Алиса

Невилл приходил сюда каждый день, с тех пор, как закончил школу. Ему никто не препятствовал — даже Ханна понимала, что юноше это нужно, и не требовала повышенного внимания от возлюбленного — она знала, как он страдает. Она тоже приходила сюда с ним, и потом не могла скрыть слезы. Невилл был копией своей матери, которая не узнавала его. Невилл, по рассказам бабушки, был отважен, как отец, который тоже не реагировал на сына, предпочитая сидеть на постели, притянув ноги к коленям, и раскачиваться туда-сюда. По словам колдомедиков, Алиса была куда общительнее Фрэнка. Она потеряла рассудок первой. Фрэнк был еще в себе, когда видел, как Беллатрикс пытает его любимую жену и слышал ее крики. И не мог помочь. Алиса улыбалась Невиллу, но, казалось, видела не его, а что-то совершенно другое. Невилл читал книгу про девочку Алису, которая попала в Зазеркалье, еще в детстве, и бабушка говорила ему — семилетнему — что мама в Зазеркалье. Здесь только ее тело, но видит она перед собой не то, что видят другие. Невилл не знал, кому повезло больше — ему или Гарри. Гарри навещал могилы своих родителей, а родители Невилла говорили, двигались и дышали, но они уже давно были мертвы. Это — страшнее. Невилл пытался вспомнить маму или папу, но тогда ему был всего год, и он помнил только запах ванили, исходящий от свитера Алисы, когда она держала его на руках. И до сих пор приносил матери в гостинец ванильное печенье. Она радовалась, как ребенок, и дарила ему обертки от жвачек. Каждую обертку Невилл клеил в специальный альбом, который не видела даже бабушка. Это всегда была его боль — ничья больше. Невилл нес этот груз на своих плечах самостоятельно и не желал делиться им даже с Ханной, несмотря на то, что через месяц должна была состояться их свадьба. Ханне незачем знать эти ужасы. Ханна и так пострадала в войне — все они пострадали. Подростки, которые никогда больше не станут детьми. Подростки, которые теперь поголовно могут видеть фестралов. Невилл был очень благодарен Молли Уизли. Он даже присылал ей подарки на Рождество и день рождения — она убила Беллатрикс. Невиллу было жаль, что это сделал не он, но главное, что это исчадие ада больше не ходит по земле. Каждый раз, когда он приходил к родителям, Алиса пела. Невилл не мог разобрать слов, она просто мурлыкала себе под нос, перебирая обертки от жвачек и то и дело суя за щеку ванильное печенье. Фрэнк ни разу не вставал при виде сына. Если колдомедики могли давать шансы, то они были только у Алисы — отец Невилла был безнадежен. Просто оболочка. Невилл пытался. Он обращался ко всем, кто занимался психотерапией, даже к маггловским врачам, но те разводили руками, едва увидев своих пациентов. А Алиса пела. И улыбалась. Однажды она обняла Невилла, и он вспомнил тот самый запах ванили и шерсти от свитера, будто мать укачивала его, годовалого, на руках. — Мама, — невесть зачем сказал Невилл, зная, что она не услышит. Мама рассмеялась и протянула ему еще одну обертку от жвачки. Каждый раз, уходя из Мунго, Невилл едва сдерживал слезы. Он с детства учился быть сильным, и это было чертовски сложно, но — научился. Приходил домой и обнимал Ханну, наверное, минут десять, а она гладила мужа по волосам и пыталась утешить. Невилл знал, как назовет свою новорожденную дочь, и Ханна была не против. Алиса.