Дневник

П.: "В Питере сегодня солнце, но меня не греет" Ш.: "Билеты забронировал, буду на след неделе" *фото с довольной моськой*       — Арс, ты вообще работать сегодня планируешь? Или так и будешь в телефон залипать? — Серёжа недовольно ворчал, пытаясь в этот редкий для северной столицы погожий денек заставить своих коллег хоть немного сосредоточиться на репетиции.       Арсений ещё немного покривлялся в камеру, подбирая подходящий ракурс, и отложил смартфон, только получив в ответ на своё фото смеющийся смайлик.       — Актеры разыгрывают ситуацию босиком с закрытыми глазами на полу с мышеловками... Один из актеров опускает лицо в воду, пока другие продолжают играть... — Матвиенко зачитывал вслух новые импровизации, которые предлагал Захарьин, — Ты бы ещё током нас бить предложил! Это что за БДСМ?       — Злой-добрый клоун, — Антон легко постучал пальцами по подоконнику, возле которого стоял, — Классика. Это понравится зрителям.       Серёжа недовольно нахмурился, возвращаясь к изучению Захарьинских идей. Каждая новая строчка вызывала у него всё больше сомнений. Вся эта затея попахивала большим провалом, чего допускать он явно не хотел. Театр только-только начал обрастать известностью.       — Арс, ты что думаешь?       Арсений, под шумок вернувшийся к телефону, продолжал набирать сообщение, не обращая внимания на коллег.       — ПОПОВ!       Ноль реакции.       Решив, что без более категоричных мер не обойтись, Серёжа подошел к Арсению, отобрал телефон и убрал в свой карман.       — Эй! Ты чего? — Попов поднял растерянный взгляд.       — Захарьин хочет, чтобы мы к херам себя угробили прямо на сцене. Вот, почитай, — Матвиенко пихнул под нос Арсению бумаги. Тот быстро пробежался по строчкам, живо представляя себе, как щелкают по пальцам ног мышеловки и как реакция ребят на это добавляет в сюжет комичности.       — Это может быть интересно, — улыбнулся мужчина.       — Это будет интересно, — поправил Антон. Он чувствовал свою победу в этом маленьком негласном сражении с Матвиенко за лидерство в команде. — Прогоним на репетиции, и вы сами убедитесь.       Необходимость нововведений была очевидна. Людям быстро надоедало смотреть на штампованную программу, и пока ряды в зале не начали пустеть, нужно было принимать меры.       — А ты точно продюсер? — отшучивался Арсений, пока Захарьин связывал его кисти, заведенные за спинку стула.       — В команде главное — доверие, — пока Захарьин разъяснял суть разминочного упражнения, Серёжа наблюдал со стороны с видом агрессивно настроенного скептика. Он был готов пробовать новое даже в таком виде, но поведение Антона при этом его настораживало.

***

      Бесконечные репетиции, а потом сразу несколько выступлений подряд с новой программой совершенно выбили Арсения из колеи. Он потерял счёт времени, мозг после работы отказывался соображать. Большая часть сил уходила на сцену. И если раньше речь шла только о моральной усталости, с нововведениями Захарьина актеры выматывались еще и физически.       Неделя пролетела как один день. А потому звонок в дверь посреди ночи застал Попова врасплох.       Арсений щёлкнул выключателем, но свет больно резанул глаза, поэтому мужчина предпочел передвигаться по квартире в ночном полумраке. Он громко выругался, чуть не наступив на Пелагея, который в свою очередь не остался в долгу и отработанным приемом "кусь" зацепил хозяина за голую пятку.       Преодолев наконец все препятствия, Попов бездумно открыл дверь. На пороге в свете тусклой лампы парадной стоял Шастун, весь вымокший от проливного дождя и с огромным чемоданом за спиной. Арсений несколько раз моргнул, глядя как Антон затаскивает свою ношу в квартиру. Он совсем забыл о его приезде и теперь происходящее немного утратило для него реальность. Антон. Его Антон здесь в его квартире.       — Ненавижу Питер! — стягивая мокрую толстовку, бубнил Антон, — Ты сказал, что здесь солнечно и... Ты что, меня не ждал?       Шастун ещё не привык к темноте, а Арсений стоял слишком далеко, чтобы можно было рассмотреть его лицо.       — Арс?       Щёлкнул дверной замок. Арсений сделал несколько шагов навстречу своему ночному гостю, по пути легко проведя рукой по ручке его чемодана. Просто убедиться, что это не сон.       — Прости, — Попов остановился прямо напротив, забрал из холодных рук Антона толстовку и откинул ее на рядом стоящий пуфик, — Я заработался и забыл. Виновен.       Он не решался прикоснуться к Антону только потому, что чувствовал себя слишком виноватым перед ним. В который раз. Как можно было забыть, что он приедет сегодня. Не встретить в Пулково, не показать красоту ночного Петербурга. Вместо этого Шастуну пришлось добираться своим ходом, мокнуть под дождем и стоять под дверью, пытаясь добудиться до самого гостеприимного человека на свете.       — Ладно, бывает, — Антон отстранился, чтобы разуться, — Может включишь свет?       Арсений нехотя исполнил просьбу. Он был рад Антону, но то, как проходила их встреча, его расстраивало. И он не знал, что ему делать, чтобы это исправить.       — У тебя котик!       — Нет! Не трогай!       Но было поздно. Шастун хотел взять милого пушистика на руки, но Пелагей не был милым пушистиком. Издав воинственный клич, кот извернулся и, не дав себя даже пальцем тронуть, полоснул Антона по вытянутой руке. От второго удара его остановил только тапок, пролетевший в сантиметре от кошачьей морды. А Пелагей знал, что если первый тапок не попал, второй точно прилетит в цель. Арсений не ошибается два раза подряд. По крайней мере в бросках на меткость.       — Что за монстр? - Антон явно не ожидал такого приема.       — Пелагей... Он немного диковат, — Арсений взял пораненную руку Антона и приложил к губам, — У тебя кровь.       Они вместе прошли в ванну, где Арсений осторожно промыл и заклеил пластырем глубокую царапину, оставленную когтями Пелагея. С каждой минутой пребывания Антона здесь, всё становилось только хуже. Арсений не выпускал ладони Антона из своей.       — Я не хотел, чтобы всё было так... — мужчина собрался с силами и поднял взгляд. Шастун выглядел серьезным, но в его глазах играла улыбка, и заметив это, Арсений приободрился, — Но у нас с самого начала все пошло наперекосяк. Глупо надеяться, что дальше все будет идеально, да?       Антон не ответил. Не ответил словами. Он легко высвободил руку, только для того чтобы обнять и крепко прижать к себе мужчину напротив.       Арсений впервые за долгое время почувствовал легкость. Всё это время общение с Антоном было натянутым, как бы он ни старался исправить положение, Шастун всегда всё воспринимал в штыки или переводил в шутку. Не было доверия.       Трудно сказать, что изменилось и изменилось ли. Но в эту секунду всё, кроме этих рук, этого запаха, этих глаз напротив, стало неважно.       Прошло ещё несколько секунд, прежде чем Попов обнял Антона в ответ. Шастун уткнулся в усыпанную родинками шею, провел рукой по растрепанным темным волосам. Он словно заново знакомился с телом Арсения, обрушив наконец невидимую стену между ними размером в несколько лет.       Такие шансы даются в жизни редко. И Арсений это прекрасно понимал. Но он не хотел брать ответственность на себя, потому что не был уверен, что снова не сделает больно. Он отвечал объятием на объятие, прикосновением на прикосновение, но не проявлял инициативы.       И Антон это чувствовал. Только в этот раз ему было недостаточно простого ответа.       — Уже поздно, — он отстранился немного, сохраняя близость, не разрывая объятий, — Где я буду спать?       Арсений ждал свой поцелуй. Антон вопросительно поднял бровь.       Попов закусил губу. Шастун не собирался играть по его правилам.       — В гостиной? — Арсений не произнес вопрос до конца, опустив "или можешь лечь со мной". Но иногда не нужно говорить вслух, чтобы человек тебя понял.       — В гостиной.