Ронин Мандзю-доно

      Давным-давно, когда страною Солнца Японией правил Сёгунат, решил однажды Сёгун создать воина невиданного, чтобы никто и никогда не мог победить его армию и чтобы Император никогда не смог вернуться к власти.       Много дней и много ночей провёл Сёгун за тяжкими думами и, наконец, придумал.       Приказал он испечь большой мандзю. Такой большой, чтобы сравнялся он ростом с человеком. Слуги удивились, но перечить Сёгуну не посмели. И вскоре мандзю был готов.       Что сделал Сёгун – никто не ведал. Но ожил мандзю, и с тех пор поступил на обучение к Сёгуну.       Долго ли коротко ли вырос ученик, и стали его вежливо и учтиво называть Мандзю-доно. Сёгун же начал вынашивать планы захвата территорий соседних стран. Зачем они ему понадобились – до сих пор неизвестно.       Но случилась однажды беда. Коварный Кицунэ-сан обманом завладел доверием Сёгуна и убил его, чем привёл японский народ в смятение и ужас.       Так Мандзю-доно стал ронином. И пошёл он искать исчезнувшего Кицунэ-сана, чтобы отомстить ему за Сёгуна, которого он считал не только своим учителем, но и отцом.       Спустя два дня пути повстречался Мандзю-доно быстрый самурай Усаги-сан, который преградил нашему герою дорогу, не давая ему пройти дальше.       Выхватил ронин катану из ножен, приготовившись к бою с неприятелем. Но Усаги-сан поднял лапки в примирительном жесте и произнёс:       – О, великий Мандзю-доно, давай не будем проливать кровь, а решим проблему по-взрослому?       Ронин согласно кивнул и вернул клинок в ножны.       – Дзянкэнпон! – грозным дуэтом рявкнули они. Мандзю-доно выбросил ножницы, Усаги-сан тоже.       – Дзянкэнпон! – вновь одинаковые результаты. На этот раз – бумага.       – Дзянкэнпон! – И Мандзю-доно, вновь выбросив бумагу, победил, ибо Усаги-сан выбросил камень.       – О, великий Мандзю-доно, ты победил, поэтому можешь проходить дальше. Усаги-сан отвесил глубокий поклон ронину и пропустил его.       Ещё спустя пару дней путь Мандзю-доно преградил зубастый самурай Ооками-сан.       Выхватил ронин катану из ножен, приготовившись к бою с неприятелем. Но Ооками-сан поднял лапы в примирительном жесте и произнёс:       – О, великий Мандзю-доно, давай не будем проливать кровь, а решим проблему по-взрослому?       Ронин согласно кивнул и вернул клинок в ножны.       И затянул Ооками-сан заунывную песню о тёмных лесах да высоких горах. И заснули все в округе, не выдержав сего тоскливого пения.       Но стоило только запеть Мандзю-доно, запеть о великой Японии, о великом Сёгуне, как все тут же проснулись, встрепенулись и начали подпевать. Даже Ооками-сан не удержался и завыл, с удивительной точностью попадая во все ноты.       – О, великий Мандзю-доно, ты победил, поэтому можешь проходить дальше.       Ооками-сан отвесил глубокий поклон ронину и пропустил его.       Прошло ещё два дня и две ночи, и повстречался на пути Мандзю-доно огромный самурай Кума-сан.       Выхватил ронин катану из ножен, приготовившись к бою с неприятелем. Но Кума-сан поднял лапы в примирительном жесте и произнёс:       – О, великий Мандзю-доно, давай не будем проливать кровь, а решим проблему по-взрослому?       Ронин согласно кивнул и вернул клинок в ножны.       И затанцевал Кума-сан странный танец, похожий на традиционный танцы какого-нибудь африканского племени. Мандзю-доно с интересом наблюдал за Кума-саном, очень уж ему понравился сей странный танец, который сам ронин даже не стал бы пытаться повторить.       Зато он умел танцевать кое-что другое.       И стал он танцевать один из традиционных японских танцев. Один из буё, чем привёл в восторг и Кума-сана, и всех тех, кто находился в тот момент поблизости.       – О, великий Мандзю-доно, ты победил, поэтому можешь проходить дальше.       Кума-сан отвесил глубокий поклон ронину и пропустил его.       По прошествии ещё двух суток дорогу Мандзю-доно преградил счастливый самурай Тануки-сан, в лапке которого был зажат токкури.       Выхватил ронин катану из ножен, приготовившись к бою с неприятелем. Но Тануки-сан поднял лапки в примирительном жесте и произнёс:       – О, великий Мандзю-доно, давай не будем проливать кровь, а решим проблему по-взрослому?       Ронин согласно кивнул и вернул клинок в ножны.       Распили они вместе сакэ. Каждый выпил не менее десяти масу из бездонного токкури, так что неудивительно, что воины немного, самую малость опьянели.       – А теперь приступим.       Тануки-сан вытащил невесть откуда два листа рисовой бумаги, две кисти и две баночки с тушью. Он и Мандзю-доно склонились над листами. Взяли по кисточке, обмакнули их в тушь и стали писать хайку.       Вскоре великие творения были завершены, и независимое жюри стало их оценивать. В итоге вышла ничья, ибо каллиграфический почерк оказался лучше у Тануки-сана, а смысл глубже у Мандзю-доно.       Но Тануки-сан являлся добрым существом, а посему не потребовал ничего более.       – О, великий Мандзю-доно, мы сыграли в ничью, поэтому можешь проходить дальше.       Тануки-сан отвесил глубокий поклон ронину и пропустил его.       Ещё четыре дня и четыре ночи скитался Мандзю-доно по японской земле, выискивая хитрого Кицунэ-сана. И вот, наконец, нашёл.       Лишь только увидев убийцу своего учителя и отца, выхватил ронин катану из ножен, приготовившись к бою с неприятелем.       Но у хитрого Кицунэ-сана не могло не быть не менее хитрого плана на этот случай.       – О, великий Мандзю-доно, не убивай меня, выслушай сначала! – Кицунэ-сан упал на колени и склонился к земле.       Ронин опустил катану, однако не убирая её в ножны.       – Говори, убийца, и знай, что это последние твои слова!       – О, великий Мандзю-доно, расскажу я тебе сейчас горькую правду. Сёгун, учитель твой, хотел использовать тебя в жестоких войнах, где потихоньку ты бы умирал, теряя кусочки своего тела. А я не хотел, чтобы ты умирал, потому что я твой незаконнорождённый брат!       Ронин с изумлением взглянул на Кицунэ-сана.       – Что за чушь ты несёшь, бакаяро?!       – О, это не чушь, великий Мандзю-доно! Посмотри, у нас одинаковые родинки в одном и том же месте на правых руках!       Ронин взглянул и правда нашёл одинаковые родинки.       – Так ты мой брат и просто хотел спасти меня от жестокого Сёгуна?       – Да!       – Но ведь… мой отец Сёгун, а, значит, он и твой отец. Получается, ты убил собственного отца!       Кицунэ-сан стал, как громом поражённый. Несколько мгновений он не шевелился, а потом как взвыл:       – О, нет мне прощения! Как я мог!       Кицунэ-сан выхватил свою катану из ножен.       – Я больше не должен жить! – и сделал сэппуку.       Поражённый Мандзю-доно с грустью глядел на своего умирающего только-только обретённого брата.       – Что ж, теперь и мне нет смысла жить.       И Мандзю-доно так же сделал сэппуку. И полилась из него сладкая бобовая паста.       Вот такая история о великом и непобедимом ронине Мандзю-доно.