Юность

Квартира встречает меня давящей на уши тишиной. Скидываю рюкзак с плеч куда-то слева от себя, нажимаю на включатель, который справа, кидаю связку из двух ключей на полочку там же. Глубоко вдыхаю спёртый воздух, ощущая в нём запах котлет, которые остались со вчерашнего дня, и которые мать наверняка забыла убрать в холодильник. Вечно она так. Расшнуровываю потрёпанные шнурки потрёпанных кед. Кажется, им нет и полугода, но подошва уже рискует отклеиться, или ткань от неё оторваться, не суть. Их грязно-чёрный цвет постоянно вызывает у меня усмешку. В которую по счёту субботу говорю себе, что нужно помыть обувь, но потом вдруг звонит Жан или кто-то из подобных ему… Куртка отправляется в угловой шкаф, в котором из моих шмоток висит только она и другая – зимняя. Прохожу вдоль по коридору, ведущему в мою комнату, попутно начёсывая глаза. От постоянного недосыпа и частой укуротости я похожу на самого настоящего наркомана. Непорядок. Но с другой стороны, я вполне могу спихнуть этот мой внешний вид на то, что, мол, не высыпаюсь. Одиннадцатый класс же, устаю, хуле. Ага. В комнату вваливаюсь подобно тем случая, когда в стельку пьян. Рядом с полкой, на которой стоит телевизор, кидаю рюкзак, на стол – смартфон, на котором осталось 37% от заряда. Это число характеризует моё каждодневное расписание: чем скучнее уроки, тем этот процент после школы меньше. За пару шагов оказываюсь возле кровати и заваливаюсь на неё, утыкаясь лицом в подушку, вдыхая запах собственных волос. Ну чего за дела, маман же должна была постелить новое постельное. Опять она за своё. Что среда, что суббота – не имеет особого значения. Тоже хочу умудряться выбивать себе выходные в будние дни и ходить по клубам, бухая в компании и трахаясь без резинок. Ну, риск, все дела. Правда, этот риск мне только снится. Не собираюсь быть папашей в семнадцать. Это мать у меня без башни, или просто уверена, что не залетит. Она об этом как-то что-то говорила… Не помню. Да и залёт – это всё же не самая большая проблема в этом деле, болячки ведь разные существуют. Да и хер с этим. Не мне её учить, в самом деле. Лучше вспомнить о том, как я хочу напиться. Да, точно. Напиться просто в дребедень и угорать с такого же пьяного и обкуренного Леви. Обязательно подцепить одноразовых подружек для нас обоих. Леви уж точно это необходимо, а то та девчонка его знатно напрягает. Меня же раздражает тот факт, что и без того 75 из 100 процентов времени всего нашего общения он находит то, чем быть недовольным, а тут эта проблема сама находит его и пилит, пилит, пилит. Хотел бы я увидеть её и убедиться в том, что не быть мне «настоящим мужчиной» – по крайне мере, точно не сейчас, – и въебать ей пару раз. Пусть ебёт мозги кому угодно, но не Аккерману. И не мне вместе с ним. Перекатываюсь на спину, устало глядя на потолок. Насколько я помню, вчера мама говорила, что зайдёт после работы домой: приготовит еду, оставит пару штук на «весёлые выходные», а потом с чистой совестью свалит на пару дней с коллегой по работе в сауну, находящуюся в соседнем городе. Езды на машине до него, кажется, три с половиной часа. Вот и славно. Можно в кои-то веки и Леви со своей одноразовой пассией захватить с собой к себе домой, а не трахаться, где придётся. Хотя иногда нас выручает Жан, в общем-то, чаще всего мы у него и зависаем: огромная хата, в которой родаки появляются пару раз в неделю. Идеальное место для пьянок, как бы глупо это ни звучало, но квартира у Жана действительно будто создана для них. Именно благодаря этому факту я не жалею, что разглядел в Жане что-то адекватное, помогающее преодолеть ненависть к нему. Становится жарко, потому поднимаюсь с кровати, открываю окно и стягиваю с себя вроде-как-школьную одежду, заменяя её на свободную – домашнюю. Включаю ноутбук, а пока ОС загружается, выхожу из комнаты, направляясь в кухню, с очевидным желанием закинуть в рот что-нибудь из еды. Морщась, поднимаю крышку кастрюли, стоящей на кухонной стойке, отмечая про себя, что эти котлеты есть точно не буду. Windows громко оповещает о том, что бук готов к выполнению дальнейших команд, отчего я быстро захватываю с собой первое попавшее под руки – мамино печенье. Быстрым шагом направляюсь обратно в комнату. В сети застаю Жана. Постебать над ним и с ним я люблю, чего скрывать. Обычно это заканчивается настоящими оскорблениями, последующими ссорами и прочей ересью. Но это только тогда, когда у обоих есть на это время и подходящее настроение. На самом деле, я целыми днями по сути нихуя не делаю, а вот Кирштайн ходит на какие-то секции. По-моему, волейбол… или баскетбол. Короче что-то, где его рост идёт в огромный плюс. Отправляю ему первый попавшийся мем с тематикой исключительно на извращенный вкус, на что этот придурок отвечает, что занят. «Дрючишь задницы из своих снов», – быстро набираю на клавиатуре. Ответ приходит мгновенно: «Завидуй молча». Завидовать не завидую – мне хватает своих снов со своими сюжетами, куда входят не только задницы и не только мужские – там они и остаются. На самом деле Жан не настолько помешан на этом, и уж тем более не имеет подобного фетиша. Он просто придурок, у которого мозг перестал создавать новые шутки, вот он и херачит классику. Жану, как и мне, собственно, скорее просто похуй, куда вставлять, ведь вставляет от этого в любом случае. Довольно улыбаюсь, опираюсь на спинку кресла, жуя всё то же печенье, нажимаю курсором на нужные ссылки. Запускаю свой повседневный плейлист. Музыку я слушаю какую угодно. Я меломан и мне похуй, актуально это или нет. Я же не повернутый, как Жан, который слушает только рок и все остальные жанры музыки обязательно считает нужным не переваривать. Одна из черт, в общем-то, которая меня в нём бесит. Даже Леви это в нём раздражает. Помню я тот случай, когда курили, и Аккерман включил понравившийся ему трек не из категории рока. Кирштайн тогда чуть ли не позеленел от возмущений, и матерился знатно. В подобные моменты хочется ему хорошенько въебать. Жан вообще по натуре своей слишком самоуверенный эгоист, что тоже бесит, но, как ни странно, в последнее время он начинает меняться. Интересно наблюдать, как люди, с которыми ты когда-либо общался или общаешься, приобретают или «натаскивают» свой мозг, улучшают в себе какие-то качества, борются с недостатками или вообще хотя бы начинают замечать их, начинают вести себя не как мудилы и дегенераты, в конце концов превращаясь в довольно-таки здравых людей, почти что полноценных личностей. Я думаю, в семнадцать лет этим уже необходимо обладать. Вот Жан как раз-таки из тех людей, которые только начинают путь самосовершенствования. Я даже готов простить ему его тормознутость в этом вопросе, лишь бы это «перевоплощение» окончилось успешно. Печенье съедено. За глубокими и умными мыслями или какими-то посторонними делами, по типу просмотров фильмов или каких-нибудь видео на youtube, трапеза обычно проходит слишком быстро и незаметно. Аж грустно. Отправляюсь на кухню, попутно захватив пачку сигарет, в которой уже засунута зажигалка. Пустой пакет выкидываю. Ноги и никотиновое желание повели меня на балкон. Добираться до него через гостиную и это ужасно бесит. Нужно каждый раз выходить из своей комнаты, идти по коридору, преодолевать саму гостиную… Да даже до кухни идти ближе. Но что поделать, я же не бич, чтобы курить в комнате, пусть и с открытым окошком. На просторном балконе, чего спорить, всё равно удобнее. На нём и хлама меньше, чем в моей комнате. И диванчик тут мягкий – садишься и проваливаешься. По пьяни часто засыпаю на нём – это когда иду покурить, да забываю, зачем, собственно, пришёл. Ну или, когда уже слишком впадлу зажигать сигарету палёвыми зажигалками. Достаю сигарету, зажимаю губами. Зажигалку достаю следом. Чиркаю раз. Второй. Третий. Да ебаный в рот. Чё за хуйня? Серьёзно? Бля-ять… Ясно. Именно сейчас ей приспичило сдохнуть. Когда я поел и просто не могу не покурить, она машет мне ручкой и шлёт меня на хер. Понятно. Ну и пошла нахуй сама. А я в магазин пойду. Хотел же зайти после школы, но забыл, как обычно. На этот раз запасную куплю. И новую пачку сигарет тоже. Тварь ебаная. Зажигалка летит с окна, я выхожу через дверь. Вообще мой «Фёдор», ну, уже не мой, впервые намекнул мне, что его кончина скоро наступит, дня два назад. В тот раз, правда, до магазина я так и не дошел, встретив по пути бывшего одноклассника, которого вышвырнули из школы после 10 класса. Беседа со старым другом закончилась пьянкой у друга его подруги, которая встречалась с другом этого друга. Или как-то так. В общем, к концу гулянки связи между ними и другими уже никто не улавливал. Неплохая ночь была, правда, до дома я добирался ползком, посеяв деньги, которых хватило бы на пачки четыре новых сигарет и уж точно на пару зажигалок в придачу. Но сегодня-то я уж точно куплю её. Оделся быстрее, чем когда одеваюсь в школу. Конечно, то ведь раннее утро и с целью идти именно в школу на шесть или семь уроков, а сейчас мне нужна зажигалка, и это куда важнее. И вот уже через каких-то пару минут я выхожу из подъезда своего дома и оглядываюсь по сторонам. Осенний пейзаж сразу бросается в глаза. В детстве я часто слышал от взрослых дяденек и тетенек о плюсах каждого времени года, правда, со временем каждый сам решает, какой плюс остаётся плюсом, а какой становится минусом. Мне, например, ни разу не нравится этот самый пейзаж из разноцветных осенних листьев. Аж в глазах рябит. Другое дело зима. Холодновато правда, но стерпеть можно, да и плюс к тому, если оказываюсь на улице вместе с Леви, то знатно с него угораю. Бля, как же он любит ворчать на весь этот снег, «летящий всегда только в ебало», и лед, который «без ума от моей задницы». Нужный мне магазин, в котором, несмотря на несовершеннолетний возраст, продают сигареты и спиртное, находится через пару домов от моего дома. Между этими домами ещё умудрились сунуть здание детского сада, окруженного старыми помятыми гаражами, за которыми мы тоже иногда курим. Обычно это происходит в компании тех людей, которые на год-два младше нас, и всё ещё боятся быть лишний раз замеченными. Проходя мимо этих гаражей, увеличиваю шаг, потому что сегодня я твёрдо решил добраться до этого магазина и купить, наконец, эту гребаную зажигалку. На улицах народа немного, знакомых лиц не замечаю. Быстро огибаю последнее здание, спускаюсь в магазин, который находится в небольшом подвале старого пятиэтажного дома. Здесь продается и еда, и вода, и, собственно, сигареты, любые, на выбор: от банального Bond-а, до капитана Блэка. Плюс электронки, которые я особо не жалую, ибо не вижу в них никакого смысла, только так, если чисто выебнуться – по крайней мере, школота только это и делает. Не помню уже даже, когда и как для нас открылся этот магазин, как магазин, в котором без труда можно купить табак и спиртное, но это случилось, и теперь мы тут, можно сказать, постоянные покупатели. Правда, кроме этого мы здесь больше ничего не берем. Как Леви сказал: «Ненадёжное какое-то». С чего он это взял, я не знаю, но спорить не стал – можно подумать, мне есть особое дело, где хлеб покупать. Но продавец здесь, кстати, приветливый – полноватая женщина лет тридцати пяти, темнокожая и немного узкоглазая, владелица вот этого недо-магазина. С налогами у неё проблемы, того и гляди, магазинчик-то прикроют. На самом деле, без понятия, почему так, но эта женщина всегда вызывает во мне некоторое чувство брезгливости. Неосознанно, но я бы одернул руку сразу же, если бы мы с ней соприкоснулись только лишь одними пальцами. Просто потому, что даже просто смотреть на неё противно, и дело вовсе не во внешности, просто оно так получается, и всё тут. Есть люди, которых видишь, и хочется им на шею броситься, а есть вот такие. Для каждого по-своему. Леви, по-моему, не испытывает к ней ровным счётом ничего. Хотя нашёл, кого привести в сравнение, хаха. В общем, беру Фёдора красного цвета, Marlboro, расплачиваюсь и выхожу. Наконец-то. Теперь и покурить нормально можно. Домой возвращаюсь по той же дороге. Здесь, помимо гаражей, понапиханы маленькие магазины. Вот, например, «Антошка», в котором мы с Леви обычно покупаем жвачку или энергетики. Он стоит совсем рядом с в ряд стоящими помятыми гаражами, и это довольно удобно: покурили, захотели пить, а тут и магазин под боком. За ним подобие лавки из доски, лежащей на двух пеньках, а слева – скрипучие качели, на которых, во время ожидания опаздывающих из нашей компании, я и сам не прочь покачаться. Может, глупо, но мне блять весело наблюдать, как меняются лица людей от этого скрипа, ведь лично мне на подобные звуки абсолютно похуй. Здесь, в общем-то, я и остановился покурить. Кто как, а вот я люблю делать это на месте – сидя, стоя или лежа, но только не во время ходьбы. После первой же затяжки расслабляюсь, прикрываю глаза, закидывая голову. Наконец-то. Даже чувствую, как эти внутренние нервы-струны перестают брянькать и, наконец, замолкают. Всё замолкает. Только сейчас понимаю, как на улице тихо. В подобные моменты в районе груди появляется странное чувство, за которым скрывается не то тоска, не то спокойствие, несущее за собой желание сидеть так всю свою гребаную жизнь. Ну или хотя бы её половину. Но сидеть всю жизнь на недолавке в полной тишине и в совершенном одиночестве – грустно. Именно поэтому это чувство такое двоякое. Странная хуйня короче иногда даёт о себе знать, как бы оповещая, что ты давно уже не тот ребёнок, который ещё ни разу не задумывался, в чём, собственно, смысл жизни, и что бывает, когда кто-то из твоих родных или знакомых умирает. Встрясываю головой. Харе. Лучше думать о чём-то положительном. Вот, например, Леви бы сейчас сюда, с его ворчливостью и дымовыми кругами, которые он делает ртом. Круто получается, кстати, я так не могу. И то, как он, сделав глубокую затяжку, вдыхает в себя дым полностью, и на выдохе, по сути, выдыхает только углекислый газ. Всё дерьмо остается в легких, и это нихрена не круто, но всё же сам «трюк» забавный. Да и сейчас о возможных последствиях думать никому не хочется, да и ни к чему. Просто знать – да, но не больше, не доводить до мнительности. Мы все когда-то сдохнем – это неопровержимый факт, но, блять, с какой стати нам станет легче, если мы постоянно будем думать об этом? Скурив примерно полсигареты, я решаю вернуться в реальность, открыть глаза и скорчить ебло от слишком яркого света. Ебучее солнце. Странно, но какого-то хуя справа от меня стоит какой-то образ члена и, если не ошибаюсь, то смотрит на меня именно выжидающе. Напоминает случаи в магазине, когда берешь товар, но забываешь подать деньги, и продавец такой: «Ты чё, мразота?» Вот тут примерно то же самое. – Ты чего? – Сигарету, говорю, можно? – в голосе сквозит усмешка, а на лице простая приветливость. А-а, он, кажись, уже задал этот вопрос. Ну, сорян, я был занят великими думами. И вообще, мне кажется, или парень-то мне знаком? И его эта странная прическа и чрезмерно выбеленные волосы, даже как-то по-пидорски. Не по-гейски, именно – по-пидорски. Где-то я уже всё это видел… Сигарету подаю молча, так же молча подкуриваю зажигалкой. На вид парню лет девятнадцать, во взгляде прослеживается надменность, но не обязывающая унизить. Я точно его знаю. – Мы знакомы? – Лучший, хоть и тупой, способ узнать наверняка. – Косвенно, – улыбочка. Бля, не вызывает он у меня доверия. Наверное, я выгляжу так же, когда подкатываю к новой девахе – добренький, открытый, в общем, весь такой располагающий к себе. Но, опять же, по себе знаю, как оно оказывается на самом деле. – Фарлан. – Протягивает руку. – Эрен. – Пожимаю в ответ. Фарлан… Ну точно, и имя какое-то знакомое, но хоть убей, не помню, где мог его видеть. Может, Леви о нём что-то говорил… Или Жан? Да не, этот укуренный только о блядках и может говорить. Только если они с ним не… Ну а что, вполне возможно. – Ты чего тут один? – подходит ближе, садится на другой конец «лавочки». – В магазин ходил. Запасы пополнял. – И, похоже, не судьба мне сделать это, никого по пути не встретив, и не ввязавшись в какую-то историю. Не моё это, в общем, за зажигалками ходить. – А ты чего? – От подруги. – Ты здешний? – Выпалил, не подумав. Просто, если бы он жил здесь, в этом районе, я бы давным-давно знал о нём, встречал бы его тут. И, может, именно поэтому он и показался знакомым. Просто теперь, пока я не узнаю наверняка, меня это будет мучить. – Не-а. Но учился раньше здесь, в седьмой. – Тебе сколько? – Восемнадцать. – Почти угадал. – А ты школьник ещё. – Утверждает. И сразу же поднимается, выкидывает бычок (быстро он), зачем-то подмигивает мне и, махнув левой рукой, мол, «давай, может, свидимся ещё», уходит. И мне действительно кажется, что ещё свидимся. Великие мысли в голову больше не идут, а идёт теперь только одна и она касается этого парня по имени Фарлан. Надо будет у Леви завтра спросить, может, он его знает. И у Жана спрошу. И вообще у всех знакомых, которых завтра встречу. А теперь можно и домой идти.