Смятенность мэтра

      Солнце в Зените, Год Безумных Драконов.              - Доброе утро, братья и сёстры, - с порога приветствовал Симион. – Мне бы в срочном порядке провести личную встречу с мадам Тамм.       - Доброе утро, достопочтенный аколит Симион. Рады вновь приветствовать вас в Жемчужине, - дежурно ответил холёный лакей, стоявший в ожидании срочных поручений от важных особ, начинающих просыпаться примерно в десятом часу, а то и в двенадцатом, но никак не в девятом.       За ним практически слово в слово повторил клерк за конторкой, остальные присутствующие уважительно поклонились в пояс.       - Прошу, достопочтенный аколит Симион, извольте подождать мадам Тамм, - услужливо-виноватым тоном произнёс худосочный Малван, мельком переглянувшийся со своей обворожительной помощницей, которую ещё не успел перехватить ни один толстосум. Увы, Симион абсолютно точно знал, в чьей постели сейчас нежилась моложавая старушка, отказавшая ему в своих прелестях.       - Пожалуйста, достопочтенный аколит Симион, позвольте мне скрасить время ожидания и проводить вас в ресторан, - кокетливо улыбнулась женщина, с прошлой встречи добавившая к своему безукоризненному наряду несколько жемчужин из тех, коими Симион расплачивался в прошлый раз. – У нас там как раз позавчера завершили Небесную Залу, - сообщила красавица, мило наклонив голову, чтобы обнажить великолепную шейку с жемчужным ожерельем, очень идущим ей. Сказала так, словно спешно строили эту мансардную трапезную специально к посещению данным священнослужителем и готовы к персональной церемонии торжественного открытия, предшествующей официальному. На самом деле оно было вчера, остались объедки.       - Буду весьма польщён, Риве, - искренне улыбнулся толстопуз, готовый любоваться её чёрными кудрями, подчёркнутыми жемчужными нитками. Аколит понимал и уважал «просьбу не беспокоить» от той, что и на второй раз отказала ему в интимной близости.       Симион подал руку и с удовольствием провёл большим пальцем по бархатистой коже с приятным ароматом роз, ставших сверхпопулярными в этом месяце. Меиривеле не зря занимала своё привилегированное положение. Чуткая спутница дала взять себя под ручку и приятным голоском защебетала о том, как все хвалят святилище Латандера в центральной башне гостиницы, как там уже обвенчался тот или иной парень с заслуженным ангельским пером лучезарной Нанаэль, как до небес подскочил престиж и благополучие Жемчужины, освещённой священными Фонарями Сияния и миленькими факелами-элементалями, разлетающимися по клубам горячими пирожками. И как ждут не дождутся персональные покои аколита Симиона… Не одна только Меиривеле очень хотела ублажать пузана, но он не вёлся на её ужимки и уловки, оставив многочисленные намёки без «того самого» ответа.       Толстый в винно-красной парадной рясе рядом с тонкой в перламутровом платье с глубоким декольте смотрелся несколько комично, но подобная разница комплекций совершенно никого не смущала, ведь большинство богачей жирело от невоздержанности в еде и драпировалось в самое дорогое. И шла эта пара не по улице, а поднялась по широкой лестнице на галерею, где бывшие зубья защитной стены превратили в изысканные ребристые колонны, между двумя из которых ныне красовался остеклённый бронзовый каркас крытого мостика на крышу соседнего здания. Закалённое стекло имело дополнительную силовую защиту от царапин подкованных сапог, чтобы никакие огрехи не попортили сногсшибательного впечатления прохождения по воздуху.       Кое-какой перекупщик доставил из Брасса тысячи стеклянных панелей с самым разным узором из выпуклостей, вогнутостей и граней, создающих восхитительную игру радужных зайчиков. Листовое стекло занимало лишь скромную часть потолка, но всю вторую четвёрку футов от пола Небесной Залы, создавая в стене шикарное панорамное окно, для которого пока ещё только делали жалюзи из ценных пород дерева и перьев. Разлапистая зелень в выкупленных у жрецов-друидов кадках купались в цветном свете, компенсировавшим отсутствие бутонов. Прикрывающие трубы гобелены и шёлковые ширмы с рисунками от простого геометрического орнамента до виноградных гроздей и абстракций успешно зонировали пространство Небесной Залы, для обстановки которой сразу не нашлось готового комплекта столов и стульев. Изящное и пёстрое решение на первое время грозилось стать постоянной изюминкой заведения.       Услужливые официанты сноровисто накрыли белой кружевной скатёркой чайный столик, вынужденно передислоцировав трапезу из самого солнечного места к дивану, дюжими слугами передвинутому к только что образовавшемуся ростовому окну с видом на стеснительно прикрывшуюся туманом реку и облачные горы – способные возразить беззаветно дрыхли после вчерашних обильных возлияний.       На первом золотом блюде вышколенные официанты под музыку внесли вчерашнюю закуску из полосок нежного филе форели, свёрнутых в колодцы, заполненные красной икрой и взбрызнутые особым оливковым маслом. На другом листе зеркально-полированного золота подноса внесли серебристо-белый виноград, выращенный кое-кем на ветвях Мирового Дерева и удивлявший всех приятным медовым привкусом при полном отсутствии косточек. В последнюю очередь на стол встали плоские блюда с только что вынутыми из духовки сырными булочками, золотистым омлетом и спасательным кругом утреннего шеф-повара, смекалисто вывалившего на запекаемый блин порцию вчерашнего мясного салата с помидорами и засыпавший сверху тёртым сыром со свежим укропом и тонкими колечками перьевого лука.       Увы, утренняя бабочка Жемчужины сопроводила до ресторана, поддержала перестановку, угостилась глоточком кисленько-сладенького белого аперитива и, сославшись на мадам Тамм, упорхнула обратно в холл, оставив Симиона со сделанной в виде быка бутылкой перелитого через фильтр красного вина к золотисто-румяной рыбе. Фигуристую Риве заменили девочки-припевочки, которым ещё рано было поздно ложиться спать. Приятные певчие голоски и полуобнажённые натуры Симион, сполна удовлетворённый посоветованной Латандером жрицей любви из храма в Брассе, без зазрения совести променял на лирические флейты, больше подходившие его грустному настроению и плавному движению парусов разномастных речных судов, изо дня в день снующих меж берегами и обеспечивавших работой да едой сотни и сотни глоток.       - Здравствуйте, Симион! Как я рада вас видеть! Слава богу, вы сумели выкроить время на Жемчужину, - впорхнувшая Алистимра весёлой канарейкой и цоканьем каблучков сходу разогнала скуку.       - Здравствуйте, мадам Алистимра! – Грузно поднялся Симион. – Я тоже рад вас видеть. Вы как всегда великолепны!       Комплимент совершенно не отразил всех стараний мадам. Самую малость свободная шёлковая блуза под бронзу с декоративными аппликациями кусочков дорогих тканей других фактур. Струящиеся тесноватые брюки под коротким юбочным воланом, обтянутым почти прозрачной белой органзой с чешуйчатым наслоением кусочков газы зелёных оттенков. Эдакая творческая стилизация орденской башни Братства Великолепного Солнца.       - Спасибо. Ах, Симион, позвольте присоединиться к вашему диванному завтраку?.. – Полувопросительно мурлыкнула напудренная алебастровая птичка, решившая загладить оплошность с ассортиментом афеллированной ресторации и таки доесть всё предложенное высокому гостю упитанного телосложения, почти не клевавшего свой второй завтрак, словно презирал местную кухню.       - Если вам удобно, мадам, - пузан неловко посторонился, пропуская обворожительную даму, успевшую совершить утренний туалет всего за каких-то два часа. Хотя жемчужная клетка занимала достойное место меж грудей, её волшебными дарами нарочито не воспользовались. Алистимра вела свою игру, непонятную Симиону.       - Что-то вы нынче не веселы, нос повесили. Кто посмел испортить вам аппетит, Симион? – Устроилась мадам, применив кантрип невидимой обычному глазу магической руки, поставившей на поднос тарелку с омлетом и фужер белого супротив вращаемого колбасками бокала с красным вином одного из дорогих эльфийских сортов, насыщенных солнечными пузырьками.       Собственно, Тамм и попортила, ничего не предприняв за три дня, прошедшие с момента торжественного открытия Солнечного Гало Прекрасных Цветов с посвящением в санмастеры первой ступени дюжины орденских братьев, получивших по пылающей булаве о дюжине лепестках, и принятием в орден двенадцати десятков новых братьев, которым вручили дубины-факелы и через солнечные кольца круга телепортации отправили на месяц проходить начальную теоретическую и боевую подготовку на главной базе Братства Великолепного Солнца под руководством своих сержантов и духовным наставничеством отрядного клирика. В башне же поселилось двенадцать братьев, которым доверили воспитывать двенадцать семилетних отроков из семей всех сословий Криммора. Через семь месяцев дети обвыкнуться достаточно, чтобы их отправили учиться и жить в орденский пансионат, взяв на смену новую партию. Мэр Браен оказался настолько любезен, что не счёл их за взрослых, разрешив заселиться в башню ещё дюжине дюжих братьев, загодя отобранных и имевших при себе наградные бронзовые фигурки гиппогрифов, превращающихся в великолепных ездовых животных схожих коричневатых цветов, специально подобранных изготовителем. Забирать слова обратно мэр не стал, смекнув, что крылатый боевой отряд окажется чрезвычайно полезен как в плане защиты города, так и в плане выбивания денег на собственные подразделения на крылатых скакунах. Аколит Симион тогда впервые появился вместе с гроссмейстером Дэлеготом и с ним же отбыл для расширения в кафедральный собор Храма Утра, что находился в стоящем на пересечении торговых трактов городе Элверсулт с населением почти в треть Криммора – девять тысяч семьсот двадцать восемь согласно прошлогодней переписи горожан. От звонкой бронзы ифритов было решено отказаться в пользу каменного литья азеров - из тёплой и светящейся породы Солнца вместо угольно чёрного пережога. Череда этих важных для церкви Латандера событий утомила добровольного помощника, вынужденного в лицо лгать о своём причастии настоящим жрецам Лорда Утра.       - Тревожное чувство, - полуправдой ответил Симион, взболтнув вино на просвет. Льнувшая к нему мадам вся обратилась в слух, но её страхам не суждено было сбыться, поскольку отшиваемый ею меценат не жалел о безответных подарках, хотя и не мог позволить им остаться бестолковыми. – Мисс Меиривеле поведала мне о счастливых бракосочетаниях в стенах Жемчужины. Увы, мадам, я не уверен, что первые брачные ночи молодожёнов оказались столь же счастливыми, а главное плодовитыми. Как вы думаете, добросердечная Алистимра, получится ли сегодня выделить покои под святилищем для следующих новобрачных? – Спросил тот, кто так ни разу и не воспользовался специально для него приготовленным номером, вот незадача, на эту ночь оказавшимся перекупленным – вместе с приложенной к постели Алистимрой. - Ночь на шикарном ложе под венчальным алтарём гарантирует зачатие в трезвой любви, а искренне верующие бесплодные даже обретут избавление от своего недуга. Полагаю, при наличии Покоев Молодожёнов в Жемчужине ежедневно начнут играть по свадьбе – разве это не будет великолепно?       - Так выпьем же за это великолепное предложение, мой милый друг Симион, - обворожительно улыбнулась Алистимра, чокнувшись своим фужером с белым о поднятый бокал с красным.       Этот вариант оказался для владелицы гостиницы отнюдь не идеальным решением дилеммы относительно упомянутых апартаментов, а также вовсе не отличным поводом для раскошеливающего размещения в Жемчужине всех родственников богатеньких пар с организацией их кормёжки в элитном ресторане под боком. Всё к одному – запрошенные Симионом экзотические танцы придутся весьма кстати для гуляющих из разных Королевств. Увы, владелица Жемчужины не для этого делала свою гостиницу. Она всё ещё видела в Симионе угрозу потери власти над собственной гостиницей, однако, он не метил на её место, а наоборот ратовал за сохранность текущего порядка вещей в условиях происходящих изменений. К сожалению, фальшивый аколит слишком поздно сообразил невозможность совмещения здания со святилищем Латандеру и борделем – это возможно лишь при условии организации здесь храма богини красоты Сьюн вместо банка Вокин. Ни то, ни другое, как выяснилось, не входило в планы бога, решившего поддержать здесь институт семьи, возродив былое предназначение здания.       - Прошу прощения, мадам Тамм, я вас оставлю. Пойду в святилище Латандера обеспечивать плодотворное влияние алтарного места. Мне бы ещё как-нибудь успеть до завтра доставить металл и стекло на склады Тулвана, - упомянул Симион соседа через улицу с запада от квартала с Жемчужиной. – Сдать братские трофеи в Когтешип Любознательного, сделать крупные заказы в обувном Белнара и у Уоазгоаза Ткача да посетить другие торговые площадки Криммора. В общем, оправдать прозвище Караванный, - виновато развёл он руками с грустной полуулыбкой.       - Ах, прощаю, и не печальтесь, достопочтенный аколит Симион, вы как всегда всюду успеете, - сидевшая Алистимра лукаво подмигнула, отсалютовав белым вином и махом допив фужер, чтобы скрыть свои глаза от слишком проницательного взгляда, в котором узрела упрёк за неоправданно затянувшееся томление толстячка, постепенно оборачивающееся против репутации самой Тамм, которой пока ещё невдомёк было, что третьего раза не будет – у Симиона тоже имелась гордость.       Пастор Мармадьюк, конопатый клирик одного с Симионом роста и внешнего возраста при завидном атлетичном телосложении, имел чересчур широкую натуру, не помещавшуюся в келье - бывшей служебной каптёрке со своим входом в комнату омовений, где свершался закрытый обряд над нагими брачующимися, потом выходящими к алтарю в символично белых туниках до пят для сакральных клятв обоюдной верности с Богом при свидетелях, а уж пышная и многолюдная светская церемония – это ближе к вечеру прибылью соседней ресторации. Но за ежеутреннее лицезрение женских прелестей молодух с благословением чрева выходящей замуж и впервые переспавшей со своим мужем – обрадованный Мармадьюк принялся истово молиться у алтарной длани из белого мрамора с золотыми прожилками. Простой человек впал в религиозный экстаз при появлении вызванной Симионом пары архонтов-светочей, помогших клирику познать силу молитв о лечении критических ран и молота богов. Итого в алтарь святилища Латандера оказалась внедрена целая святая троица, в том числе символизирующая мужское и женское начало с порождаемой ими новой жизнью.       Отголоски священнодействия ощутил и настырный купец с щегольской бородкой-якорем над двойным подбородком. С трепетом и стыдом он поспешил убраться из апартаментов, по дороге встретив улыбчивую мисс Меиривеле, через серьгу тайных посланий получившую от мадам срочное распоряжение во что бы то ни стало выселить этого краснокожего мулана, пока мистер Малван напрягал слуг для подготовки предпоследнего этажа, к слову, большего по площади из-за отсутствия скошенной крыши. Мадам позаботилась и об истинном латандерите Мармадьюке, позволив священнику занять комнату зримо просторнее вышерасположенной, дабы в случае необходимости вместе с наперсницей девицы подержать свечку у брачного ложа и потом вынести родственникам парня красное на белом доказательство непорочности выданной замуж девицы, а при крайней нужде в своей постели сперва ликвидировать безграмотность молодожёнов на личном примере с одной из горничных Жемчужины – всякое бывает. Симион тоже облегчил служение пастора Мармадьюка, забрав с собой ковёр-телепорт – здесь ему не место.       Естественно, Симион с волшебным ключиком не шастал по запруженным и загаженным улицам переполненного Криммора, а потому в рекордные сроки обошёл все перечисленные мадам магазины, в промежутке отведав восхитительных сырных деликатесов Хэлвэна, а также творожно-сметанных роскошеств у Зорнфлэймса и медовых фантазий в булочной Маэрли, которым прошедшей ночью ниспослал благоприятные сновидения на тему своих желанных лакомств, за которые подарил по миловидному факелу-элементалю и даже сам закрепил их, чтобы каждый раз при входе клиентов или персонала не тянуло уличным амбре и гомоном. Заглянул человек в рясе и к «тайному» Волшебнику в Рясе, которому четвёртому и последнему в прошедшую ночь отправлял сновидение со списком своих заказов, чтобы втихую явиться на минутку, совершить бартер и отчалить, не напрягая Теневых Воров этой сделкой.       Разумеется, Симион не просто так помянул перед Тамм о снедающем его тревожном чувстве. Над городом чем дальше развивалось утро, тем гуще становилась тягостная аура. Даже крысы смирнели и прятались в норах, а чайки наоборот громче горланили над городом, возвещая умеющим слушать о том, что быть беде. Конечно же клирики и друиды из Колыбели Чонти доложили мэру Корлину Браену, который взвёл нервы стражам правопорядка и усилил дозоры на стенах. Вновь наглотавшемуся зелий престарелому мужику не составило большого труда гениально сложить дважды два и помчаться к башне Сан-Гало на крыльях новости о взбесившемся красном драконе, поутру уничтожившим рыбацкую деревню на озерце у подножья Тролльих Гор, собственно, где находился печально известный потухший вулкан Дымный Шпиль, служивший логовом великого Балагоса, прозванного Погибелью Драконов.       - Аколит Симион! Хвала богам, вы явились, а я как раз направлялся в Сан-Гало и разослал гонцов за вами, - громогласно воздел руки Корлин, когда увидел, как упомянутый индивид нагло открывает дверь измерений прямо в холле замка Таэлдорн, где царила большая суета среди чиновников и посетителей мэрии. – Приветствую, - почтил он шибко ушлого священника, о котором накануне беседовал с очередным дотошным носителем значка с серебряной арфой в лунном серпе, доставившим ранее им обещанные доказательства того, что орден солнечных еретиков якшается с Чёрной Сетью – Теневые Воры Амна давно на ножах с Зентарим. Грязный компромат не смог остановить торжественного открытия в Кримморе орденского представительства, совмещённого с парфюмерно-цветочной лавкой-оранжереей.       - Здравия, сэр Корлин. Свет надежды негасим! – Бодро возвестил пухлощёкий.       - На бога надейся, а сам не плошай, - тут же ответил скуластый с нервным тиком морщинок от уголка левого глаза. – Пройдёмте ко мне в кабинет, достопочтенный аколит Симион, - рукопожатие перешло в приглашающий жест туда, откуда пара некогда подаренных факелов-элементалей с подозрительными лупалками была перемещена сюда, в холл, сразу после ухода дарителя. – У меня к вам есть насущный разговор первостепенной важности, - пояснил мэр, не желавший обсуждать остро щекотливое дело при всём честном народе, при появлении знаменитого аколита начавшего кланяться ему и шептать молитвы Латандеру, теребя благословлённые золотые монеты-талисманы, на чёрном рынке стоящие в дюжину раз дороже номинала.       - О, так вы согласны стать героем Криммора, защитив город от взбесившегося-таки Балагоса Летучее Пламя? – Притворившись чуркой, прямо в лоб спросил Симион, совершенно не приглушая голоса, ожидаемо посеявшего панику, пока ещё тихую, но по бледности заговорившего по-рыбьи мэра грозившуюся мгновенно перейти в самозабвенную. Одно дело похваляться имеющимся оружием, совсем другое проявить отвагу и применить его в реальном бою. – Только учтите, пожалуйста, что аколитом Братства Великолепного Солнца доставленное средство не из дешёвого фуфла, сэр Корлин, и злостным сквернословам оно не продаётся, а примеряться к нему надо бы начать уже прямо сейчас, - внятной скороговоркой сообщил толстый человек в рясе священника, братским похлопыванием по плечу предупредив крепкое матерное предложение, которым Браен жаждал вознаградить жирдяя с салом вместо мозгов. – Так вы согласны или прикажите мне вламываться к ногам Драконьей Леди семьи Офал? – Упоминание матроны, не раз организовывавшей покушения на мэра Браена и разными способами устранившей не один десяток чиновников из его администрации, вернуло Корлину способность рассуждать по-человечески:       - Я прикажу вам проследовать в мой кабинет, - ледяным тоном скомандовал черноокий, сверливший взглядом похлеще иной дрели. Он пожалел, что убедительный и осведомлённый агент Арфистов отсутствовал рядом с ним, срочно отправившись выяснять детали новых шевелений в Жемчужине, начавшихся после утреннего визита туда небезызвестного и крайне загадочного аколита Симиона. Корлин без зазрения совести стравил бы этих двух могучих хлыщей, зудящих прыщами на заду.       - Оу, примерка возможна исключительно на крыше Таэлдорна и желательно с применением реально изменяющей облик подвески, вручённой мной мадам Тамм за так и не оказанную услугу. И прошу прощения, господин мэр Криммора, но за отсутствием ваших реальных дел в связи со сделанной до заката седьмого дня элесиаса нашей прошлой изустной договорённости в вашем кабинете я вынужден стребовать публичной оферты купли-продажи, - жёстко заявил эрудированный мужчина, проведя рукой, не глядя на развесивших уши чинуш, горожан и приезжих, не спешащих бросаться в панику без подтверждения реальности угрозы атаки великого красного дракона возрастом постарше Летоисчисления Долин, распространённого среди торговцев Фаэруна вместе с календарём Харптоса. Низко по отношению к Алистимре, но реально потребно для продвинутого перевоплощения Корлина.       - Излагайте, - железно кивнул Корлин, обжёгши взглядом окружающих, словно бы это они своей нерасторопностью затормозили прибыльные прожекты или даже хуже того – привлекли внимание дракона Балагоса, в этом году уже ославившегося разрушениями в двух городах. Собранный Симион тут же завёл быстрый речитатив:       - Во-первых, как вы знаете, сэр, я не только за красивые глазки одаривал мадам Тамм и её заведение сверх всякой меры, да простит меня дама и Золотая Леди. Увы, мои личные интересы остались за бортом. Поэтому, господин мэр, отменяются наши с вами так и не начатые мэрией реализовываться договорённости о расширении Жемчужины лавкой амулетов, банковским домом Вокин и конторой ТриП. Во-вторых, гроссмейстер Братства Великолепного Солнца согласился с моими доводами о целесообразности организации услуг ТриП сугубо под эгидой ордена вместо сети жемчужных гостиниц по всему Фаэруну. Поэтому, господин мэр, в ближайший час стартующая в Кримморе деятельность ТриП переносится на базу орденской башни Сан-Гало и навеки вечные не подлежит ни городскому, ни государственному, ни прочим налогообложениям и другим видам сборов, отчислений и регулирований. В-третьих, в Колыбели Чонти не смеют и мечтать вырастить Великое Дерево в черте города. Но оно бы со своей высотой в триста шестьдесят пять футов справлялось с насыщением городского воздуха приятным и полезным хвойным ароматом, а также послужило воздушным ярусом храма. Поэтому, господин мэр, надо срочно выдать жрецам разрешение на немедленную высадку на пяточке мостовой сразу севернее церкви Мать-Земли вот этой доставленной мною шишки Великого Ласпэра. Взамен предлагается следующее. Во-первых, участие в вашей предстоящей воздушной схватке с красным драконом орденской дружины на гиппогрифах и под командованием солара Нанаэль. Во-вторых, разглядывание и правильное проворачивание мною в солнечной замочной скважине этого вот ключа с целью перманентного оказания соответствующей услуги ТриП для установленной категории клиентов, а именно – принудительной высылки драконов в радиусе двух миль, - вместе с извлечённой шишкой размером с кабачок Симион продемонстрировал свой знаменитый и всеми вожделенный волшебный ключик с крупным бриллиантом. - В-третьих, яйцо белого дракона с внедрённой староимперской магии арканистов Нетерила – двеомер смены формы, - человек в рясе озвучил самый внушительный аргумент, вызвавший искры надежды в очах и вздохи облегчения: - Упомянутая подвеска Жемчужных Альтернатив значимо поможет пользователю в улучшении его драконьего перевоплощения. Как гласит девиз солнцепоклонников - свет надежды негасим!       - Предположим, в целом я согласен, - еле выдавил обтекаемость Браен, сурово хмурящийся и поджимающий губы под давлением устремлённых на него десятков взоров и нестройных шепотков, пока не осмеливающихся встревать в голос, клеймя и осуждая босса. Ещё утром мэр бы ни за что и никогда не согласился на столь невыгодные условия, а теперь бы собственным ножом для писем пырнул арфиста под рёбра. - Но что, если Погибель Драконов повернёт на Эсмельтаран вместо Криммора?.. – Хрипловато озвучил он тяжёлый вопрос, внутренне уже приняв отважное решение.       - Я убеждён, что цель Балагоса именно Криммор. Ещё при планировании великолепного зажигания вечного мини-солнышка было ясно, что этот яркий и постоянный огонёк станет бельмом на глазу всех больных манией величия, особенно таких неизлечимых, как Балагос. И что именно на этой почве разум многовекового Убийцы Драконов может помутиться, поддавшись зловредной для драконов магии. Нам крупно повезло, что ополоумевший от ярости дракон не совершает атаку в здравом уме. Хотя, признаться, от клюнувшей Погибели Драконов ожидалась куда большая выдержка. В любом случае, сэр, возводимая орденом защита от драконов выдворит из принявшего на города всех червей, кто посмеет вылезти на свет, - размывая степень опасности, произнёс уверенный в себе Симион, не ставший вдаваться в подробности, что, к его стыду, это не ему было ясно и не он ожидал, узнав намёки обо всём этом лишь на сегодняшнем рассвете от посланца Латандера, поднявшего ни свет, ни заря.       - Эм… - судорожно соображавший человек облизнул пересохшие губы. - Белые драконы - самый маленький и слабый вид. Может у вас есть яйцо красного дракона или чёрного? – Мэр крупного купеческого города не мог при всём честном народе осрамиться отсутствием торговой жилки даже в такой судьбоносный час. Качество его мышления не позволило выявить разрушительный изъян в логике.       - Есть и красное, но не для вас, сэр Корлин. Пожалуйста, поймите, чтобы убить великого надо самому являться великим. А раз под рукой таких нет, то люди применяют военную хитрость. Во-первых, перевоплощение в дракона получится тем крупнее, чем старше и здоровее ветеран, использующий заколдованное яйцо. Во-вторых, красный особенно уязвим для ледяного дыхания белого, особенно защищённого от встречного огня. В-третьих, когда разум помутнён, зверя ведут инстинкты, в том числе размножения. К сожалению, да простит меня дама и Золотая Леди, я утром убедился, что великолепная Тамм даже при наличии кулона с жемчужинами моментальных превращений принаряжается по нескольку часов, а тут ведь схожее дело с применением яйца для облачения в шкуру красной самочки-соблазнительницы. Вряд ли вышедшая из детородного возраста мадам сумеет воспринять Погибель Драконов за вожделенный объект сиюминутного вожделения. С матроной благородной семьи Офал я не знаком, да простит она мою неучтивость за глаза, однако её народное имя заставляет думать о том, что эта леди при наличии возможности омолодиться и ради власти не только очарует бешеного Балагоса, но и затащит его под алтарь святилища Латандера, прямо на организованное сегодня в Жемчужине ложе в покоях молодожёнов, где даже подобная пара способна гарантированно зачать с благословения Бога Перерождений, пусть и полукровку. Сэр Корлин, орден весьма ценит ваше личное расположение, потому вместо незнакомой Леди Дракон Офала я обратился к вам, - пролил елея аколит, вынужденно гваздаясь в политике. – Не обессудьте, что я пришёл к вам после показавшейся мне более привлекательной Алистимры Тамм, в качестве колдующей плутовки более подходящей для временного волшебного преображения, хоть в красную, хоть в белую драконью самку старого возраста.       - При этом Вы не оценили моё время и нервы горожан, - прилюдно вернул укол Корлин, бывший на ножах с упомянутой амбициозной матроной. – Какой вариант продуман на случай, не дай Тимора, моей неудачи?       - Нашей, господин мэр. Вы, я и братья готовы пожертвовать собой ради защиты безвинных. Если что, то на улицах Криммора часто слышны похвальбы драконоборцев. В случае пересечения потрёпанным Балагосом городского периметра всем героям представится великолепный шанс проявить себя, заслужив славу, почести, титулы и трофеи… Господин мэр, три вопроса задано, а время поджимает. Каково ваше твёрдое слово?       - Я согласен на эту сделку… - официальным тоном начал говорить мэр Криммора, которого вынудили до последней буквы соблюсти формальности изустного контракта между двумя сторонами.       Симион пытался не думать о себе, как злопамятном и лицемерном. Будь он настойчивей, то зацепился бы за Криммор аж зубами, однако малоприятный город не вызывал у него желания бороться за самое солнечное место, как и власти не горели желанием тесниться и делиться, а потому ничего личного – без обид. Как говорится, всё надо делать вовремя. Та же столица Амна, Аскатла, занимала более стратегически удобное положение в устье Аландора, обладая одним мостом через реку при потенциале строительства целого ряда для более эффективной переправки торговых караванов. Если уж вкладываться в капитальное строительство, то именно в мосты и соборы при них. А пока что за следующие полгода предстоит установить в крупных городах Фаэруна ещё одиннадцать орденских башен, подобных Сан-Гало. Три точно будут поставлены в Элверсулте, одна действующим маяком в доках Аскатла, ещё семь, вероятно, охватят берега Озера Пара, раскинувшегося примерно в тысяче миль юго-западнее Амна, по большей части выстроившись в крупных портовых городах Пограничных Королевств, где благородные в ноги бросятся за кучи неликвидных отбросов Брасса.       Через несколько минут приказы, выкрикиваемые зычным голосом Корлина, ещё пуще разворошили чиновничий улей замка Таэлдорна, крыша которого часто использовалась под плац и ристалище. Туда Симион открыл дверь измерений после отправки посланца в Жемчужину. На крыше же Корлин вскоре превратился в старого белого дракона, своим громогласным рёвом и неожиданным появлением перепугавшего прорву народа и скотины. Сила звериной глотки позволила мэру голосом дракона возвестить Криммору об угрозе нападения Балагоса и приказать немедля убираться всем с реки и западного направления, где будет происходить битва драконов. Лучше паника и жертвы толчеи, чем пепелище вместо крупно населённого города. К сожалению, имелся целый ряд причин для схватки именно вблизи Криммора…       Высшее заклинание было сплетено мэтром достаточно умело и качественно, чтобы перевоплощённый человек не путался в крыльях. Увы, не разобравшаяся в ситуации мадам Тамм сходу отказала посланнику мэра, не сумевшему втолковать суть. Потому лишь спустя четверть часа, подаренных мантикорами, призванными на пути Балагоса, Корлин-дракон стал уверенно рассекать дымное марево над городом, приноравливаясь к управлению телом и манёврам с гиппогрифами да лучезарной Нанаэль, после своего призыва рьяно взявшейся за порученный отряд «бестолочей». Симион же в это время инструктировал обвенчавшиеся в Жемчужине супружеские пары, за прошедшие дни переманенных на службу ордену высоким доходом, рабочей одеждой, личными комнатами в стеклянной мансарде по соседству с орденской башней. Он запряг всех на извоз респектабельных клиентов на одинаково узорчатых коврах-самолётах, сплетённых бединами в оазисе Дождя по заказу и из материалов неофита Андреаса, что позволило без проблем перекрасить по единому стандарту и быстро зачаровать на манер калимшанских образцов. Эта скоростная и удобнейшая услуга коврового такси за фиксированные семь золотых монет от места до места внутри города (из них одна заработком для рулевого с факелом-элементалем, два ордену, два отчислением за авторские права и два организатору) супротив от золотого до десяти у конных да колясок стала сразу же бешено востребованной и сверхпопулярной среди состоятельных персон, пожадничавших вкладываться полумиллионным состоянием в подобное предприятие, с дюжиной ковров окупившееся бы всего лет за пять или семь. К слову, гиппогрифов ордену разрешили лишь потому, что: «Ну, раз эти волшебные фигурки принципиально не испражняются…»       Едва маячившая на горизонте гигантская туша красного дракона Балагоса влетела в область примерно двенадцати тысяч футов вокруг вечного мини-солнышка над башней Сан-Гало, привычно сидевший на ковре-самолёте Симион повернулся лицом к шару света. Толстая человеческая фигура в красной рясе контрастировала с солнечно-белым источником в ярд диаметром, как делали во многих волшебных маяках на морских побережьях. Толстопуз ещё в ресторане всю голову себе сломал, пока перекладывал параметры паутины сложного двеомера на двенадцатеричную систему счисления. Без ухищрений он бы ни за что не вывел многие сотни цифр числового ряда координат Сол, центра данной Хрустальной Сферы. Вся загвоздка была в том, чтобы белый Корлин-дракон достаточное время сдерживал Балагоса, периодически пролетая вместе с ним мимо заколдовываемого «маяка». Симиону требовалось считать и пересчитать под двеомер параметры драконьих тел, экстраполировав на все подвиды и предусмотрев гуманоидные формы. Предполагалось, из источника над башней Сан-Гало вырвется луч света или вовсе свет распространится одновременно в Эфирном и Первичном Материальном Плане для принудительной телепортации любого дракона-неприятеля, вторгшегося в Криммор. Латандер предоставил принципы оцифровывания на примере молитвы смены плана, дав какое-то слишком пространное объяснение необходимости этого шага, дескать, вечное мини-солнышко будет реально действовать вечность. Вне зависимости, существует Магия и по каким законам. Типа такой учёт ошибок прошлого, когда массовый отказ мифалларов погубил могучую Империю Нетерил.       Вставить в шар света ярко сверкавший ключ. Провернуть его по делениям двенадцатичасового циферблата на тройку. Отпустить. Взяться, сделать неполный оборот до единицы. Отпустить. Взяться, сделать полный оборот и докрутить до восьми… Симион подавил мысль, что он бы так в одиночку свихнулся задолго до того, как безошибочно ввёл весь цифирный ряд - благо в Эфирном Океане внутри башни перед началом ритуального колдовства было совершено почкование на четыре копии. Мэтр очень хотел не просто лицезреть, а координировать схватку с Балагосом, однако был вынужден уступить, проинструктировать и оснастить союзников, выдав комплект из шестнадцати жемчужных серёжек для групповой телепатической связи.       …оглушающее рычанье прокатилось громовыми раскатами, посшибавшими всех чаек и прочих пернатых, кроме дивного ангела из соларов и дюжины волшебных гиппогрифов. Четыре группы по три брата по взмаху молниевидного розового меча Нанаэль сделали арбалетный залп. Рассеивающие магию болты оставили за собой белёсые следы, словно шпаги, метко кольнувшие грязно-красную тушу дракона – лишь царапнувшие броневую шкуру. Болты из напряжённого стекла превратились в пыль, забившуюся в щели между чешуек. Двенадцатикратное срабатывание двеомера великой пробивающей магии шестого круга сорвало всю рефлекторно наложенную покрывающую и улучшающую магию, сделав Балагоса уязвимее к атакам защитников Криммора.       Гиппогрифы, хоть и были волшебными, но порскнули в стороны в неподдельном испуге, когда шипастая пасть, способная одним махом проглотить каждого всадника вместе с верховым животным, исторгла струю ужасно ревущего пламени, вытянувшегося на длину дракона и взрывным образом раскрывшегося впечатляющим облаком огня, оправдывающего драконий титул Летающее Пламя. Недрогнувшая Наниэль не сдвинулась с места, выставив вперёд свой удивительный меч в левой руке - подвижный обод-гарда сыграл роль щита. Сакральный иммунитет к огню сдюжил лишь один этот удар, чем позволил невредимому солару совершить неожиданную атаку гигантским мечом в правой руке: срубила коготь отстоящего пальца и порезала ладонь правой лапы, а потом, взмахнув белыми крыльями и увернувшись от смертельного удара задней лапы, хлестнула розовой молнией по ляжке. Разряд запрыгал по огромадной туше дугами электрической цепи, перевалив через хребет на вторую заднюю лапу и заставив красного дракона с рёвом ярости совершить поворот от прямой на Криммор.       Издёвкой над амбициями Латандера, аспекта более древнего бога Амаунатора, красный дракон Балагос отсчитал более дюжины веков и находился на высшей двенадцатой стадии развития, вымахав в длину на сто двадцать футов от кончика хвоста до носопырки. Колоссальный змей, разумеется, уступал своему северному сородичу Клауту, как шептались, являвшемуся отцом Балагоса. Но от этого великий змей из Земель Интриг не становился менее ужасающим и смертоносным противником с колдовскими заклятьями аж до высшего девятого круга включительно.       Будучи в бешенстве, многоопытный Балагос не утратил ни одного заклинания, что и доказал привычным взмахом левого крыла, походя превратившего ошмётки его дыхания в свору больших огненных элементалей. В этот момент из собственными силами намороженного в вышине облака вынырнул белый Корлин-дракон. Изначально защитник планировал обрушиться на вражеский хребет, и если не оторвать, то повредить одно из кроваво-красных крыльев, однако был вынужден вместо пикирования совершить планирование с выдыханием ледяного дыхания, погасившего уязвимых к холоду элементалей. К сожалению, перевоплощённый человек не являлся асом пилотирования драконьих туш, поэтому трое больших элементалей в форме горящих птиц рух сумело избежать смерти и атаковало незадачливого белого дракона.       Первая атака братьев ордена Великолепного Солнца удалась именно из-за гипнотического влияния на раздутое эго Балагоса солнечного шарика над золочёной башенной маковкой. Второй залп выданными бойцам стеклянными болтами оказался менее слаженным и результативным: лишь семь кислотно-зелёных болтов нанесли алхимические ожоги на потемневшей чешуе и перепонках красного дракона, а промахнувшиеся пять на многие футы вокруг себя окислили дорожную пыль, битком набитые стойла, молодой вяз и траву с кроличьей норой.       Нанаэль ввинтилась в небо, уводя махину Балагоса за собой, подальше от обитаемой поверхности. Пока туша красного медленно разворачивалась, солар распахнула во всю ширь свои великолепные белые крылья и резко махнула – с каждого в сторону врага сорвалось три солнечных луча со спрятанными в них перьями, прошившими крепчайшую драконью чешую, словно доски какие. Великий змей взвыл от божественных уколов и харкнул огромным огненным шаром. Лишённая иммунитета, павшего после первой дыхательной атаки, солар штопором ушла вниз и к реке, с кажущейся лёгкостью избежав взрывной волны пламени, разошедшегося стофутовой сферой огня и ударной волной звука. Нанаэль не рискнула приближаться к хищно и злобно оскаленной морде, чтобы стегать её розовым хлыстом молнии – слишком велик риск оказаться проглоченной или раскушенной.       Две команды из четвёрок братьев на бронзоватых гиппогрифах, занимавшие выгодную позицию, успели перезарядиться и по подсказке следящего за боем тактика с Врат Аландора воспользовались случаем выстрелить в вытянувшегося перед их лицами великого ящера. Шесть бриллиантовых болтов, плотно начинённых алмазной пылью с двеомером очищения разума, воткнулись в любезно подставленный драконий бок, великолепно заискрившийся на солнце, пробившимся между туч в ответ на истовые молитвы орденских жрецов и паладинов, собравшихся в круг священного клира наверху башни Сан-Гало. Увы, красивый пшик от наспех сварганенных изделий – затемняющая разум драконья ярость никуда не испарилась.       Добив последнего большого огненного элементаля, оставшийся без малейших подпалин и ожогов белый Корлин-дракон припустил к реке, над которой манёвренная солар уносилась от громоздкого красного дракона, на впечатляющих рефлексах впустую израсходовавшего пару двеомеров парализации находящихся вблизи монстров и две серии по пять магических снарядов, безвредно притянутых левым мечом ангела, огрызнувшейся разрядом розовой молнии, болезненно выбивший один из клыков раззявленной для дыхания пасти. Если бы не затуманивающая рассудок зловредная магия, Барагос уже испепелил не ахти как державшихся в сёдлах орденских братьев, непривычно орудующих тяжёлыми арбалетами, несмотря на внушительный арсенал болтов, бьющих по дракону слабее комариных укусов. От непробиваемой шкуры отскакивало большинство болтов, акромя проникающе-бронебойных, предназначенных для преодоления щитоносных латников с крепостных стен.       Красное и белое – бык и овца. С голубкой.       Ветер трепал угольно-чёрные волосы, ниспадавшие от чайки высокого лба до самого пояса - Дэлегота. Во всех смыслах поджарый огненный дженази обладал обычным смуглым безусым лицом, очерченным каймой бородки. Его натуру выдавал живой огонь артерий, струящихся под кожей обнажённых рук, темнеющих от бронзы у плеч до угольных пальцев, в правой руке сжимавших серебряно-мифриловый щит, а в левой шипастую булаву – оба артефакта достались гроссмейстеру от аколита и были внешне очень похожи на его предыдущие с целью введения врагов в заблуждение о возросшей угрозе для их тщедушных жизней. Дэлегота никто не звал на битву, он сам явился незадолго до подлёта Балагоса, вызвавшись стать запасным игроком и предпоследним рубежом защиты Криммора, тем самым публично признавая ответственность ордена за привлечение величайшего бедствия в виде великого красного дракона, способного походя стереть город с лица Фаэруна. Сам Великий Бог Латандер наблюдал за битвой красного и белого глазами своего избранного чемпиона, обозначив своё присутствие зримым золотистым ореолом, формирующим в умах сотен зрителей навязчивую мысль паломничества в Элверсулт или Уотердип, где размещалась база ордена Братства Солнца и один из самых известных храмов, посвящённых Латандеру.       Развернувшаяся в небе драма свидетельствовала о никчёмности защитников, не способных нанести хоть сколько-нибудь серьёзный вред великому змею. Бешеный Балагос показывал чудеса на виражах, хоть и не блистал умом. Сперва встал на крыло и вместо погони за соларом резко вырулил вверх, вильнув хвостом так, что Нанаэль едва успела закрыться скрещеньем мечей, закувыркавшись в воздухе вместе с выбитыми перьями. Затем он мог бы срыть свои очертания в глубокой темноте, но вместо этого выместил ярость, выдохнув огненную струю по группе, чей стрелок удачно разбил стеклянный болт прямо о делавшую вдох морду. Хоть они и порскнули в разные стороны, чтобы потом вновь собраться, но недостаточно быстро. В буквальном смысле летучее пламя достало их животных, и три обгорелых трупа братьев разбилось оземь северного берега. Вместо кидания в три другие команды на волшебных гиппогрифах двеомера великого рассеивания магии или использования набранной высоты для пикирования в сторону ненавистной башни или ангела, Балагос громогласно издал полный устрашающей ярости рык, завершившийся бесславным чихом: критическое попадание внутрь кислоты и стеклянной пыли повредили его дыхательные органы, благодаря чему трое павших братьев могли быть воскрешены – с развеявшимся по ветру пеплом эта молитва была бы бессильна вернуть к жизни погибших героев.       Белый Корлин-дракон не поддался влиянию страшного рёва и юрко подлетел к столь удачно чихнувшему врагу. Однако его нехитрый манёвр был разгадан. Красный мог бы нырнуть вниз, яростно хлыстнув хвостом с переламыванием коротеньких лап и вспарыванием гребнем впалого брюха. Но вместо этого Балагос попытался развернуться на месте, за что поплатился крылом, в которое с боевым рёвом вцепился очень старый белый дракон, просто-напросто не думавший об имевшемся и у него арсенале магии. Отмороженные перепонки поломались вывешенной на мороз рубахой, но бешеный Балагос не обратил на это внимание, хитрым приёмом извернувшись и сбросив с себя врага, не успевшего порскнуть вбок. Погибель Драконов лягнул Корлин-дракона задними лапами с крушащей скалы силой, буквально порвав на лоскуты белый бок и с хрустом переломав ребра. Разбрасывая внутренности, вопящая от боли белая драконья туша закувыркалась вниз, а красная кое-как сумела удержаться.       Нанаэль успела вернуть поверженному мэру Криммора человеческий облик и подхватила полутруп у самой воды, чтобы немедля помолиться об исцелении. К сожалению, кашляющий огненными ошмётками великий змей тоже умел себя исцелять, чем и воспользовался во время яростного махания крыльями в сторону Криммора.       Ближайшая из команд со всей прыти метнулась подбирать останки братьев – по ментальной команде Дэлегота. Смелость братьям придавало ощущение божественного присутствия. Оставшиеся две команды, которыми гроссмейстер рулил посредством волшебных серёжек, слаженно бросили зачарованное оружие. Три тяжёлых восьмифутовых копья, сердцевины которых отлиты из самородного железа Плана Земли, и три с серым нутром, вырезанным из первородного камня Плана Земли. Все шесть с деревянными наконечниками, лозовидной оплёткой штырей и анимированным опереньем для придания свойств самонаведения и хранения могущественных двеомеров.       Пара часов – смешной срок для подготовки убийства великого змея. Братство Великолепного Солнца не было готово поднять славу ликвидаторов Погибли Драконов, поскольку лишь в последние годы откололось от Братства Солнца, только-только начав набирать собственную силу и преданный состав верующих в возрождение Амаунатора, солнечного бога Империи Нетерил. Именно поэтому метательные снаряды несли обманную благожелательность: чисто друидические двеомеры железного тела и каменной устойчивости элегантно миновали всю магическую сопротивляемость дракона к атакующему волшебству.       Красная чешуя в местах попадания выцвела в металлическую серость, третий снаряд спровоцировал спонтанное превращения плоти в живое железо, весящее на порядок больше обычной плоти. Устойчивость камня тоже отразилась на внешнем виде, превратив красного дракона в эдакую самородную глыбу металла, вдвое замедлив его и примагнитив к поверхности земли, нивелировав всё его природное волшебство облегчения веса, принципиально дающее возможность летать сей бронированной громаде.       Балагос издал удивлённый рык, а дальше его вопль яростного гнева потонул в чудовищном шлепке – драконья туша с расправленными крыльями бухнулась в реку. Туча брызг разлетелась во все стороны. Взбаламученная река вышла из берегов, снеся хлипкие древесные причалы всяких барыг да вдребезги разбив лодки лентяев. Камни крошились под драконом, продавливающим речное русло своим колоссальным весом - создающим новую заводь для рыбной ловли.       Шестеро мужиков поспешили сдёрнуть завязки и выпотрошить в реку притороченные к сёдлам мешки с хрустальными шарами, сиявшими аквамариновой магией призыва водных элементалей, приготовленных для тушения пожаров. У каждого орденца имелась: дюжина больших шестнадцатифутовых в росте, шесть огромных в тридцать два фута высоту, три великих. От такого массового срабатывания призыва со дна неожиданно поднялся – сам Старейший Элементаль Аландора о сорока футах роста и со свитой в десятки обычных водных элементалей немногим выше человека. Всей этой многотонной массе достаточно было навалиться на утяжелённого Балагоса, между прочим, известного любителя купаться. Проточные воды реки Аландор сердито вздыбились близь Криммора, начав слаженно топить и дубасить великого змея, яростно пытавшегося ворочаться и тем глубже вязнувшего. Захлёбывавшейся в воде и бешенстве морде было совершенно не до огненного дыхания!       - Приветствую, Водный Лорд! Я полагаю, Истишиа, сия забава исчерпала себя, - издали громогласно заговорил Латандер устами своего чемпиона. Вот кто-кто, а эти два божества купались в лучах всеобщего внимания, всем подряд даря свет надежды избежать участи быть испепелённым драконьим дыханием.       - Приветствую, Лорд Утра! – Обернулся водяной колосс, возвышавшийся в полутора милях от Врат Аландора. - Победа воды неизбежна, Латандер.       - Через минуту железное тело вновь станет обычной плотью. Любой вред Аландору пагубно отразиться на жизни людей, - возвестил божественный защитник, набирая привлекательность в глазах верующих.       - Тогда чего выжидаешь? – Безмятежно пробулькал старейший водяной элементаль реки, топнув по рогатой башке, всё никак не задыхающейся. Балагос пересиливал давление, своими мощными челюстями уже уничтожив большую часть призванных элементов, распадавшихся на ораву мелких.       - Нет великолепной славы в утоплении безумца. Отсылка на Сол вправит мозги Погибели Драконов, который в своём регионе обитания великолепно справляется с задачей регуляции драконьей популяции, - убедительно заявил Латандер голосом Дэлегота, божьей волей разносящимся на мили окрест. – Хрустальные шары, Король Водных Элементалей, это плата за любезную помощь в удержании Балагоса, - возвестил бог устами своего избранника. Латандер был недоволен отгремевшей батальной сценой, но это самое удобоваримое из того, что он мог успеть организовать в столь сжатые сроки.       - Принято, Лорд Утра. Расступитесь, - скомандовал Истишиа.       И речные воды стремительно разошлись в стороны, оголив изуродованное дно. И над маковкой башни Сан-Гало образовался долгожданный нимб. И луч света мгновенно сорвался с шара вечного мини-солнышка. И солнечное сияние мигом объяло попытавшегося вскочить красного дракона. И вякнуть не успел Балагос, как оказался телепортированным на один из островков посреди бурлящей светом поверхности звезды данной Хрустальной Сферы. И речные воды плавно сошлись и очистились, как ни в чём ни бывало, продолжив мирное течение. И ёкнуло не одно металлическое сердце, которым свет маленького солнца над орденской башней доставил ментальное послание с предупреждением о сутках перед принудительной высылкой из Криммора. И лишь вздохнул артефактор, которому предстоял ещё непочатый край работы над заявленным функционалом, с бухты-барахты не создающимся.       - Истишиа, я буду лично признателен за помощь в сегодняшнем взращивании Великого Дерева Ласпэр у Колыбели Чонти в Кримморе, - учтиво поклонилась фигура Дэлегота, в артериях которого текло теперь расплавленное золото.       - Я признателен за просьбу, Латандер, - вернул любезность и долг Истишиа, возвышавшийся над спокойной гладью реки. Путешественники и матросы – в городе битком набились прихожане этого божества, а подобающей церкви до сих пор нет. – Ещё кто-нибудь присоединится? – Вежливо уточнил гигант, то ли узнав, то ли нет своего знакомца, возведшего храм в честь Водяного Лорда, но так и не принявшего его веру в качестве единственной.       Водяной колосс к этому моменту «вылился» на берег и начал своё шествие по широкой улице города. Его измельчавшая свита принялась исполнять долг, суетливо запруживая все улочки и канализацию для генеральной очистки, в том числе от осточертевших крыс. Воплотившийся в огненном дженази Латандер сделал подарок своему чемпиону Дэлеготу в виде призыва великолепной кобылки породы златокрылых пегасов. Белые носочки, белый нос, голубовато-синие глаза, шоколадно-огненный окрас – никакого седла из-за особенностей расположения крыльев.       - К сожалению, нет. Этот оболтус посмел поставить свою похоть превыше, за глаза оскорбив великолепную мадам – больше он её не увидит, - холодно изрекла высшая сила, и пальцем не пошевелившая, чтобы исцелить ослепшие очи аколита Симиона, ещё и выговор получившего, прилюдный.       - Досадно, поблизости нет ни приличных храмов в мою честь, ни достойных истишитов, - легко заглушая гомон толп народа и разномастные крики встревоженной живности, во всеуслышание посетовал Водный Лорд, ограничивший городскую уборку кварталами от Врат Аландора до Пути Копий, что протискивался меж домов восточнее знаменитой улицы с замком мэрии. Носящий божественную мантию стихийный предтеча лукавил, преследуя свои цели подобно реке, обтекающей дурацкую гору на пути к извечному океану. - Латандер, твой ослепший апостол более чем годен послужить и моим смертным проводником – при взращивании Великого Дерева органы зрения излишни, - с бульканьем изрёк гигант на лаконичном всеобщем языке.       - Согласен, Истишиа, качественный труд заслуживает достойного поощрения, - снизошёл бог, одной рукой карая, другой милуя. – Свет надежды негасим!..       …когти и клыки спикировавшего белого дракона вонзились в правое крыло захлёбывавшегося красного дракона. Заиндевевшая кость была с хрустом перекушена, а перепонка разорвана. Крупный однокрылый с бульканьем и ледяным хрустом закувыркался на острые скалы гряды Пустынного Зёва под ликующий визг более мелкого ящера, обезумевшего от свалившейся удачи и вместо ожидания падения прямо в воздухе набросившегося на искалеченного подранка. Более опытный драчун в последний миг сумел подмять под себя тупицу и тем отчасти смягчил удар о скалы, молча сломавшие оба крыла и хребет ретивого недомерка…       (Иллюстрации к главе с 140 по 147)