Tuilin

Она стояла на верхнем ярусе, у самых дверей Хорнбурга. — Мы гордимся тем, что снова будем сражаться вместе с людьми, — сказал Халдир, и взгляд его, предназначавшийся королю Теодену, скользнул выше, где сквозь темноту доспехов пробивался свет. Там, за спинами рохиррим, готовых к битве, стояла она. Девушка, сходство которой с королем было несомненным. Она лишь на мгновение взглянула на Халдира, и столько боли было в ее взгляде, столько страха за близких, столько... любви. Взметнулось облако волос, сколотых на затылке, блеснула серебряная тесьма в захвате рукавов — и пропала, как видение, исчезла внутри. Но он продолжал ее видеть, как если бы девушка продолжала стоять там. Голубое платье под плотным походным сарафаном — можно пересчитать складки на рукавах, — светлые волосы, похожие на позолоченные рассветом колосья. Халдир видел усталость ее рук, пыльные пятна на лице и шее, но это не портило светлой красоты, а только делало ее живой. Она была зыбким пламенем лучины, оставленной на сквозняке. Стремительная птичка, запертая в каменном мешке крепости. Ласточка, Tuilin. Так далеко от неба. Лучники встали на стенах, Халдир среди прочих, как равный, хотя дышал уже иначе. Он смотрел вперед, откуда наступала тьма, но видел луч света. В его груди что-то таяло, обтекало теплым, звало улыбку. Прежде Халдир думал, что чувствует мир вокруг, но теперь он знал, что был слеп. Мир больше, ярче и прекраснее, чем он представлял даже в самых ярких мечтах. Как сияют звезды в прорехах туч, как пахнет ветер, приносящий зиму, как вьются в ладони ее волосы, рассыпанные по плечам... Халдир понимал каждый миг ее маленькой жизни. Ему казалось, что он знает, какие на ощупь ее губы, и как дрожат пальцы, когда ей холодно. Теперь он знал, что чувствовал Берен, который встретил свою Тинувиэль. Он спешил, он искал ее, ловил звуки ее голоса. Только он был смертным. У Халдира впереди были сотни лет и далекое море, а у маленькой Tuilin только эта ночь до смерти. Оставшиеся вдохи можно было сосчитать, они как бусинки на разорванной нитке — падают по одному в пустоту. Пальцы сами собой стиснули лук до хруста, в горле вспыхнул пожар. Одно дело — бить тьму, потому что это Тьма, и совсем другое — защищать кого-то, отбивать у Смерти минуты, часы, дни. Скольких орков он пристрелил? Сколько их уже не занесет испачканный кровью ятаган над этой славной девушкой? Без счета голов за ее одну, без счета черных жизней за каждый ее вздох. Когда стрелы кончились, Халдир взялся за меч. Он был уверен, что воздух пахнет сладостью отголосков ее дыхания. Кажется, кого-то рубили рядом, кажется, кто-то кричал. Гремело огненное, пахло кровью и сталью, мокрой землей и искрой от разбитых камней. Он дрался не за себя, а за девушку, имени которой не знал. — Халдир! — крик Арагорна прорвался сквозь огонь, которым была полна голова. — Отводи всех назад! Он кивнул, с трудом разобрав слова, и стал передавать команду дальше, только сейчас начиная понимать, о чем она. Назад — это потому что всё? Битва проиграна, нет больше надежды? Удар едва не свалил с ног, но только выбил дыхание из груди. Вокруг высились горы тел тех, что пришли с ним сегодня. Они шли на смерть и не знали этого. Каждый из них кого-то любил... Где-то кончается линия жизни каждого из живущих, и только Эру ведомо, куда они ведут. Сегодня Халдир хотел сберечь одну из них. Второй удар обрушился сзади, как горная лавина. Это даже не больно. Не так больно, как в груди, где то, что было теплым, теперь расплавляло его кости. Tuilin, маленькая ласточка, которая стоила дороже бессмертия, дарованного Эру. Халдир упал, уже не чувствуя рук Арагорна, обнявших его тело. В последний миг угасающего мира он думал о том, что не знает имени Tuilin, и не сможет сказать ей о том, что пришел сегодня, чтобы найти ее. Предсмертный взор был направлен в небо, но только всемогущий Отец мог прочесть в нем просьбу о той, чья жизнь короче дня для Перворожденных, и надежду, что они встретятся за пологом смерти еще не скоро. Халдир просил о долгом ожидании, и, может быть, получил ответ.