Работа над ошибками

Дейл не знал, как эти ублюдки узнали о его порочном увлечении. Казалось, все осталось в прошлом, но спустя несколько лет эхо свершенных ошибок настигло парня в самой не подходящей ситуации. Он смутно помнил те моменты, которые запечатлели фотографии и видеоролики, с чудовищной четкостью отобразившие похотливого мальчишку. На одной — тот верхом на толстом члене с его текущим концом, на другой его засняли уткнутым лобок и распухшим от чужого ствола горлом, а в одном из клипов — с высоким разрешением и отличным звуком — он одновременно заставлял кончать по пять членов за раз, а конце — голый улыбающийся подросток с разбитым анусом, потрескавшимися губами и обмазанный спермой с головы до ног. До сих пор Дейла мучили кошмары от той ночи, когда парень впервые посмотрел на эти доказательства. Еще будучи школьником, жадным до всего нового и сошедшим с ума гормональным наркоманом, Дейл без задней мысли отдавался в руки всех желающих, кто хоть как-то проявил интерес к нему. И теперь он отчаянно желал отмотать время назад и треснуть по башке младшего себя, чтобы выбить мысль о безответственном сексе с незнакомцами в непредназначенных для этого местах. Однако сделанного не воротишь. Как и не убедишь подонков в нереальности своего лица на гребанной фотографии. Обдолбанная эндорфинами морда с затуманенным взглядом даже с другой прической не оставляла шансов быть неузнанным. В пустой аудитории едва слышно раздавались мокрые хлопки и тяжелое дыхание молодых парней. Но Дейл пытался отгородиться от реальности хотя бы в собственном сознании, а крепкий член, скользящий в заднице, порядком отвлекал от самобичевания. Он признавал, что все могло быть намного хуже. Университет не был настолько гомофобным, чтобы из него бежать. Да и слухи о его похождениях мелькали в чужих устах не так уж и долго. Дейл привык. Вот с чем парень ни в коем случае смиряться, так это с периодической расплатой с ключевыми шантажистами, на которых и закончилась беззаботная студенческая жизнь Дейла. Они не были идиотами или кончеными отморозками, как бы не хотелось Дейлу считать иначе, и смогли придумать идеальный во всех смыслах обмен — защита от посягательств ярых ненавистников однополых отношений на регулярные сеансы группового секса. Разумеется, он согласился. Других вариантов, кроме побега, у Дейла в тот момент не было, поэтому на следующий же вечер он постучался в комнату кампуса одного из шантажистов, чтобы выползти под утро затраханным до изнеможения. И что самое страшное — Дейл не чувствовал себя жертвой. Как и сейчас, пока один из троицы до упора разводил его бедра, чтобы свободнее обрабатывать растянутую попку, второй же размеренно толкался в рот Дейла, который почти профессионально доводил парня до пика языком. Последний, без возражений, довольствовался рукой, без устали работающей на крепком стволе. Было душно. Каждый раз у Дейла кружилась голова. И он пока не мог понять, то ли от отвращения к самому себе, то ли от удовольствия, настолько контрастирующему с его внутренним ощущением мерзости, что слова «должен» и «хочет» стали синонимами, едва на телефон приходило сообщение о месте и времени. За прошедшие несколько месяцев ультимативного соглашения парни успели достаточно узнать его тело, чтобы завести жертву по максимуму. Их руки бесцеремонные и ласковые одновременно, дарили столько удовольствия, что тело само подстраивалось под их движения и молчаливо умоляло о большем. И они давали, избегая мучения и лишних пыток, так близко граничащих на острие наслаждения, когда приятное превращалось в невыносимое. Дейл не вытянулся в росте, как хотелось в детстве, и несмотря на частые занятия разнообразным воркаутом, тело осталось почти по-подросткому жилистым, хотя мышцы стали способными на много большее. А его самовольные партнеры с небольшими отличиями светились силой в здоровенных телах, контрастируя простой молочной кожей на его загорелом оттенке. Одни ладони стискивали руки и ноги, будто удерживая на месте, доминируя над жертвой, а другие теребили затвердевшие соски и расчерчивали мышцы на мокром от спермы животе. Дейл в ответ изображал неохоту и одолжение всем лицом, когда как губы жадно обсасывали влажные от слюны головки, а пальцы играли с подтянутой мошонкой. Общее возбуждения всегда колебалось на невидимой грани. Дейл сохранял трезвый рассудок, каждый раз одергивая себя, чтобы не впасть в невменяемость, как это бывало в школьные годы. В то время адреналиновая горячка накрывала сознание без задней мысли, заставляя тело раз за разом сношаться с неизвестными людьми в общественном месте, сдрачивая себе на лицо липкую маску, сглатывая семя, как голодный бедняк, блея от двойного проникновения по чужой сперме в растраханной дырке. А с этой стабильной компанией Дейл смог научить себя контролировать и дозировать получаемое удовлетворение. Сначала он молчаливо позволял парням быстро довести его до оргазма, а затем, сбив первый пожар в животе, начинал с опытом отдаваться на откуп всем троим, применяя изученные умения, чтобы нажимать на нужные точки их чужих телах. Дейл тихо и только мысленно признавал, что ощущал себя по-приятному использованным, пока его недоброжелатели по кругу менялись местами, откидывая заполненные презервативы и снова проникая в растянутые мышцы в новой оболочке. Каждый раз холодная порция смазки позволяла отметить очередной заход, обжигая холодом разгоряченную кожу. Но с другой стороны парни не сдерживались, покрывая белесыми подтеками лицо, шею, грудь, и бедра, отчего Дейл изредка прибавлял свою порцию, услужливо выдоенной чужой ладонью. Но одно оставалось неизменным — после групповушек Дейл испытывал такую ненависть к себе, что едва сдерживался, чтобы не начать лупить по ближайшей стене. Взамен он бежал до университетского спортзала и под косыми взглядами отыгрывался на боксерском мешке, выматывая остатки сил. Именно так — уставшим до полусмерти — ему удавалось нормально и без проблем заснуть, чтобы наутро проснуться в трезвом уме и действительно учиться на лекциях. Ведь за свои ошибки нужно платить.