Первый прыжок

      Малик проснулся отчасти от неудобства и боли во всех суставах, отчасти от какого-то внезапного яркого озарения, которое пришло, кажется, во сне. Но что именно это было, он позабыл, как только проснулся. Единственное, что он запомнил из сновидения — нужно найти Альтаира. Зачем? Да в общем-то просто так. А может быть, вовсе не Альтаира, а Кадара. Нет, всё-таки Альтаира. Малик открыл глаза и понял, почему же ему так неудобно спать. Он лежал между библиотечными стеллажами на холодном каменном полу, устланном разбросанным пергаментом с различными письменами, вместо подушки — стопка книг. И в бок больно впивается острым углом какая-то книга. Он зашевелился и зашипел от боли, как пойманная змея, и улыбнулся, вспомнив, как в недалеком детстве бесстрашный, или скорее бесшабашный, Альтаир голыми руками изловил песчаную эфу. Чудо, что она его не укусила. А если бы укусила… Никто еще не выжил после укуса этой твари. Да, непременно надо найти Альтаира. Интересно, чем он сейчас занят? Малик поспешно раскладывал книги и листы пергамента по полкам.       На выходе из библиотеки стражники, завидев выходящего Малика, шарахнулись и помянули Аллаха. Малик скользнул по ним удивленным взглядом, и догадался, что они, сменив утром вчерашнюю стражу, не видели, как он входил в библиотеку. Хотя могли предположить, что он вошел как-то по-другому, а не пугаться, как дети. Альтаир вот, к примеру, всегда или почти всегда заходит через окно. И Малик ускорил шаг, сбегая по ступеням чуть не вприпрыжку. Небо над Масиафом ослепляло лазурью, а воздух был неожиданно холоден. Малик любил зимы, и выдохнув в морозный холод облако теплого пара, помчался бегом, чтобы не замерзнуть, к тренировочной площадке — Альтаир проводил там немало времени в изнурительных занятиях. Но на площадке никого не оказалось. Он растерянно огляделся, отметив, что солнце уже довольно высоко, значит непоседливый парень точно уже не спит, и вряд ли остался бы сидеть в четырех стенах. Для него это слишком скучно. Может, спустился в деревню? Там ему раздолье для шалостей. И Малик побежал к деревне, стараясь по дороге применять все навыки, которые приобрел на тренировках. Скоро посвящение. Совсем скоро они станут настоящими ассассинами.       Задумавшись о посвящении, Малик так разволновался, что чуть было не расшибся, соскользнув с края скалистого плато, но успел сгруппироваться, и продолжил движение по «полосе препятствий», игнорируя проложенную дорогу. Прыгать по скалистому склону было захватывающе и немного страшно. Высоту он недолюбливал, но относился к ней более-менее спокойно. В сравнении с некоторыми. Только предстоящий на посвящении Прыжок веры вызывал в нем настоящий мандраж. А вот Альтаир… Бедный Альтаир боялся высоты, как никто другой. Чего он только ни боялся, но в силу своего характера преодолевал страхи один за другим. И Малик всегда смотрел на него с восхищением, в то время как многие звали его сорванцом, хулиганом, неудачником. Впрочем, не те, которым доводилось видеть Альтаира в бою. На тренировочной площадке равных ему среди новичков не было. Ворвавшись в деревню, Малик вспомнил о скрытности, положенной всем нормальным ассассинам, и притормозил, накинув капюшон. Стражники недолюбливали, когда кто-то нарушает покой на охраняемой территории, и вполне могли задать трепку даже мастеру-ассассину, если тот даст им для этого повод. Спрашивать, не видел ли кто Альтаира, было абсолютно бесполезно. Никто и никогда не увидит его, если он этого не захочет. Мастер маскировки.       Пройдясь по всем заведениям и местам, где мог найтись Альтаир, Малик в итоге обнаружил его совершенно случайно и в совершенно неожиданном месте. На окраине деревни стояла довольно высокая сторожевая башня. Альтаир был на самом верху. На самом краю. Малик перепугался не на шутку и бросился к башне. Вступать в споры со стражниками и уговаривать, чтобы пропустили внутрь — пустая трата времени, и Малик, обойдя башню, чтобы не попадаться на глаза народу и стражникам, стал взбираться вверх по стене. Камни были холодные до боли в пальцах и скользкие от изморози. Но Малик не думал о том, что может упасть. Он должен добраться и уберечь своего друга от безумной выходки. Может быть, конечно, что Альтаир просто взобрался туда полюбоваться видом, но уж больно у него была решительная поза, да и с чего бы его стали занимать какие-то виды?       Как только рука коснулась верхнего камня, до Малика донесся недовольный голос Альтаира, от неожиданности он задержался в движении и чуть было не сорвался вниз.       — Чего тебе? — повторил Альтаир, когда Малик спрыгнул на площадку и пошел к нему.       — Искал тебя, — копируя его грубый тон, ответил Малик.       Альтаир обернулся и посмотрел на друга. Понял, что тот обижен таким приветствием, отвернулся и в качестве извинения обратился к нему как положено:       — Мир тебе, Малик.       — И тебе, Альтаир.       — Зачем пришел?       — Тебе так интересно? Ты в третий раз задаешь один и тот же вопрос.       Альтаир медленно выдохнул, оторвал взгляд от деревни, раскинувшейся внизу на невероятно страшной высоте. Хотя и не такой страшной, как высота башен крепости Масиафа. Он сошел с края на площадку и облокотился на бойницу, приковывая взгляд к Малику, лишь бы не видеть больше этой проклятой высоты. Малик улыбнулся ему своей кроткой улыбкой и подошел ближе. Альтаир вовсе не собирался отвечать, тем более что задал свой вопрос первым и тоже не получил ответа. Малик смущенно опустил взгляд и тихо спросил:       — Ты собирался прыгать?       — Нет, — тут же соврал Альтаир. — Какие глупости приходят тебе в голову. Как всегда.       Малик смутился окончательно и немного разозлился на Альтаира за его невыносимую вредность. Будто ему доставляет удовольствие стыдить людей и вгонять их в краску. В общем-то, так оно и было, но вовсе не всех людей Альтаир с удовольствием смущал. Только Малика.       — А ты пришел, чтобы спросить об этом? — недовольно спросил Альтаир.       Не то чтобы он не был рад видеть друга. Как раз напротив — очень рад. Но сейчас чувства раздваивались. С одной стороны раздражало то, что Малик помешал совершить задуманное, с другой — облегчение от того, что самое страшное временно откладывается.       — Нет, я просто искал тебя… Просто искал. Не для чего-то конкретного. А просто… Вот… Понимаешь? — Малик отчаянно пытался сообразить, что же в последнее время его так напрягает в присутствии друга.       — Нет. — Отрезал Альтаир, и освободил Малика от своего сурового орлиного взгляда, переведя его куда-то вдаль, на сияющие вершины гор.       Малик вздохнул и сложил руки в проеме соседней бойницы. Внизу сновали люди. Поблескивали доспехи стражников. Начало зимы было необычно холодным для Сирии, но бесснежным. Малик не хотел вот так просто молчать, но не знал, что такого сказать, чтобы это не было тут же обращено против него упреком или, что еще хуже, насмешливой шуткой. И он решил вспомнить детство. Когда-то они уже взбирались на эту башню в декабре, чтобы первые снежинки упали на них раньше, чем на всех остальных. Тогда Альтаир не был таким холодным и злым. С чего он вдруг стал постоянно издеваться над Маликом? Или совсем избегать его общества. Наверное, вырос. Наверное, служба в ордене накладывает свой отпечаток на характер…       — А помнишь…       — Знаешь…       Говорить они начали одновременно, и одновременно замолчали, глядя друг на друга. Малик тут же отвел взгляд. Альтаира это раздражало и он снова начал злиться. Почему Малик вот так всегда? Почему он, такой умный, всегда обожавший книги и знающий чуть ли не больше самого Аль-Муалима, может быть интересным и живым с кем угодно, только не с ним. Альтаиру казалось, что Малик считает его глупее остальных, и потому не хочет нормально с ним общаться. Но он знал, что это не так, просто никак иначе не мог объяснить странное поведение друга. Почему он отворачивается? Что он постоянно прячет от него в своих глазах? А что Альтаир прячет от него в своем сердце за стеной холода и насмешек?       — Говори. — Сказал Альтаир.       — Нет, давай ты. Я перебил тебя, извини.       — Говори, — упрямо повторил Альтаир, не сводя взгляда с Малика.       — Ты первый.       Альтаир сжал челюсти от внезапного приступа ярости. Вот упрямец!       А Малик поежился от холода и стал дышать на окоченевшие пальцы.       — Дай сюда, — Альтаир схватил его руки и сжал в своих горячих ладонях.       — И как тебе не холодно… — пробормотал Малик.       — Холодно. — Ответил он, а мысленно добавил: «Без тебя. С тобой всегда жарко».       — И всё же, — Малик взял себя в руки и посмотрел на друга. — Зачем ты здесь? Так высоко…       — С этим и борюсь.       — И как?       — Страшно.       — Помнишь, что Аль-Муалим говорил? Презревший страхи обретет покой, а в покое познается смысл всего сущего.       — Зачем мне какой-то смысл? Я презираю страхи не для этого.       — А для чего?       — Хм… — Альтаир задумался и посмотрел на руки Малика в своих руках. — Просто так. Чтобы их не было.       — Многие не борются со страхами, а живут с ними всю жизнь. Зачем же ты борешься, если тебе не нужен смысл?       — Да что ты хочешь от меня?       Альтаир отпустил его и раздраженно уставился в глаза друга. На этот раз Малик их не отвел.       — Я хочу понять тебя. Правда, очень хочу. Почему ты отталкиваешь меня?       — Я тебя не отталкиваю.       — Отталкиваешь.       — Нет же.       — Вот, к примеру, вчера…       Альтаир схватил Малика за воротник и притянул к себе настолько близко, что его черты лица потеряли четкость. У Малика сердце готово было выпрыгнуть наружу, он уже сто раз пожалел, что начал этот разговор о понимании, ведь знал же, что с Альтаиром разговаривать бесполезно.       — Не отталкиваю. — Четко и упрямо сказал Альтаир и отпустил Малика. — Ты сам отдаляешься.       — Не отдаляюсь. Видишь, я стою и никуда не отдаляюсь.       — Ну и стой.       — Ну и стою.       — Ну и долго еще будешь стоять?!       У Альтаира самого сердце колотилось как сумасшедшее. Малик был близко. Близко, как никогда. И ощущения снова раздвоились. Какая-то часть хотела, чтобы Малик просто исчез, перестал доставать собой и своим присутствием. Другая часть была намного сильнее и почти полностью перекрывала первую, и она требовала — ближе, еще ближе, еще… «Что же делать?» — металось в сознании. И Альтаир тут же злился на себя: «Что тут еще делать? Оттолкнуть, оставить, уйти!». Но хотелось совсем другого. И Альтаир метался внутри себя, как запертый в клетке орел. Не отталкивать было решено из принципа. Пусть потом не рассказывает, как его отталкивают! Но что делать? И вдруг он вспомнил кое-что, что показалось ему выходом из ситуации.       Ни о каких страхах он в тот момент не помнил. Или почти не помнил. Сейчас они не были важны. Он зажмурился, уперся руками в камень позади себя, оттолкнулся, вспрыгнул на бойницу и отвернулся от башни.       — В любой непонятной ситуации — прыгай и верь. Верь и прыгай… — пробормотал Альтаир, вспоминая лекцию о Прыжках веры.       И нырнул в воздушное пространство, такое прозрачное и холодное, огромное и легкое. Первый миг прыжка растянулся на вечность, ему даже показалось, будто он вовсе перестал существовать. Но пронзительный вскрик Малика вернул его в реальность, и началось свободное падение, забравшее дыхание, будто вырвавшее душу. И так же внезапно закончилось. Вот и всё, он уже лежит в огромном стогу сена и может дышать, только не хватает воздуху, сердце продолжает колотиться. Каким образом Альтаир умудрился совершить в полете все нужные действия — он не понял сам. Как-то тело само сообразило, что ему делать. В любом случае, всей соли такого торжественного обряда, как Прыжок веры, будущий ассассин почувствовать не успел. И решил, что нужно попрыгать еще, дабы разобраться. Но не сейчас. Сейчас он выскользнул из стога и несся через деревню, устилая свой путь слетавшими с одежд пучками соломы, мимо разозленных стражников, под отчаянные крики Малика. Бежал и радовался, сам не зная чему, и уже размышлял, как бы подшутить над Маликом на дневной тренировке, чтобы он поскорее позабыл об этом инциденте.       Малик чувствовал, что не забудет этого никогда. Ни того, как Альтаир притянул его к себе, и сколько огня было в его глазах. Ни того, как он вдруг взлетел, подобно птице, и устремился вниз. Так, будто он всегда умел летать, и это был не первый, а тысячный его Прыжок веры. В тот момент у Малика чуть не разорвалось сердце. Но волновался он, как видно, опять напрасно. Очередная выходка Альтаира удалась успешно, и оставалось только диву даваться, как же удача любит этого отчаянного храбреца. Наверное, так же, как любил его сам Малик. И он не мог сдержать радостный смех и рвущееся изнутри чувство, и кричал:       — Альтаир! Альтаир! Альтаир!..