Hiver

Память о солнце слабеет, Что это? Тьма? Может быть!..За ночь прийти успеет Зима. -Анна Ахматова

Он валяется на снегу, словно кто-то его выбросил. Словно он игрушка. Словно не нужная вещь. Откуда-то сверху на него падают мокрые комья снега, подгоняемые пронизывающим ветром со всех сторон. По лицу растекается вода, волосы мокрыми прядями к лицу прилипают, мешают дышать. Все равно уже. Ему даже не холодно, ведь устал смертельно. При таком раскладе чувствовать холод или тепло не получается. Сквозь метель звёзд почти не видно. Хотя одну все же видит. Собачью звезду. Он ухмыляется, сам на побитого пса похож. Не сразу он слышит неторопливые шаги. Заинтересованно голову поворачивает, надеясь увидеть случайного прохожего, чтобы его хоть кто-нибудь забрал. Помог. Сам то не уйдет. Но вместо прохожего, видит её и смеётся. Громко так, надрывисто и его смех эхом у него в груди раздается. Его личная зима. Холодная, снежная и колючая. Обдуваемая всеми ветрами. Одетая в тонкое шелковое белое платье, босая и смотрит она на него с сожалением. Больно ему оно надо. -Уходи, -шепчет он пересохшими губами, не отрывая от неё взгляда. Коим скользит по тёмным локонам, развивающимся по ветру, по круглым плечам и по рукам. По которым так скучает. До сухости во рту, что хочется расцарапать себе горло. Он даже пытался пить, чтобы не чувствовать. Чтобы забыть. Но ветер все так же продувает тонкое осеннее пальто, а вода течёт по подбородку. Она рядом стоит и протягивает ему руку. Он хватается за маленькую теплую ладонь. Вот уже она убирает волосы с его лица, осторожно и очень нежно. От неё сухим домашним теплом веет. По телу проходит волна жара, высушивая руки его и озябшие пальцы на ногах. А вот ей становится холодно. Кажется. Он ни черта не понимает. Порывисто снимает с себя пальто, следуя наваждению. Накидывает на неё сверху. Она удовлетворенно улыбается и толкает его с силой в грудь. Падает он ровно на то место, где и лежал. Ступая босыми ногами по мокрому снегу, она кружится и заворачивается в пальто. Забирает с собой его тепло. Словно не замечая взгляда его. Так смотрят на идолов, на богов посланных с небес и на любовь всей жизни. Так руки тянут умирающие к родным. Пытается ухватить за полы пальто. Куда ему оно? Не поздно ли? Она танцует вокруг него, подгоняемая ветром, уворачивается от его ладоней. Смеётся так чудесно, искристо. Хочется поймать этот смех и перед сном детям включать. Словно живая. А он мёртвый. Ему холодно, что пальцев он не чувствует совсем. Лишь глаза хочется закрыть, но не смеет. Она танцует, такая чудесная и воздушная. Её щеки заливаются румянцем, глаза блестят. Полная сил и уверенности, готовая жить. Она останавливается, падает на колени перед ним и жмурится от слякоти под ними. Не замечает заледенелые красные листья у него в руках. Старается не обращать внимания и утирает стекающие по своим щекам слёзы. Улыбается. И у него в груди раскрывается новый неведомый цветок из хрусталя. Как подарок от неё. Прощание какого у них никогда не было. Лепестки осыпаются крошкой, когда она сжимает маленькие ручки на его шее, шепча о чем-то бессвязно. Шея у него холодная, без пульса почти. -Прощай, любовь моя, -говорит она тихо-тихо, чтобы он услышал. Гладит его по щекам, запоминая. Когда же время поджимает, встаёт и маленькими шажками движется в сторону ближайшего переулка. Надеясь добраться до дома живой, потому что ног почти не чувствует. Мороз нещадно касается её рук и ног, отчего девушка ускоряет шаг. Она еще не привыкла к жалящему со всех сторон холоду. Могла бы даже не чувствовать его, но так, когда холодно, даже лучше. Осознание самой себя. Кто-то останавливает, спрашивает о том, что она делает здесь и предлагает помощь. Говорить она не может от холода и поэтому лишь кивает, не обращая внимания на бледные костлявые руки прохожего. Они у него сухие, шершавые, как листья под его ногами. Так и должно быть. -Отвези меня домой, — еле выговаривает она и переплетает пальцы с ним. Ведь только они и есть в этом мире. И поднимает взгляд на его лицо, на впалые щеки, усыпанные веснушками, на глаза цвета ноября. А кроме них никого прямо сейчас. Каждый год они начинают сначала. Каждый год они умирают.