Подчинение

Во время очередной оргии я поймал себя на том, что почти не обращал внимания на старательно ласкавших меня девок и вперился взглядом в Зигура. Рельефные контуры мышц, безупречная кожа, отливающая золотом в мерцающих бликах свечей. Прямые медовые пряди до плеч. Мускулистые руки, покрытые сетью вен, и точно вышедшие из-под резца великого скульптора ладони — они одни могли возбудить своим видом любого. А та часть, которую скрывала белая ткань… Что и говорить, драгоценнейшие произведения искусства меркли рядом с его фана (так в старину называли материальные воплощения майар — и теперь я понял, почему их отличали от хроар эльфов и людей). И это властное существо, это воплощение могущества и красоты целиком принадлежит мне. Зигур откинулся на бордовых подушках, отдаваясь трём рабыням, действовавшим пока довольно невинно. В одной руке он держал бокал красного вина, а другой обхватил девушку, сидевшую у него на коленях. Воображение невольно дорисовывало сладострастную улыбку — но, увы, на его лицо легла тень скуки и безразличия. Эта ложка дёгтя отравляла прекрасную картину. — Что ж тебе, не нравятся девчонки? Может, сегодня ты не в настроении? — я многозначительно приподнял бровь. Зигур угадывал мои желания раньше, чем их осознавал я, но и мне удалось кое-что выучить об его пристрастиях. Он, как и я, не гнушался телами юношей. Наше взаимопонимание распространялось даже на плотские утехи — очередное доказательство того, что о лучшем советнике я не мог и мечтать. Святоша-Амандил даже на порог этой комнаты не сунулся бы, а, узнав о моих развлечениях, потом ворчал бы ещё дня три. А уж если бы выяснил, что меня волнуют не только девичьи прелести… — Всё в порядке, — бросил Зигур. Он отпил вина и небрежно поставил бокал на поднос. Будь на его месте другой, я бы предположил, что некие заботы отвлекают его от наслаждения здесь и сейчас. Однако немногое достойно беспокойства Зигура — владыки собственного разума, способного в нужную минуту запросто выкинуть из головы всё лишнее. Значит, его мысли не так уж далеко ушли за пределы комнаты. Руки рабынь казались холодными и вялыми. Больше, чем ими всеми, я желал овладеть Зигуром. Мой советник — само совершенство, но и меня природа не обделила. Зрелость только прибавила мне привлекательности, а до старости было еще далеко. С моим образом жизни другой бы давно обрюзг и одряхлел, но мне повезло — и плевать, что Тар-Мириэль уверяет, что годы скоро возьмут своё. Впрочем, даже если так, у девиц и молодых людей всегда найдётся сотня поводов вешаться мне на шею. Но Зигур — дело совсем другое. Только он может претендовать на равенство со мной, если не на превосходство. Лишь от него я требую взаимности. Меня давно влекло к советнику. Я бросал на него долгие взгляды, пользовался каждой возможностью прикоснуться к нему, во время приветствий и прощаний целовал его чуть более настойчиво, чем полагалось по этикету. Я велел рабыням отойти. К моему приятному удивлению, Зигур повторил мой жест. В его кошачьих глазах я прочёл именно то, что хотел. Ещё никогда мы не целовались так жадно. Зигур накрыл мою ладонь своей и сжал пальцы так, что я не смог бы вырваться из его хватки, даже если бы захотел. — Ты непростительно горяч, — я отстранился и провел ладонью по его щеке. Я покрывал поцелуями его в шею, чувствуя, как его руки ласкают всё моё тело, постепенно подбираясь к запретному средоточию наслаждения и избавляя меня от остатков одежды. Полностью обнажённые, мы лежали лицом друг другу, близкие, как никогда. Бархатная кожа Зигура казалась мне слаще медовых лакомств из восточных колоний — я не мог оторваться от неё, — а кедровые духи пробуждали животную страсть. Зигур отклонился на спину. Я приподнялся на локте и перекинул одну ногу через него, цепляясь стопой за его голень. — Хочу изведать тебя изнутри, — рукой я играл с его волосами. Зигур напрягся. Он повернулся так, что мы вновь оказались на одной высоте. Оказалось, не всё так просто: за первенство придётся сражаться. Словно два выжидающих хищника, мы не мигая смотрели друг в другу в глаза. Я усмехнулся. Ну что, осмелишься ли ты бороться за превосходство над своим повелителем? Ещё неизвестно, кто здесь повелитель, как бы отвечал холодный взгляд Зигура. — Я твой король, — напомнил я. Ответом мне стал издевательский смешок. — Ты жалкий смертный. Сопротивление вскружило мне голову. Я хотел пригвоздить советника к земле и отодрать его, как площадную потаскуху. Ему в голову пришла та же мысль. Он бросился на меня лишь на миг позже, чем я — на него, но этот миг подарил мне преимущество. Зигур лежал подо мной, беззащитный, как кролик перед тигром. Я скорчился от боли. Любовник двинул мне коленом по паху, и, опомнившись, я обнаружил себя намертво прижатым к полу. Надо мной торжествующе полыхали янтарные глаза. — Я не привык быть вторым, — прошипел Зигур с волчьим оскалом. — Только не в постели. Он поцеловал мою ключицу, да так, что я дёрнулся от боли. Я положил руки на его плечи и вызывающе ухмыльнулся. — Всё равно ты моя шлюшка. Зигур влепил мне жгучую пощёчину. Золото стен и потолка переливалось тысячей бликов и горело неудержимым пламенем. Руки советника творили чудеса — они услаждали мой разгорячённый половой орган так, что я едва мог дышать от удовольствия. В порыве страсти я расцарапал плечи Зигура в кровь. Раны молниеносно зарубцевались — в память о них остался только солоноватый привкус у меня на губах. — Быстрее, — потребовал я и опустил ладонь в чашу с ароматной смазкой, после чего обхватил ей член Зигура. Грязная мыслишка мелькнула в моей голове: если майа может менять обличье, как ему вздумается… Чем больше Зигур видел моё нетерпение, тем сильнее он медлил. — Понимаю, его величество не привык ждать, — дразнил он, ни на мгновение не прекращая изводить меня чудовищно искусными ласками. В самый неожиданный момент он вошёл — резко, сразу по самое основание. Зигур знал, что одним этим можно впечатлить невинного парнишку, но не меня. Он двигался то неспешно и упоительно, будто пытаясь получить всё от каждого мига, то стремительно и свирепо, как подобает ненасытному хищнику. Звуки толчков и шуршание ткани терялись во вздохах и стонах, кедровая эссенция и запах тела другого мужчины лишали меня рассудка. Я прятал пальцы в волосах советника и зарывался в них лицом. Его ладони скользили по моей спине, заставляя меня изгибаться, словно женщину. Вышел Зигур так же внезапно, как и вошёл, оставив меня в недоумении мёрзнуть на матрасе. — Ещё не всё, — заявил он, выпрямившись в полный рост. — Встань. Я повиновался. — А теперь — развернись и нагнись, — ни единой эмоции на лице. — Ты не красивая женщина, твоя физиономия меня не интересует. Дерзость советника возмутила меня. Ляпни Зигур это в другое время — лишился бы бессмертной головы. Но для того мы и заперлись в позолоченных стенах, чтобы спустить с цепей самые нечестивые прихоти. Я покорно встал на четвереньки. Не помню, когда в последний раз оказывался в таком положении. До сих пор руководил всегда я — как с бабами, так и с мальчиками, — но не уступить Зигуру было невозможно. Он сжал мои бока, двинул на себя и вошёл не менее бесцеремонно, чем в первый раз. Он трахал меня, грубо, ненасытно, как последнюю шлюху, а я стонал, расцарапывая ткань матраса чуть ли не в пух, умоляя драть меня глубже, жестче, безжалостнее, и сам себе дрочил, не в силах насытиться наслаждением. Для меня всё закончилось быстрее, чем я ожидал. Зигур лишь усмехнулся: — С вами, смертными, даже разогреться не успеваешь. Тем не менее, перегибать палку он не стал и достаточно скоро излился прямо в меня. Когда его хватка ослабла, я почти без чувств повалился на подушки и потребовал вина. Зигур всунул мне в руки бокал и аккуратно наполнил свой. Пока я переводил дыхание, он с царским видом восседал посреди матраса, скрестив ноги, и даже взглядом не повёл в мою сторону. Вино, которое я заливал в себя, будто последний пьяница, казалось пресным после пламени его страсти. — За вашу неотразимость, — советник поднял бокал. — Его величество получил то, чего добивался? Как сказать. Я рассчитывал если не на собственное верховенство, то по крайней мере на равенство, и не ожидал такой решимости от подчинённого. Но в природе всегда побеждает сильнейший. А им, очевидно, был не я. Как ни странно, от этой мысли меня вовсе не брала злоба — напротив, я совру, сказав, что не получил удовольствие. Тем не менее, я настоял: — В следующий раз сверху буду я. Зигур лишь пожал плечами: — Как пожелаете, милорд, как пожелаете.