Воздушный космос

Что есть вечность? Бесконечность вперед и бесконечность назад. Нет ни начала ни конца, только бесконечная череда событий, влекущая за собой другие. И что есть маленькая жизнь одного человека в сравнении с размером жизни одной страны? Но и она меркнет в сравнении с жизнью планеты и ее звезды, а уж та совсем незначительна для всей вселенной. Молекула водорода может бесконечно существовать в пространстве космоса, и разрушить ее было бы убийством вселенского масштаба, ведь, возможно, она была нерушимой с самого бесконечно далекого начала мира. Но в то же время, что есть маленькая жизнь человека в огромной бесконечности? Обстановка в тесной хибаре накалялась. — Пять тысяч, — сказал мужик в кожаной шляпе с широкими полями. Он держался уверенно и казался непоколебимым. — Пять? Это грабеж! — пузатый шахтер, владелец хибары, развел всеми тремя руками. Вернее развел он одной рукой, одним протезом клешни и буром, свисающим из-за спины на манер хвоста скорпиона. — Я продам этот топляк даже самому тупому торгашу за восемь кусков! Семь! — Да, но даже самый умный торгаш не вернется обратно на эту станцию в ближайший кватр. Смогут твои ребята прожить столько без протезов? — холодно ответил посетитель в шляпе. — Пять с половиной, и наценка на кибер-части двадцать пять процентов. — Откуда мне знать, что ты меня не кинешь, паренек? — кряжистый здоровяк облокотился на стойку, разделяющую их, так, что прутья из пластали запели фальцетом. — Шесть и двадцать процентов. — У тебя нет другого выбора: ближайшая баржа с ширпотребом будет через три кватра, а то, что на станции дефицит с кибер-частями, можно легко понять, зайдя к любому ремонтнику, старик, — Тень под шляпой посетителя как-будто разрослась, заняв большую часть бородатого лица. Лишь глаза были ясными и холодными. — Пять с половиной и двадцать пять процентов. Шахтер задумался. Механические усики на его животе постукивали по железному пузу, а бур на хвосте то начинал вращаться, то тут же затихал. Наконец, он уронил на стол клешню и сказал: — Ладно, по рукам, парень. Раз тебе так уперлись эти пятьсот кредитов, оставь их, — шахтер с неохотой достал из-под стойки мешочек с деньгами. Стекло со звоном легло в руку человека в шляпе и исчезло под кожаным плащом. — Еще кое-что, — сказал посетитель. — Ну? — Ты знаешь что-нибудь про Мовранцев? — из-под плаща появилась резная деревянная коробочка. Мужчина извлек сигару и закурил. — Тебе зачем? — бровь здоровяка выглянула из-под массивных очков с толстыми линзами. — Для кругозора. Толстяк задумался. — Ладно. Я слыхал, что они на севере живут. Неужто сигары? — шахтер не отрывал от Тувийского курева глаз. — А поконкретнее можно? — посетитель протянул портсигар здоровяку. Тот взял одну, клешней отрубил конец и поджог резаком, встроенным в нее же. — Ну, я еще слышал, что они сильные воины. Говорят, один из таких мог руками оторвать люк из пластали от боевого марана. И они очень кровожадные. После их набегов редко остаются выжившие. Дикари, в общем. Широкая шляпа сделал еще пару затяжек, развернулся и, не спеша, покинул хибару. Зеленое солнце было в зените, а синее — на закате, когда торговец вернулся в порт. Бахрома на кожаной куртке лениво качалась на ветру. Она будто была в раздумьях, как и ее хозяин. Он сошел с плавучей тарелки на твердое основание порта станции, и качка на волнах станционного озера сменилась на легкую дрожь от несущих гусениц. В порту на твердом песке стоял маран. На борту его была потертая надпись “Пунцовая Бэлли”. Рядом копался в каких-то коробках робот, состоящий из пластали и дерева. — Фей, — обратился кожаная шляпа к роботу — Фей! — Да, сэр, — робот в одно движение встал и повернулся к купцу. — Фей, что там с парусом? — спросил торговец, оглядывая судно. — Когда сможем выдвинуться? — Парус я сменил, — ответил гулкий голос, будто воспроизводимый бамбуковой трубкой. Он был наполнен мягкостью, но был лишен интонаций и любых эмоций. — И да, я еще перебрал генератор, который, как вам могло бы стать известно, Винсент Айронхарт, сэр, если бы вы задержались на Пунсовой Бэлли еще две минуты тридцать восемь секунд, тоже был поврежден в результате, как могло бы показаться на первый взгляд, неосмотрительной и, несомненно, необходимой поездки сквозь деревья робатворуса пустынного или, в простонародье, творняков, сэр, — отверстия глаз робота смотрели прямо на купца. — Маран будет готов через пять часов три минуты и четыре секунды. — Молодец, раз перебрал, — поморщившись, спокойно ответил купец Винсент — Где Контаро? Нужно сказать ему, что следующая остановка Дахан. Отправимся через пять часов. — Я несомненно уведомлю нашего уважаемого господина пилота, сэр. — Ясно, — задумчиво протянул торговец. — Я буду в каюте, если что. — Сэр? — Чего, Фей? — Винсент на полушаге опять развернулся к роботу. — Что вы намерены сделать с устройством, которое нам удалось обнаружить ранее? — Ты смог про него что-то узнать? — он почесал затылок. — Общеизвестный факт, что эти капсулы использовались в войне Цветов, проходящей три войны назад, когда зачинщиком выступил “Лиловый Пион”, в качестве мест хранения пленников. Модель ККИ45Э, которую обнаружили мы, оборудовалась тумблером быстрого умерщвления пленного. Стоимость с грузом или без составляет от тысяча ста пятидесяти шести кредитов до тысяча четыреста семидесяти пяти в не зависимости от наполнения, — констатировал так, будто читал Фей. — Это стало общеизвестно мне из местной базы данных. Винсент не ответил, повернулся и пошел на маран. Робот из любопытства последовал за ним. Мужчина надавил на перепонку на входе, и та сложилась гармошкой вбок, поддаваясь нажатию. Перед глазами предстал трюм, обшитый деревом. Местами покрытие прохудилась, и из под него торчали механические передающие цепи, по которым даже сейчас передавалась энергия от генератора в разные части машины. Пол трюма был неровно застелен куском пластали. Она защищала от пожара и разрядов молний груз в дороге. По краям были навалены барханчики песка. В конце трюма вертикально стояла небрежно заброшенная в него металлическая труба, диаметром в размах рук. Торцы наглухо закрывали пластины, а спереди было вставлено пласт-стекло, по контуру которого располагалось множество различных датчиков, индикаторов и прочего. А также два рычага: один черный, как сама тьма, а другой кроваво алый. С мостика на втором этаже вышел человек в комбинезоне, состоящем из одних ремней. Он держал в руках шлем и сонно подтягивался. — Кэп, — кивнул человек в комбинезоне, но Винсент не ответил. Он смотрел прямо в глаза человеку в капсуле. Одет он было в штаны из капролона, и широкие браслеты со вставками из пластали, а все тело от пояса и выше покрывали литые мускулы, испещренные татуировками. На широкие плечи падали рыжие волосы. Вся его фигура излучала непоколебимую мощь, даже когда тот находился в криокапсуле. Это был Мовранец. — Кэп? — напрягся пилот. За капитаном в проходе появился робот. Винсент уверенной походкой пошел к капсуле. Пилот опять напомнил капитану его должность, но громче, схватился за перила помоста и рванул к лестнице вниз. Одновременно робот произнес: — Сэр, я бы не рекомендовал принимать необдуманные решения, — Фэй подался к капитану, вытянув руку вперед, — и настаиваю на ... — никто так и не узнает, на чем настаивал робот. Капитан сорвал пломбу с рычага на капсуле и дернул его вниз. Он мог оставить его беспомощным камнем в вечном сумраке или даже убить, но он выбрал третье. Капсула зашипела и отворилась. Капитан произнес: — Каждый имеет право на жизнь.