ecstasy

       Глухой звук соприкосновения тяжелых ботинков о бетонный пол отдается громким набатом в голове, что черепная коробка внезапно становится слишком тесной и звук давит на стенки, пытаясь вырваться, угрожая разнести средние 1350 см3 к чертовой матери.       − Пьетро?       Собственный голос звучит словно откуда-то со стороны. Я вглядываюсь в темноту, пытаясь разглядеть силуэт и разобрать, где заканчивается реальность и начинается выкидыш моей больной фантазии.       − Да, это я, Алиса, − Пьетро садится рядом и теперь я точно могу убедиться, что он реальнее всего, что сейчас меня окружает − запах сигарет в смеси с ароматом одеколона и пота − такой букет не способны симулировать даже затупленные недельным недосыпом обонятельные рецепторы.       − Ты принес?       Вопрос звучит очень тихо, вкрадчиво и почти зловещим шепотом. Наверное, в моих глазах начинают плескаться недобрые огоньки, что Пьетро невольно отстраняется. Я ловлю это невольное движение и подаюсь вперед, как умелый охотник, подступающий к своей жертве.       − Алиса, спокойно. Я пришёл тебе помочь.        В его голосе нет испуга или отчаяния. Он звенит нотками угрозы, пропитанной холодным рассудком. И это меня мгновенно отрезвляет, что я резко откидываюсь назад, прижимаясь спиной к холодной стене.        − Да. Я в порядке. Полный контроль.       Контроль. Одно слово, тонкой нитью сдерживающее от падения в пропасть безумия.

Краеугольные выступы разума оставляют царапины после попыток удержаться на вершине.

Ослепляющее сияние Совести, чьи лучи временами способны больно обжечь, рождает искорки Правды.

Ненависть разъяренно бьется в клетке, ключи от которой должны были быть уничтожены, но бережно хранятся в шкатулке Мести.

      Туман сомнений белоснежным саваном расстилается над Истиной .

      Рука об руку со своими демонами, я пытаюсь не заблудиться в причудливых лабиринтах со знания.

      Остатки самообладания сдерживают мечущихся в цепях чертей, которые были моими зловещими товарищами, кричащими мне колыбель ные на ночь.

       Л ьдяные айсберги спокойствия выглядят величественными, но никто не знает, какие бури потерь и волны разочарования сделали их такими красивыми и стойкими.

К о н т р о л ь.       Слово, обжигающим клеймом вбивающееся в сознание.        − Пьетро, давай быстрее. Я сейчас слечу с катушек.       Пьетро не глупый. Он понимает всё. Потому, без лишних вопросов и отговорок, достает из кармана заветный пакет с порошком.       Волшебная пыль. Белое какао удовольствия. Дорожка счастья.              ... Резкий вдох и прыжок в невесомость. Дофаминергическая система головного мозга активируется и по всему телу разливается поток чистейшего удовольствия. Я безумно улыбаюсь, не сводя глаз с Пьетро, который так удобно пристроился около рояля и осыпает далеко не самыми литературными словами планшет, пытаясь попасть пальцами по нужным буквам , которые так некстати расплываются.        − Вот же дрянь, − констатирует он наконец и откладывает гаджет в сторону, отчего мне становится смешно, что я начинаю хихикать.        − П-Пьетро...Ха-ха...Ты такой...Хи-хи-хих, − почти задыхаясь смеха, тыкаю в него пальцем и беззвучно шевелю губами, пытаясь сказать "забавный", но в итоге издаю лишь нечленораздельные звуки.        Видимо, скорость биохимических процессов Пьетро куда ниже, чем та, с которой он может перемещаться, потому что с минуту он смотрит на меня в упор, но не подает признаков удивления, радости, в конце концов, агрессии.       − Земля вызывает Пьетро. Пьетро!       Я всерьез начинаю беспокоиться за способность к интегративной деятельности лобных долей головного мозга своего напарника и начинаю махать руками, пытаясь привлечь его внимание. Наконец, его губы расползаются в почти маниакальной улыбке:       − У тебя такие красивые рога, - взгляд Пьетро сосредоточен где-то на уровне моего лба.       − Твои тоже ничего, - закусываю губу и улыбаюсь, поджимая под себя ноги.       Мы с минуту молча смотрим друг на друга, словно в первый раз. Затем разбиваем неловкое молчание ещё более неуместным смехом.       Я поднимаюсь на ноги и, шатаясь, ударяясь об тумбочку, пиная пустые бутылки, дохожу до Пьетро и разваливаюсь рядом. В голове сейчас девственная чистота, а на языке вертятся непристойные шутки про обдолбышей. Смотрю внимательно в его глаза и единственное, чего мне хочется - крепко обнять и сказать что-нибудь простое и сопливое из категории "бромантика".       Но супергерои не обнажают чувств и не поддаются порывам эмоций.       − Ты воняешь хуже пепельницы, - выдаю я и ухмыляюсь.        − А ты неблагодарное хамло, - отвечает мне Пьетро и, спустя секунду, отвешивает увесистый подзатыльник.