***
Курт всегда был очень пунктуальным человеком. За двадцать три года своей жизни он мог бы пересчитать по пальцам ситуации, когда опаздывал не по уважительной причине (например, слаш по всей поверхности тела). Слаш вообще был частой причиной опозданий. Всю свою школьную жизнь Курт проводил либо в туалете, вымывая фруктовый лёд из волос, либо в мусорном баке, и всё только потому, что Курт был не как все, что он и выражал через свой внешний вид. Его быстро записали в лузеры, и стали издеваться над ним каждый день. После каминг-аута его отец был тем, кто не пытался исправить мальчика, и стал единственной поддержкой для него. Как и планировалось, после окончания школы, Курт приехал в Нью-Йорк, и поступил в Парсонс. Летом его взяли на практику в Menʼs Health, и он был безмерно счастлив. До того, как приступил к работе. Его начальник — пьяница и разгильдяй — оказался самым мерзким человеком на свете. Большую часть работы за него делали другие, и он только давал своё согласие или несогласие на то или иное действие. Колонка Курта была достаточно маленькой. В месяц от него хотели всего две-три статьи о наиболее важных в этот период года темах, связанных с одеждой. Например подборка новогодних образов, или ответ на письмо, пришедшее в редакцию от верного поклонника. Написать для Хаммела статью об одежде — как выпить кофе на завтрак. Написать эту статью так, и о том, чтобы понравилось начальнику — невыполнимая задача. За три года работы самой большой похвалой было: «Ладно, Хаммел, ты вроде как работал, так что можешь взять выходной на завтра». Вроде как. Курт впахивал как проклятый, иногда неделями живя на одном кофе, и его начальник это называл «вроде как». На самом деле при первой же возможности шатен ушёл бы не раздумывая, просто уходить было некуда. Учёба в Парсонс была дорогой, и лишь работа в журнале позволяла ему и платить за квартиру, и за учёбу. После того как отец Курта умер четыре года назад — спустя месяц после отъезда Курта в Нью-Йорк — платить за учёбу может только он сам. В один из своих «грустных вечеров» — как их называл Курт, он решил пойти прогуляться по ночному Нью-Йорку, и дошёл до Центрального Парка. Там он познакомился с Тайлером — красивым и накачанным брюнетом. Тайлер стал добиваться его расположения. Одинокому Курту это было так приятно, что он уже через два дня согласился на свидание. А ещё через неделю Курт подарил ему свою девственность, в ответ на это получив лишь пустую постель утром. Стоит ли говорить, что после этого Курт замкнулся в себе, и перестал разговаривать даже с тем мизерным количеством людей, которые его окружали? Так было до тех пор, пока не встретил Чендлера. Парень был очень милым и болтливым, часто делал комплименты, от которых Курт тут же начинал очаровательно краснеть, и ни разу даже не намекнул на интимную близость. Через месяц Курт не выдержал, и спросил кто они друг другу, после чего они стали встречаться. Был ли влюблён Курт? Он сам не знал. Просто он понимал, что Чендлер, возможно, единственный человек, которому не плевать на него, и он был рад тому, что тот у него есть. Через два года Хаммел был почти уверен, что Чендлер на всю жизнь, и искренне поверил в то, что любит парня. А ещё через год на пальце Курта уже было небольшое кольцо, обозначающее скорую свадьбу. Ни друзей, ни семьи, ни поддержки, только ненавистная работа, и жених.***
— Чувак, а ты читал, что написано на моей открытке с поздравлениями? — Сэм развалился в кресле, стоящем в гостиной Блейна, и лениво листал комикс. — Про сто вещей, которые надо сделать до тридцати? Да, читал. Но времени ещё полно, успеется, — отмахнулся Блейн, листая ленту в инстаграме. — Да ладно, это же весело. Блейн закатил глаза, и заблокировал телефон. Тон друга совершенно точно говорил о том, что тот не оставит его в покое. Так что, покопавшись в своей памяти, а затем и в ящике стола, он вытащил от туда уже слегка помятую открытку, изучая глазами написанное. Спустя полчаса они с Эвансом вспоминали очередную историю, которая приключилась с ними в Таиланде. На проверку выяснилось, что сорок четыре вещи он уже делал, а некоторые даже и не по одному разу. — Окей, я говорю цифру, и ты читаешь мне задание. И если оно скучное, то я добавлю что-нибудь от себя, — сказал Эванс, закидывая ноги на кофейный столик, и откладывая комикс. На самом деле он уже давно собирался заняться чем-нибудь кроме посиделок на диване Андерсона, но времени у брюнета катастрофически не хватало ни на что, вплоть до того, что иногда Сэму приходилось самому покупать продукты для друга, чтобы тот «не сдох с голоду». — Валяй, — Блейн положил открытку перед собой, изучая список. — Двенадцать, — Сэм выжидающе посмотрел на брюнета, но в ответ получил лишь фразу о том, что это дело уже было совершено Андерсоном. — Ладно, пятьдесят шесть. — Попробовать текилу в Мексике. Друг, мы это обязательно сделаем, но не сейчас. Послезавтра у меня выступление в баре, и если я приду на него с похмельем, меня точно выгонят, — Блейн посмотрел на друга, мысленно придумывая дополнительные аргументы в свою защиту. Сэм совершенно не был рад тому, что его друг вечно чем-то занят. — А завтра? — Завтра мне только надо сделать реферат, а так свободен. Но тема сложная, так что, скорее всего, я провожусь до самой ночи. Сэм закатил глаза: — Нет. Завтра мы идём, и выполняем хотя бы один пункт из списка, а если ты попытаешься отказаться, то я запру тебя в подвале, ты пропустишь своё выступление, и тебя выпрут с работы, — Сэм поднялся с кресла, и прошёл к входной двери, натягивая на себя кроссовки. — Девяносто два. — Заставить незнакомого человека улыбнуться, — зачитал Андерсон без особого энтузиазма. — Вот этим завтра и займёмся. Только незнакомого человека выбираю я, — самодовольно заключил Эванс, накидывая куртку на плечи, и открывая дверь. — Зайду за тобой в полдень, — прокричал он уже из-за двери, скрываясь на лестнице. Блейн закатил глаза, но ничего не сказал. Это будет проще простого, учитывая то, какая у него заразительная улыбка.***
Курт сидел в кафе уже пятнадцать минут, ожидая пока Чендлер придёт, и расскажет о своём необычайно важном деле, о котором он не может говорить по телефону. Сегодня его голос был не таким возбуждённым как обычно, что наталкивало Хаммела на не самые позитивные мысли, хоть он и пообещал себе не делать поспешных выводов. Чендлер появился пять минут спустя, и опустился в кресло перед Куртом. — Я изменил тебе, — первое, что произнёс он, складывая руки в замок, и разглядывая гладкую поверхность деревянного стола. Курт перестал чётко видеть жениха (бывшего?) из-за слёз, застилающих глаза. Единственное, что он смог выдавить из себя в тот момент стало: — С кем? Чендлер явно не хотел отвечать на этот вопрос, и сейчас он казался уж слишком нервным, так что когда Курт повторил, уже громче, тот слегка вздрогнул, и поднял на него глаза. — С Дэниелом. Теперь вздрогнул Курт, прожигая взглядом своего, теперь уже точно бывшего жениха. Дэниел работал вместе с Чендлером над одним проектом, и Хаммел не раз ревновал своего жениха, предупреждая о том, что парень к нему неровно дышит. С момента сдачи проекта прошло полгода, а Дэниел даже не думал исчезать, одним лишь своим присутствием вызывая ревность в Курте. Ссор из-за этого парня было столько, что Курт уже давно сбился со счёта, но каждый раз, когда разговор об этом начинался, Чендлер его заканчивал, говоря только одну фразу: «Я люблю только тебя, и никогда не променяю на Дэниела». Так и было до тех пор, пока до свадьбы не осталось меньше недели. — Я дам тебе собрать вещи до завтрашнего утра, — сказал Курт, и ушёл из кафе, оставив Чендлера наедине с неоплаченным чеком. Это была ещё малая плата за то, что он сделал. Хаммел сморгнул слёзы, и пошёл на работу, где, оказавшись в собственном офисе, съехал на пол по стене, и заплакал. В голове одну за другой сменяли картинки, напоминая парню о прекрасно проведённом времени вместе с Чендлером. О предложении руки и сердца, знакомстве, предложении съехаться, желании завести собаку. Курт не хотел её, но знал, что это понравится жениху, так что сделал вид, что рад. Хорошо, что они не успели её завести, потому что тогда пришлось бы ругаться из-за того, с кем она останется. Прошло сорок минут прежде, чем в дверь постучали. Курт вытер слёзы рукавом, и открыл дверь, пропуская посетителя. Мистер Уиттмор прошёл в кабинет, критически оглядывая его. — Хреново выглядишь, Хаммел. Курт ничего не ответил, ожидая, пока начальник назовёт цель своего визита. — Я хочу чтобы ты переписал статью для июльского выпуска. — Но вы же уже утвердили её, — безжизненным голосом ответил Курт. Перепады настроения для его начальника были обычным делом, так что его такие вещи уже даже не удивляли. — Да, а сейчас я говорю тебе её исправить. В конце недели жду статью. Курт почти послал начальника нахер, но всё, на что его хватило, это написать на жёлтом стикере «буду завтра», и прилепить его на дверь. Он торопливым шагом покинул здание, и направился вниз по улице. Тёплое июньское солнце грело лицо, хотя Хаммел чувствовал холод. Больше всего ему сейчас хотелось остаться одному, так что единственным вариантом для него стало почти пустое кафе с безвкусным интерьером, и таким же кофе.***
— Вот он. — Сэм. — Что? — Я не буду к нему лезть, он же похож на шкаф! — Ты занимался боксом, — Сэм пожал плечами. — И что? — Блейн закатил глаза, делая глоток из своего стакана с кофе. Они уже двадцать минут сидели в неизвестном кафе, куда его притащил друг, и выбирали жертву. Сэм дурачился, выбирая людей которые явно были враждебно настроены, и каждый раз слышал неизменный отказ. — Ладно. Давай вот этого. И в этот раз ответ «нет» я не приму, — Эванс кивнул головой на только что вошедшего шатена, который занял столик у окна. Блейн сразу понял, что у парня, очевидно, что-то случилось, потому что на нём совершенно не было лица, и неестественная бледность вкупе с красными и опухшими глазами только подтверждала это. Первым желанием было снова послать Сэма, и продолжить выбирать жертву, но вспомнив слова друга о том, что отказы больше не принимаются, поднялся со своего места, тут же занимая свободный стул напротив шатена. — Привет, — он неуверенно улыбнулся. Почему-то широкая улыбка ему сейчас казалась слишком неподходящей. — Спать с тобой не буду, в знакомстве не заинтересован, покупать ничего не собираюсь, и денег тебе давать тоже, — монотонно пробубнил парень, не отрываясь от окна. — А совет можешь мне дать? — Блейн наклонил голову, внимательно изучая красивые черты лица парня. — Да. Мой тебе совет — не лезь ко мне, — шатен взял свой стакан с кофе, и, оставив помятую пятидолларовую купюру на столе, поспешил ретироваться из кафе, чтобы сбежать от этого парня. — А я Блейн, кстати, — парень всё-таки позволил себе широко улыбнуться, выбегая вслед за новым знакомым на улицу. — А я Курт, которого это не волнует, кстати, — Курт достал бумажник, и, обнаружив в нём сверкающее ничего, чертыхнулся. Такси отменяется. Хаммел выбросил кошелёк в ближайшую урну, чтобы не видеть больше их совместное фото с Чендлером. Скорее всего следующие две недели он будет восстанавливать карты банков, которые лежали внутри, но ему сейчас было плевать. — Вижу, у тебя очень плохой день сегодня. Давай я тебе куплю нормальный кофе, и ты мне всё расскажешь. Если захочешь, — Блейн пожал плечами, стараясь выглядеть непринуждённо, и не давить на парня. — Чего тебе нужно от меня? — Я хочу увидеть твою улыбку, — искренне ответил брюнет, внутренне понимая, что дело уже не в этом глупом списке. Просто наверняка у такого потрясающего парня должна быть потрясающая улыбка. Шатен натянуто улыбнулся, и скрылся за поворотом, теряясь в толпе людей. Блейн чертыхнулся, и, расталкивая людей, стал искать свою пропажу. Если он хочет выполнить задание, то должен добиться искренней улыбки шатена. Так что как только он увидел его на переходе, то схватил за руку, и потянул в другую сторону. Туда, где был Центральный Парк. — Боже, да почему ты не можешь просто оставить меня в покое? — запротестовал шатен, пытаясь вырвать руку из цепкого захвата Андерсона. — Я ведь и в полицию могу на тебя заявить. — Сдашь меня туда лично, если к концу дня я не смогу добиться твоей улыбки, — сказал он, останавливаясь прямо посреди улицы, и затрудняя тем самым движение прохожим. — Да я сдам тебя туда прямо сейчас, если ты не отвалишь от меня, — Курт, наконец-то, вырвал руку, и сам направился в Центральный Парк, понимая, что это не такая уж и плохая идея. Прошло около получаса, прежде чем он остановился на мосту, разглядывая водную гладь. Народа было достаточно много, несмотря на будний день, и Хаммел сам не заметил, как возле него остановилась девочка лет пяти, с огромными разноцветными шариками. — Вы Курт? — нерешительно спросила она, склонив голову, и внимательно разглядывая шатена. — Да, принцесса. А ты кто? — он сел на корточки рядом с ней, чтобы девочке не приходилось задирать голову. Та смущённо улыбнулась. — А я Мелисса. Мне просили Вам передать шарики и жаркие объятия, — она протянула шарики Курту, и как только тот сомкнул на них пальцы, потянулась вперёд, обнимая Хаммела. — Пока, Курт, — она помахала рукой, и почти тут же исчезла, оставляя ошарашенного Курта с зажатыми шариками в руке. — Я боялся, что она что-нибудь напутает, но нет, — Курт услышал уже знакомый голос, и повернулся на него, закатывая глаза. — Тебе должно быть стыдно. Использовать детей это низко, — Хаммел сошёл с моста, протянул шарики первому ребёнку, которого увидел, и пошёл по дороге, надеясь что Блейн оставит его в покое. Брюнет сделал точно наоборот. — Курт, что мне сделать, чтобы ты перестал меня отталкивать? — спросил парень, оказываясь рядом. — Перестать ко мне приближаться, — буркнул Хаммел, убирая руки в карманы. Почему ему не дают просто погрустить о бывшем женихе и сорвавшейся свадьбе? Почему должен обязательно появиться какой-нибудь кучерявый и очаровательный парень, пытающийся завоевать твоё внимание и доверие, а после оставить одного с разбитым сердцем? Курт выбросил глупые мысли из головы. Его сердце уже разбито. И Блейн тут ни при чём. — Пожалуйста, Курт. Мы просто посидим в кафе, и после этого, если ты захочешь, я оставлю тебя в покое. Всего один кофе. Хаммел кивнул, не зная, что сыграло большую роль — щенячьи глаза парня, или желание поскорее остаться наедине. Блейн мигом довёл шатена до кафе, где почти никого не было. Хаммел испугался, что и тут будет отвратительный кофе, но нет. Блейн заказал ему обезжиренный мокко, и это был один из лучших напитков, что когда-либо пил Курт. — Итак, у нас есть три варианта. Первый — ты расскажешь о себе. Второй — я расскажу о себе, — Блейн замолчал, надеясь увидеть заинтересованность в разговоре со стороны Хаммела. — А третий? — Можем просто обсуждать нейтральные темы, как друзья, — Блейн пожал плечами, не придавая особого значения своим словам, в то время как Курт снова пожелал остаться одному, и расплакаться как маленькая девочка. Как друзья. У Курта ни разу за всю жизнь не было друзей кроме отца и Чендлера, из-за чего, на самом деле, он не имел ни малейшего представления о том, как это происходит. Заметив изменения на лице Курта, Блейн тут же понял, что сделал что-то не так, хотя и не понял что именно. — Так, ладно. Давай я тебе буду рассказывать о себе, а ты, если захочешь, то расскажешь о себе, — Блейн дождался кивка Хаммела, и только после этого начал рассказ. Он постарался вложить в историю как можно больше подробностей и юмора, надеясь вызвать хотя бы намёк на улыбку у Курта, но тот только смотрел в окно, разглядывая проходящих мимо людей. Блейн бы даже предположил, что шатен не слушал его, но реакция того была своевременной и подходящей, так что он не сомневался что его слушают. Его история завершилась тем, что он рассказал о том, почему именно лезет к шатену, не забыв упомянуть список. Наступила неловкая тишина, которую Блейн не знал как развеять, а Курт… Курт просто понимал, что если расскажет незнакомому человеку о своих проблемах, то хуже не будет. Они всё равно никогда не увидятся, так что можно вывалить все свои проблемы на Блейна, и уйти, пока тот будет переваривать информацию. Хаммел, в отличие от Андерсона, не рассказывал подробно. Лишь краткий пересказ всей его жизни, с упоминанием того, что у него нет никого. Блейн слушал очень внимательно, хмурясь или вздыхая. Когда Курт закончил, и уже собрался уходить, то брюнет поймал его за руку: — Нет. Теперь цель моей жизни — заставить тебя улыбаться, и любить эту жизнь. — Блейн. У тебя есть друзья, любимая работа, семья, красивая внешность, и деньги. В то время как единственное, что есть у меня — это ненависть ко всем окружающим, и внешность новорождённого пингвинёнка. Оставь меня с моим джентльменским набором, и иди жить дальше. Блейн закатил глаза: — Ты любишь мороженое?***
В течение всего дня Курт перестал сбегать, и просто молча принимал всё то, что придумывал для него Блейн. Первым делом брюнет угостил Курта вкуснейшим мороженым, которое они съели сидя на лестнице на Таймс Сквер. Затем брюнет купил для Курта новую рубашку от Марка Джейкобса, из-за чего Курт долго ругался, потому что не мог отдать Андерсону долг. Следующим пунктом был Макдональдс. Курт практически визжал, когда Блейн, закинув Хаммела на плечо, зашёл в здание, и заказал биг мак и большую картошку фри для каждого. Лицо Курта изображало вселенскую ненависть, но, тем не менее, он ел. После сытного обеда они направились обратно в центральный парк. Блейн договорился с уличными музыкантами, и при всех спел для Курта песню с названием «Any of those things», которая на проверку оказалась сочинена лично Блейном. Всеми своими поступками Блейн так отчаянно пытался вызвать улыбку шатена, но тот только сдерживал слёзы, потому что никто, даже Чендлер, не делал ничего подобного просто ради искренней улыбки Курта. Пусть всё дело было в списке, но Блейн уже давно мог послать Курта, и выполнить задание с кем-нибудь другим. — Эй, Курт, ты чего? — Блейн отдал музыканту гитару, и подошёл к шатену, который пытался незаметно вытереть слёзы. — Всё в порядке, — соврал Курт, натягивая фальшивую улыбку. За этот день Блейн так привык к ней, что даже не воспринимал её. — Честно говоря, у меня заканчивается фантазия, — признался Андерсон, садясь на лавочку рядом с Куртом. — Ничего. Можешь сказать своему другу, что я улыбнулся. В конце концов, это же правда, — Хаммел пожал плечами. Блейн прищурился, внимательно разглядывая шатена. — Глупый, глупый Курт, — Блейн взял шатена за руку, и повёл вдоль дороги. — Я что-нибудь придумаю. Курт отвернулся, скрывая искреннюю улыбку.