A wrench

      Рэнч долго и с любовью создавал свою маску. Она была дорогой к спасению, увела его прочь от косых взглядов, стеснительности и стыда. Последней преградой на пути был LED дисплей и его совмещение со сканером эмоций - сложная штука, длина скриптов даже на начальной стадии воплощения была равна длине самомнения самой клёвой черлидерши в школе.       Ему тогда было семнадцать и у него было два хобби: что-то мастерить и дрочить, хотя по идее одно должно было полностью исключать второе.       В наушниках басы и низкие частоты, он, раздвинув ноги, сидит перед зеркалом абсолютно голый, но в маске - самый верный способ протестировать её.       Изощрённые фантазии он приберёг на другой раз. В этот же он сосредоточенно смотрел на отражение в маске, думая лишь о том, с задержкой во сколько секунд сканер преобразует мимические морщины в символы.       Во имя науки, хули.       Это было отвратительно, мерзко, почти что неприятно, на грани. Зато продуктивно - он тогда всё исправил и дополнил. И ведь если кто-нибудь бы спросил его, чем он занимается, запираясь в своей комнате, он не солжёт, ответив, что работает над маской.       Потом он это повторил пару раз для чистоты эксперимента. Ну, вообще-то не совсем для этого. Просто его предпочтения были слегка специфичны. Нет, дело было даже не в предпочтениях, а в необходимости и безысходности - кто вот ему с такой-то рожей даст? В маске появлялся призрачный шанс склеить кого-нибудь, кто поведётся на такого застенчивого и загадочного молодого человека. Или попытаться давить на жалость - да ну нахуй.       Рано или поздно его первый раз должен был произойти. И это было далеко не так, как он представлял себе. Будто бы без этого отношения вообще невозможны. Может и правда невозможны, но не ему об этом думать. А потом это перестало его волновать и просто случалось время от времени.       Разные вещи: дрочить, представляя вместо руки чудовищные механизмы; трахаться с теми, с кем больше никогда не встретишься; и третье - и лучше бы это третье никогда в его жизни не происходило.       Рэнч любил бывать в кафе. В первый раз он оказался там случайно, а потом стал частенько приходить, занимая место у окна, заказывая себе кофе и украдкой поглядывая на официантку. И зачем ему эта маска - как был ссыклом, так и остался. Не в маске просто дело.       Он заказывал пончики и они казались ему слаще, пока он воображал диалоги, что между ними никогда не произойдут. Так сладко...       Но вот кто сладкое вообще не любил, так это Рэймонд Кинни - от него часто пахло пивом и приправами со вкусом паприки или бекона. - А ноги? - А что с ними? - Без портаков.       Рэнч перед ним голый, чувствует себя ужасно паршиво. Они только что потрахались, не то что бы это его смущало, так, совсем немного. Между ягодиц ещё чувствовалась смазка. Его это почти не волновало. Тело ему не подчинялось, а в голову будто кто-то ваты напихал. - Ты в первый раз что ли? - Рэй бесцеремонно роется в шкафчиках и полуразодранных коробках в поисках еды. - Нет, просто. Я. Я не думал, что это так быстро будет. - В мире, где ты воруешь за секунды, тебя волнует то, что мы переспали после того, как я тебе планшет отдал?       Рэнч тянется за - за трусами? Или, может быть, за толстовкой? Нет. За маской. И только потом всё остальное. А полностью голый Рэймонд Кинни смеётся над ним - он себя не стыдится, ему прятать нечего. Он знает, что своим поведением смущает инженера, разрушает его самооценку и делает больно. Можно подумать ему не было больно, когда он в него свой хер пихал. Он постанывал, губы кусал, но явно не от большого удовольствия. - Вечером повторим? - Нет. Не знаю.       Он это часто говорит, но когда вечер всё-таки наступает, надо просто предложить ему косяк или разбавить порошочком кофе, подождать, пока его вставит, а потом вставить ему.       Первым делом сорвать с него маску - ощущение, что он трахает что-то нечеловеческого происхождения было ему не нужно. Молодой человек пытался перехватить его руку, но в его состоянии это было невозможно.       Лицо Рэнча они все видели, когда тот сидел на допросе у ФБР - к чему теперь весь этот цирк? Подумаешь, рубец, шрамы же украшают мужчину. И поэтому он просто смотрит на его лицо, изучает, делает для себя какие-то выводы.       Глаза инженера приоткрыты, он смотрит в никуда, в его башке туман и дым и сквозь эту смесь до него доходят отголоски слов и действий из реального мира. Он чувствует тупую боль - это точно. Но знает ли он её источник? Ему может представиться всё, что угодно: тентакля, гаечный ключ или ещё что-нибудь более стрёмное и страшное. Может быть, он мыслями сейчас на Плутоне. Или думает о порнухе с роботами.       Рэй обо всём этом не думает. Он кончает ему на бедро, а после гладит по животу, проводя ладонью вдоль абстрактного узора и бессмысленных рисунков.       Вообще, это как бы под статью попадает. - У тебя тут чай есть? Заварить бы тебе покрепче, тебя бы отпускать начало.       Рэнч продолжает лежать без движений, как манекен или труп - и неизвестно, что из этого более странное. Зрачки у него охрененно огромные, а сам он пиздецки бледный. - Ты это, прости меня за Младшего. - Твоих детей когда-нибудь убивали? - Не моих. Слышал о мужике, а у того была сестра... - Да пошёл ты!.. - Повзрослей.       Все знают, что Рэнчу двадцать три, но, честное слово, ведёт он себя иногда как самый настоящий школьник-бунтарь - за языком не следит, устраивает побеги, выпивает и действует так, будто у него читы на бессмертие активированы. - И маску свою сними, Душан тебе всё правильно сказал. Тебя без неё уже все видели. - Завали. Своё. Ебало.       Рэю нравится разводить его на эмоции, он так веселится. А ещё он любит брать без спроса вещи, валяющиеся на многочисленных столах, а Рэнч, если может стоять на ногах, кидается на него с включённым инстинктом собственника и орёт: это его гараж, это его железяки. Его.       Если бы он на самом деле был ребёнком, вышла бы ещё одна статья.       Но иначе его временами воспринимать было нельзя - сочетание выебонов с растерянностью во взгляде: Рэнч осознает, что что-то в его жизни не так. В киношках, которые смотрела днями напролёт его мамаша, ещё когда он мелким был, видел совсем другое - поцелуи, нежность, объятия после секса, комплименты. Ему бы тоже хотелось знать, что он красивый. Ну, хотя бы умный. Или просто слышать, что всё нормально.       Появляясь без приглашения в его гараже в очередной раз, Рэй приносит две бутылки пива и какой-то пакет из забегаловки в двух кварталах от его убежища. Здесь у него всё завалено сильнее обычного, пахнет чем-то горелым и ужасно душно. Ему плохо, он не спал нормально уже неделю. Такими темпами у него скоро появится собственный Тайлер Дёрден.       Первое правило гаража Рэнча... - Мне-то плевать, но Маркус переживает. Поешь, а. И свежим воздухом подыши. - Нет.       Рэй садится на единственный свободный стол. - Дунем?       После этого всегда хочется есть, это проверенно.       Кинни подхватывает его под колени и натягивает на свой член. Ноги у хакера чистые, свободные от татуировок, зато в них остальное тело, все за раз и не увидеть. Как в ёбаной картинной галерее. Самый экзотичный экспонат.       Однажды он разревелся. Он тогда под грибочками был, хер знает, что он там увидел, однако в следующее мгновение он, шатаясь и запинаясь об шнурки незавязанных кед, побрёл к столу, на котором лежал тостер и, схватив его, крепко прижал к груди, вместо того, чтобы расхуячить об пол. Да уж, отношения с техникой у него действительно странные. Своеобразные. - Пиздец, - тихо произнёс Рэй, наблюдая издалека за этой сценой.       И вот они обнимались, а потом Рэнч, будучи в абсолютные нули обдолбан, сказал, что хочет принять ванну со своим другом. Кинни, повалив его на пол, остановил от этого. Потом ещё и хлёсткую пощёчину отвесил - для профилактики.       Он просто хотел быть один, чтобы от него все отстали - никто не шпионил с дронов, не наблюдал за ним, делая вид, что уставился в телефон, никто не спрашивал, всё ли с ним в порядке. Инициатором беспокойств стала Ситара, она не понимала, что с ним творится, но слежку приставила. И эта слежка приходила к нему в гараж, потом он обесточивал помещение, отключал мобилу и никто не мог знать, что они делают на самом деле. - Просто ответь мне, на кой хер ты вообще бреешься, если маску носишь? Я б на это огромный болт бы забил, - Рэнч не реагирует, продолжает нервозно ходить из угла в угол, тогда Рэй возвращается в начало, - чувак, тебе надо поесть.       Он на еду не мог даже смотреть, его рвало с самого утра. Ему бы скорую вызвать, да светиться нельзя. До больницы его не довезут - сразу в тюрьму.       Кинни держит его за плечи. Почему-то эта ситуация кажется ему забавной. Он многим в жизни занимался, но о таком не думал никогда. Он влажной ладонью проводит по его лицу, когда того немного отпускает. - Тяжёлое детство? - И деревянные игрушки, прибитые к потолку, - Рэй обращает внимание на шрамы, частично скрытые под рисунками, часть проходит вдоль, но большая - поперёк, такое с собой от хорошей жизни не делают.       Мемчики. Бунтарство. Поцелуйчики и обнимашки. Тупые фильмы. Громкая музыка. Проблемы, которые кажутся нерешаемыми. - Повзрослей.        Рэнч передаёт ему косяк, мир перед ним уже чёрно-белый и медленный, он уже собой не владеет, голова становится ватной, тело охватывает жар. Кинни подхватывает его под колени и натягивает на свой член. - У тебя тут чай есть? Заварить бы тебе покрепче, тебя бы отпускать начало...