Господа для убийцы. Быстро преодолев вестибюль, Капулетти стянул перчатки, оглядываясь и пытаясь понять, где может сейчас жена. — Тибальт, ты вернулся! Мы не ждали тебя раньше конца недели, — по лестнице торопливо спускалась леди Капулетти. — Я обогнал отряд, они как раз прибудут к концу недели. — Ты знаешь, у Джульетты прекрасный сын. — Да да, тетя, — рассеяно отозвался брюнет, — Мы поговорим позже, хорошо? Вы не знаете, где Беатрис? — Ох, дорогой, она в склепе. — В склепе? Меркуцио все-таки дотрепался и его длинный язык укоротили? — Дорогой, — тетка смотрела на него с жалостью. — Нет. Нет! — развернувшись на каблуках, он выбежал из дома. Добравшись до склепа, он без сомнения вошел внутрь. В глаза сразу бросился новый гроб. На мраморной крышке было выбито: «Беатрис Капулетти, любимая дочь, сестра и жена». Тибальт обвел последнее слово. Любимая жена. Она не так и не узнала, что действительно была любима. Запрокинув голову, мужчина закричал: — Почему?! Почему ты позволил поверить, что я чего-то стою? Что толку учить летать, если забираешь крылья? Я никого не должен любить?! Это твой урок?! Я рожден убийцей и им должен умереть?! — охрипнув, он перешел на шепот, — Или суть в том, что я никогда не получу того, чего хочу? Я ни разу ее не целовал. Боже. Не может быть. Там не она. Пожалуйста. Словно лишившись всех сил разом, он осел на пол. Тонкий пронзительный звон терзал уши или ему казалось? Перед глазами поплыли яркие пятна, за грудиной сдавило так, что не вздохнуть. Прижавшись горячим лбом к равнодушному камню, он прошептал: — Без света невозможно жить.