Faith healer

Запах свежей крови с металлическим осадком был для Грейвза дорогим парфюмом, который раздражал, щекотал ноздри, въедался глубоко под кожу шеи дорогими маслами и идеально гармонировал с чёрным, сшитым на заказ костюмом и лакированными туфлями. Есть такие люди, по которым никто не скучает, которым не уделяют привычного рациона эмоций, они растут и ширятся в тени, обречённые быть свободными от контроля морали. Звук смазанного затвора ласкал слух, мистер Грейвз интимно погладил сталь рукоятки, пересчитал каждую пулю в магазине; смертоносные капли застывшего сплава, мирно лежащие в стальных тисках ячеек, однажды попадут каждая в свою цель. Было в этом что-то фатальное — держать в руках выплавленную в металл чью-то смерть. Мистер Грейвз убрал пистолет за спину, закрепив его на спине за ремнём брюк. Одним движением он накинул пиджак, гладкая дорогая ткань мягко скользнула по рукам, обнимая широкую спину. Грейвз одёрнул лацканы, смахнул невидимые пылинки с плеч, поправил агатовые запонки, пригладил ладонями зачёсанные назад волосы, выплюнул жвачку и ещё раз посмотрел на листок с именем объекта. «Ньют Саламандер. Семнадцатый столик». Довольно старомодное имя, Грейвз ставил сто долларов на брюзжащего старикана, который будет ползать у его ног и пускать слюни в последние минуты своего пребывания на этом свете. Он с отвращением приподнял верхнюю губу и разорвал листок на мелкие кусочки. Ручка двери его номера легко поддалась, механизм приятно щёлкнул. Мистер Грейвз вышел в длинный коридор, огляделся, поблизости никого не было видно. Он кинул насмешливый взгляд на камеру слежения, которая всевидящим оком смотрела ему прямо в лицо. Грейвз был уверен, что поймать призрака, не имеющего ни желаний, ни целей, ни жизни, просто невозможно. Его шаги мягко утопали в ковре, красный ворс ластился к ногам, поглощая звуки. Грейвз вышел к лестнице и непринуждённо сбежал по ней вниз, очутившись в ресторане для постояльцев отеля Ritz. Он отошёл к стене, оценивая обстановку, в ресторане было много народу, а швейцар стоял слишком близко к телефонной линии. Грейвз с досадой прикусил щёку изнутри. Это место не подходило. Он пробежался глазами по столикам, быстро считая их, его взгляд остановился на номере семнадцать. За ним сидел молодой парень и нервно постукивал краешком меню по губам, сосредоточенно смотря в одну точку. У него были мягкие на вид каштановые волосы, веснушчатое лицо и весь он был каким-то… Маленьким, угловатым, тонким, изящным?.. Персиваль не мог подобрать достаточно точного определения. В его душу закралось сомнение, отдающее надеждой. Он аккуратно, уворачиваясь от посетителей и лавируя между официантами, пробрался к столику номер семнадцать и ненавязчиво опустился напротив парня. Тот медленно отнял меню от губ и откинулся на стуле, смотря на нежданного посетителя странным взглядом. — Здравствуйте, — Грейвз обворожительно улыбнулся. — Извините за странный вопрос, но это вы Ньют Саламандер?.. — в его голосе в точных пропорциях были смешаны интерес, доброжелательность и сомнение. Парень сглотнул, нервно откинул со лба чёлку и, наконец, поднял на Грейвза свои невыразимые глаза. В них плескалась обречённая решительность. — Да, это я, — тихо ответил он, не отводя взгляда. Перси на секунду замер. Твою мать. Ещё мгновение назад он надеялся, что обознался. Грейвз медленно завёл руку за спину, вытащил пистолет и под столом направил его на сидящего напротив парня. Он только открыл рот, чтобы сказать ему сидеть тихо, но парень его опередил. — Браунинг восьмого калибра, — Ньют кивнул, его пальцы взволнованно сжали край белоснежной скатерти, было видно, что он сдерживает свои эмоции с трудом. Кадык на его невозможно длинной шее, выглядывающей из-под чёрной водолазки, резко дергался. Перси снова открыл рот, чтобы что-нибудь ответить, и мистер Саламандер снова его опередил. — Здесь, полагаю, нам будет неудобно, — Ньют смотрел на него в упор, его храбрость валила с ног всю решительность Грейвза. — Вы правы, — хрипло согласился Грейвз. Впервые за всю его обширную профессиональную деятельность незнакомый голосок совести нашёптывал ему на ухо, что так нельзя, так — неправильно… — Я знаю, кто вас нанял, — Ньют отпустил край скатерти и сложил руки на столе. Перси вскользь отметил, что это, должно быть, руки художника, и снова поднял взгляд на его лицо. — Я слишком долго отодвигал этот день, больше отказывать смерти будет невежливо, — губы Ньюта дрогнули в улыбке, такой светлой и такой неуместной в сложившихся обстоятельствах. — В каком номере вы остановились? — спросил Грейвз. — 645. Перси снял пиджак и перекинул его через руку, прикрывая пистолет в своей ладони. Он поднялся с места и красноречиво посмотрел на парня. Его лицо было белым как мел, матовую жемчужную кожу россыпью шоколадной стружки покрывали веснушки… Грейвз тяжело сглотнул, всё было не так, как он задумывал. Ньют поднялся со своего места, тут же оступаясь на ватных ногах, и Грейвз подхватил его за локоть, придерживая. Его рука так там и оставалась, пока они шли до лифта, пока ехали в нём, пока шли по коридору к номеру 645. Наверняка в этом было что-то изощрённо-садистское — каждую секунду тактильно напоминать жертве о присутствии её палача, но Перси испытывал иное желание, он, впервые в своей жизни, хотел кому-то помочь. Дверь номера распахнулась, и Ньют перешагнул через порог, как души переступают грань земного мира. — Я не буду смотреть вам в глаза, — тихо сказал Ньют, не оборачиваясь и останавливаясь посередине небольшой, выполненной в бежевых тонах комнаты. — Я понимаю, что для вас это не личное, и не хочу доставлять лишние неудобства, — его плечи расправились, спина выпрямилась в достойную осанку, подбородок точно смотрел вперёд. Рука Грейвза опустилась вниз. Какой силой должен обладать человек, даже в такую секунду думающий не о себе, какая безграничная самоотдача и любовь скрыта в нём. Почему именно ему предназначалась одна пуля из магазина Грейвза? Персиваль тяжело вздохнул и сделал два шага вперёд, оказываясь гораздо ближе, чем того требовал точный выстрел. Его ноздри защекотал цветочный аромат шампуня, мятный лосьон после бритья и самый потрясающий и не сравнимый ни с чем другим запах чужой кожи… Персиваль втянул в себя воздух полной грудью и закрыл глаза. — Чего вы ждёте? — голос Ньюта сорвался на последнем звуке. Грейвз нахмурился и недовольно открыл глаза снова. Шея Саламандера сзади казалась ещё длиннее, его плечи мелко вздрагивали. Перси обошёл его спереди, пряча пистолет обратно за пояс, для него было очевидно, что пуля сегодня не покинет магазин. Зверь внутри Перси не хотел его крови, хотя раньше никогда не отказывался от той боли, что предлагал ему Грейвз. Глаза Ньюта были закрыты, по щекам бежали капельки слёз, но он не морщил лоб, не изгибал губы в гримасе, у него было абсолютно расслабленное и открытое лицо, по которому струились два чистых ручейка. Зверь внутри Грейвза заметался и забился боками о стены, требуя сделать хоть что-нибудь. Впервые он изнемогал от желания защитить. Перси протянул руку и прижал шершавую ладонь к щеке Ньюта, большим пальцем стирая слёзы. Саламандер вздрогнул всем телом и медленно открыл глаза. Его взгляд ничего не выражал, глаза блестели медью на заострённом бледном лице, но эмоций в них не было. — Уже всё?.. — странным тоном спросил он. Кажется, его мутило. — Да, уже всё, — Грейвз попытался искренне улыбнуться, но догадывался, что из-за нехватки опыта получилось у него скверно. Ньют коротко выдохнул и с тяжёлым стоном повалился вперёд. Грейвз охотно поймал его в свои объятия, его рука вплелась в мягкие каштановые локоны на макушке, прижимая лицо Саламандера к своему плечу. Грейвз склонил голову набок, прижимаясь щекой к его волосам и вдыхая ставший отчётливее цветочный аромат, но запах его кожи был ещё слаще. Ньют, не глядя, тянулся к ласке. Перси мог только предположить, что за цепь событий привела Ньюта Саламандера в отель Ritz и свела с самым дорогим киллером штатов, но даже эти предположения казались ему чудовищными. Грейвз шептал ему, что всё хорошо, поглаживая по спине, волосам, заправляя выбившиеся пряди волос за ухо, считая двумя пальцами пульс на его шее. Он мягко поцеловал его в лоб и дал отстраниться. Ньют смотрел на него красными заплаканными глазами, шмыгал носом, и Грейвзу почему-то хотелось бросить весь мир к его ногам, чтобы унять эти слёзы. — Поцелуй меня, — Ньют смотрел на него всё тем же взглядом, полным тоски и одиночества. Грейвз не стал переспрашивать, он просто наклонился и попробовал вкус чужих соленых губ. Ньют обнял его руками за шею, притягивая ещё ближе. Это был момент истины, когда два одиночества, не говоря ни слова, почувствовали друг друга. Зверь в груди Грейвза утробно заурчал, кровь побежала по венам в два раза быстрее, зрачки расширились. Перси обнял парня за плечи, укрывая собой от всего внешнего мира, от всех проблем. Нет, сегодня Ньют Саламандер не умрёт, только не сегодня. Грейвз медленно оттянул ворот чёрной водолазки и оставил один прицельный засос, Ньют хрипло выдохнул, сильнее откидывая голову назад. Перси улыбнулся, оттягивая облегающий ворот ещё и оставляя цепь засосов до самых ключиц. Саламандер цеплялся за его плечи, как за единственную опору на земле. Гладить, ласкать, целовать, прикусывать всего Ньюта оказалось удивительно приятно, Персиваль уходил в него с головой. Он опрокинул не сопротивляющегося Саламандера на белоснежные отельные простыни и подумал, что они кажутся дешёвкой на фоне его бархатной кожи и жадно раскрытых алых губ. Ньюту подошёл бы чёрный шёлк, Грейвз с удовольствием прикрыл глаза, представляя бледного, тонкого Ньюта с его изящными запястьями на обволакивающем чёрном шёлке. Ему казалось, что Ньют сошёл с картин Рембрандта, такими теплом и грацией дышали его черты. — Сегодня я должен был умереть, — тихо прошептал он, нежно перебирая волосы на затылке Грейвза, целующего его голые плечи. Водолазка, притаившимся чёрным комом, лежала на полу возле кровати. — Ты украл меня у смерти, и тебе придётся вернуть долг, — Ньют притянул его лицо к своему, Грейвз опёрся на руки с обеих сторон от головы Саламандера, нависая сверху. — Я и есть смерть, — на его губах расцвела хищная улыбка, — и я не считаю долгов, — Грейвз впился в чужие губы, впитывая их соль, забирая все сомнения, опустошая Ньюта полностью и заполняя взамен собой. Саламандер плавился и растворялся в его тьме, раскрывался и трепетно отвечал. Перси чувствовал, как кружится его голова, стоит Ньюту лишь слегка шевельнуть губами в ответ, осторожно запустить руку под рубашку, легко провести ногой по чужому бедру… Грейвза называли обречённым, бессердечным, пустым, ему часто повторяли, что с такой репутацией назад пути нет, ничего нельзя исправить; называли беспринципным, хладнокровным, опустившимся, дьяволом… И никогда и никто не отвечал ему на поцелуи так жарко, не смотрел на него с такой изумительной поволокой в глазах, не ластился к его рукам и совершенно точно не жаждал всё новых и новых прикосновений. Эту добычу Грейвз решил оставить себе, и пусть смерть ждёт Ньюта Саламандера столько, сколько он посчитает нужным.