Я хочу спросить.
Говорить начал он и она внимательно посмотрела на него, позволяя ему продолжать и показывая, что она внимательно его слушает.Ты не высказываешь своего осуждения, не винишь меня в том, что произошло ранее. Почему?
Она зарывается пальцами в свои рыжие волосы, пропуская их сквозь перебинтованные пальцы. Все это время он не видел ее без бинтов на руках и не спрашивал, почему она их носит. Аккуратно тянет за край бинта, разматывая его, обнажая стертые подушечки пальцев. Повреждениям около недели, то есть примерно столько времени, сколько она здесь. Она размотала бинт на второй руке и уверено подошла к нему, скользя загрубевшей кожей пальцев по его щекам. Проходясь стертыми подушечками по уголкам губ его, а после прижимая к себе. Потому что прошлое, есть прошлое. Ты здесь и сейчас, такой, какой есть. Я не далеко не такая, какой вы меня считаете. А ты не такой, каким хочешь казаться, именно поэтому я хочу идти с тобой до конца, все то время, которое нам дано пробыть вместе. Она всю жизнь отдала музыке, игре на самых разных инструментах. Инструментами она считала и людей, сравнивая кого-то со смычковыми, кого-то с клавишными, а кого-то и вовсе с духовыми. Главное найти их мелодию и они будут играть столь прекрасно, сколь прекрасны звуки скрипки или арфы. Она не врала ему, прекрасно понимала, что он, когда вся история закончится, может уйти. Исчезнуть. Испариться. Не в первый раз такое происходит. Но если она сможет ему помочь хоть немного быть самим собой с другими, то она будет вполне довольна и счастлива. Это было ее эгоистичным желанием: сдернуть с него эту маску заправского шутника. И для этого она подберет ему самую лучшую мелодию, с которой он будет звучать лучше всякой скрипки, чисто, открыто, звонко. Даже если ей придется стереть всю кожу в кровь. Даже если ей придется сломать свои пальцы. Она любила музыку, любила играть, да так, что другие невольно заслушивались, проникались мелодией, чувствовали эмоции. В музыке она видела истину. Исполнитель не может врать инструменту, он все чувствует. Не пытайся играть в мажоре, если твоя душа вся пропитана чертовым минором. Ты должен чувствовать себя, чувствовать инструмент. Она видела в нем никем не тронутую скрипку, над чьими струнами нещадно издевались много раз. Другие просто дергали и рвали струны. А она… она не была уверена, но чувствовала, что сможет вернуть ему верное звучание. Сможет восстановить порванные струны.***
Вот и все. Все кончилось. Но не обошлось без жертв и это почему-то било по ее клавишам не в самом приятном сочетании. Да, себя она видела как фортепиано, еще не совсем старое, но краска уже пооблезала в некоторых местах, да и лак скололся с внешней стороны, а внутри не помешало бы поднастроить. И она не совсем понимала, что будет дальше. РФА сами разберутся. Севен сейчас вовсю был занят процессом восстановления брата. Слишком уж сильно отравлен оказался его организм. И почему-то сейчас какой-то умник жестоко долбил по клавишам, вызывая дикую и ноющую боль.Я не думаю, что тебе стоит уходить от Сэёна.
Вот уж чего не ожидала она от того, кто хотел ее убить, пусть и из-за чужого влияния. Но она вновь промолчала, с каждым днем отдаляясь от той прекрасной скрипки, чей звук был ей единственно мил. С кем бы она играла бы дуэтом, и она уверена, что их дуэт был бы прекрасен.Ты ведь не сбросишь теперь?
И почему он так цепляется за нее теперь? А она так стремиться от него сбежать? И почему она вновь берет в руки его лицо и огрубевшими подушечками больших пальцев стирает с щек соленые капли. Ни за что и никогда. Ты моя единственная прекрасная скрипка. Он улыбается, светло, открыто, чисто… и она буквально слышит высокие ноты, которые берет его скрипка. Улыбается в ответ, чувствуя как клавиш ее души нежно касаются и играют плавно, мягко, приятно. А на пальце уже блестит кольцо.Давай поженимся на космической станции?
Она молчит, как и тогда, лишь весело щурит зеленые глаза, теперь его очередь стирать слезы с ее щек. Вместе и до конца мелодии будет звучать наш дуэт... пока тишина не разлучит нас.