Мираж среди иллюзий

Место. Место, где я нахожусь. Сродни зазеркалью, в котором отражаться все чувства, мысли, события. Переплетаясь между собой, они создают химерный узор обыденного и необычного. Я вижу первые секунды зарождения мира. Из вечной пустоты, из мертвого порядка высвобождается необузданная сила перемен. Частицы, не знавшие движения, теперь словно рой трудолюбивых пчел, создают то, что станет жизнью. Постепенно безудержный хаос сменяется штилем перед грядущей бурей. «Ульи» - прародительницы первых планет, готовы умереть. Умереть ради мечты, ради того, для чего они родились. Проходят секунды, а может столетия, или миллионы веков, так ли это важно на самом деле? Огненные потоки лавы, сливаясь в едином уничтожительном порыве, разрывают «ульи». Умирая, мир преображается, словно феникс возрождается из пепла, он восстает ради воплощения чудес. Медленно, словно желая растянуть сладостный момент, на застывших, безжизненных кусках камней возникает то, что сотворит мир таким, каким он есть. Чудо из чудес, противоречащее самой природе. Вода. Я вижу мир. Мой мир. Я наблюдаю за его созданием, развитием, расцветом и упадком. Диковинные нити людских судеб, переплетаясь, формируют историю моей планеты. На каждый взмах крыльев бабочки, мир откликается невероятными открытиями, героическими поступками, войнами и кровавыми геноцидами. Чем ближе я подхожу к своей эпохе, тем стремительней происходят изменения, и тем меньше остается достойных судеб. Я вижу формирование первых культур, то, как они сталкиваясь между собой, рождают нечто невообразимо новое. И то, как они пожирая друг друга, словно мерзкие чудовища, забирают вместе с собой лучших из лучших. Словно вавилонская башня, мир превращается в скопление мелких желаний, не принятых идей, и людей. Людей, которые страшатся посмотреть в зеркало своей души, ибо она уже давно утрачена, и внутри их, лишь бездонная пустота. Я слышу эту пустоту, я могу почувствовать ее, ощутить всем своим естеством. Каждая секунда переполняется невыносимой тоской и одиночеством. Вокруг меня множество людей, множество глаз, но все они словно потухшие звезды, которые никогда не зажгутся вновь. Внезапно меня охватывает страх, необузданный, животный страх. Я в панике ищу выход, хоть что-то, что даст веру в жизнь. В немом крике пытаюсь достучаться до их сердец, но то, что никогда не знало света, не сможет зажечься от одной лишь искры. Обессиленный я падаю сквозь ничто. Страх, отчаянье, сменяются смиренностью и обреченностью. Тонкая грань между реальностью и иллюзией затухла, словно искра последней надежды. Мечта превратилась в бесконечно далекий и недостижимый мираж. Кротовая нора продолжает поглощать меня, разрушая мое «я», вскрывая темные стороны моей сущности, доставая из глубин самые потаенные страхи, проникая в самые далекие закоулки души. Человек слаб, слишком слаб, что бы противостоять этому, но уже нету смысла боятся, ведь осталось лишь ничто. Я чувствую, как холодные щупальца тьмы проникают во всё, что раньше было мной, чувствую, как пустота заполняет и разрывает меня на части, кусочек за кусочком, пока не оставит бессвязные фрагменты того, что звалось человеком. Нет боли, нет сожаления. Все чувства ушли, словно их никогда и не было. Прощай мир, мир который я никогда не увижу собственными глазами. Смерть с оттенком белого, вот что мне было уготовано.

***

Щелчок. Спустя секунду зажглась лампочка в небольшой советской коммуналке. Шатающейся походкой мужчина подошел к старому, но тщательно отполированному комоду. Достал из кармана ключ и открыл нижний ящик. Внутри лежал пистолет двенадцатого калибра, заряженный. Мужчина взял его, щелчком взвел затвор и направил в висок. Секунда. Вспышка. Мгновенная смерть. Падая, он задел портфель, стоявший на комоде, из которого выпал скомканный, врачебный халат.